Утром, когда предки ушли в гости к Невстроевым, застелил старыми газетами верстак, приготовил ведро для мусора и стал вскрывать чемоданчик. Замок отжал отвёрткой, под крышкой толстый полиэтилен. В нём запаяны другие пакеты. В самом большом банковские пачки денег. Худо-бедно шестьдесят пять тысяч. Кое-кто за всю жизнь столько заработать не сможет. В другом сберкнижки на предъявителя с "небольшими" суммами по три-пять тысяч, общим счётом тридцать девять тысяч. Открыты в разных сберкассах Петропавловска, положены с 1963 года по прошлый. Понятно почему так, деньги для Камчатки приличные, но не безумные. Снять может любой, надо только паспорт засветить. Претензии типа "где взял" на первые два пакета плюс-минус смогу отбить, "дядя Петя подарил" и точка. Вот третий пакет — реальный срок. Валюта. По меркам 21-ого века её не много, по нынешним временам до пятнадцати лет. Две тысячи триста долларов, пятьсот тридцать фунтов, восемьсот пять марок и йены. Их много, чуть больше двухсот тысяч, но сколько стоят в долларах не скажу. Больше в балетке ничего не было. Сбылась мечта идиота, деньги нашёл? Теперь думай, что делать дальше. Мыслей, однако не было. Может только одна — как заныкать?

Остатки балетки и прочий мусор сжёг в печи. Потом пошёл во двор. Пустой ящик из-под ЗИПа перенёс в контейнер, дно застелил обрезками стекловаты, сверху положил бутылки со шлихом. И из-под шампанского, и чекушку с которой началось знакомство. На бутылки и между ними набросал ещё стекловаты.

Не затаскивая домой, прямо в сарае открыл бидон. Он не очень большой, но тяжёлый. Крышка по диаметру чуть меньше ширины самого бидона. Алюминий "прикипел" и еле удалось отвинтить. Внутри оказался брезентовый мешочек с самородками. Самый большой чуть меньше половины ладони, толщиной в палец. Ещё два на треть меньше, а остальные в фалангу пальца. Разные пальцы, разные фаланги, разные самородки. Фляга хорошо вписалась в ящик с бутылками. Груз получился неподъёмный, но таскать его никто не собирается.

Судя по записке, с золотым песком закончил полностью, остался только сундучок. Заношу его домой. Дерево крышки разбухло и открыть долго не получалось, пришлось отжать стамеской. Внутри, аккуратно завёрнутые в мягкие тряпочки, лежат массивные золотые вещи. Три тяжёлых портсигара, двое часов с цепочками, с дюжину мужских перстней, пара дюжин женских колец, дюжина пар разных серёжек, штук семь брошек, три массивных браслета, колье, здоровый крест с цепью и три длинные, тяжёлые цепочки. Я думал такой стиль "цепь от унитаза" придумали в 90-ые, но нет, вот они лежат. Вещи в основном с камнями, но не думаю, что с брильянтами-рубинами, попроще, уж больно они крупные. Особняком завёрнута коробочка с набором именников с вензелем "ГВ" и клейм с пробами золота, но не нашими, советскими, а ещё царскими. В деревянной шкатулке нашёл сто два золотых империала. В жестяной коробке из-под печенья лежат в промасленных тряпках два потёртых нагана без патронов. И куда всё это прятать? Главное, идей нет, только контейнер в голову приходит. Временно туда можно конечно, но складывать все яйца в одну корзину очень неправильно. Опять же надо позаботиться, чтобы бумажные деньги не отсырели. Пришлось выкопать жестяной чемоданчик. Сберкнижки и деньги туда поместились, но еле-еле, тоже надо будет думать, куда перепрятать.

Почувствуйте себя героем Ильфа и Петрова. Корейко — помните такого? Как он тихарился от Советской власти? Теперь смотрите на меня и сравнивайте. Не! Можно сдать клад государству и может быть получить немного денег обратно. Но ведь Чалдон мне наследство передал, не властям. Опять же через пятнадцать лет эти деньги сильно пригодятся, а страну разворуют. Кроме того, любой приличный возвращенец в себя-маленького обязан заработать кучу денег. Я на кладах, найденных в 90-х, думал навариться, а тут вот оно, уже готовое сокровище. Только надо про него молчать. Помимо государства желающих погреть руки хватит. И блатные ограбить могут, и старатели предъяву кинуть. Словом, тихарюсь, даже родителям ни слова. Отчим может и промолчит, но мама верняк подругам разболтает. Под большим секретом конечно. Чтоб хоть полчаса сплетницы молчали.

Золотого песка много, однако имея больше ста тысяч наличными и на книжках, правильнее про него забыть. Если не мотать налево — направо, на всю жизнь хватит, ещё и внукам останется. Глупо стараться нажиться, не имея возможности потратить и рискуя надолго сесть. Если начнётся перестройка, тогда можно будет что-нибудь придумать. Перевезти золото на материк смогу только когда будем возвращаться в Москву. До тех пор опасно перемещать такую тяжесть, слишком подозрительно, погранцы могут досмотреть. С оружием тоже самое. Нужно иметь что-нибудь для самозащиты, но левые стволы лучше оставить в посёлке. Кто знает, какой след за ними тянется.

Доллары, фунты, марки пригодятся в Москве, а вот с йенами надо расставаться тут. В Европе они никому не нужны. Куда девать? Не знаю. Однако есть на примете кое-кто с большими связями и искренним желанием заработать при любой возможности. Для начала дам ему немного на пробу, затем по результату. Монеты, камни из пенальчиков из-под валидола и дореволюционная ювелирка относительно безопасны, если не светить весь клад сразу. С наличными тоже самое. Сберкнижки надо закрыть или переоформить на себя, когда получу паспорт. На вопросы о их происхождении честно отвечу "наследство дяди Пети". Завтра попрошу отчима пойти со мной в сберкассу, открыть на меня счёт. Буду туда откладывать деньги в пределах заработка для легализации доходов в будущем. Поищу тайники для золота. Пытаюсь купить ТТ-шных патронов. А главное, не вести никаких дел с золотым песком.

Фотки делаю уже лучше, даже фотограф разок похвалил. А в середине недели приехал ожидаемый человек. Не один, целый самолёт из области сопровождающих. Меня не приглашали, но вроде по привычке затесался в толпу. Взял своего призового Зубра. Ну того, что скорее для музея. Не для стрельбы, на всякий случай. Гость куличками не заинтересовался. Точнее, есть их на банкете ел, даже с аппетитом, а в болото, к комарам… не… не захотел. На катерах, собранных со всего района, отбыли на охоту. Главный с моей немкой. Я фотографирую. Никаких пейзажей только люди. Толпа с секретарём обкома. Толпа с инструктором ЦК. Инструктор жмёт руку А. Слушает Б. Смотрит на ружье В. Больше всего сюжетов — стоит рядом с Г. Точнее, он стоит, а они по очереди пристраиваются, вроде что-то вместе вдали увидеть хотят. Мне позируют, каждому хочется фотку себя рядом с важным начальником заполучить. Я знаю, что через двадцать лет его и помнить не будут, а народ надеется, вдруг будущий генсек. Те, кто подальновидней обкомовских обхаживают. Инструктор приехал и уехал, а те никуда не денутся, вопросы решать с ними придётся.

Тут слышу тихий скандальчик. Секретарь обкома без ружья. Как проглядели! Я тихонечко:

— Никита Захарович, — подаю сумку со своим Зубром и свой патронташ. Пока берет шепчу: — Зубр новый, нижний ствол нарезной. Патроны мелкая дробь, пулевые в подсумке.

Взгляд обещает все мыслимые блага района разом. Наш председатель выдвигается вперёд и широко улыбаясь вещает:

— А я тут в запас взял… — раскрывает сумку. — Сего красавца Зубр зовут, знакомьтесь! — отдаёт в руки секретарю.

Потом патронташ. Что-то втирает про патроны, будто сам набивал. Ружье красивое, человеку нравится, до конца охоты Никита Захарович с партийцем вместе держались.

В начале банкета последнюю плёнку отснял и на катер. Меня до посёлка добросили, сами обратно вернулись, а я к Самуилу Яковлевичу. На охоте без меня фотографов хватало, надо успеть первыми что-нибудь показать. Взмок как мышь, почти не спал, но утром фотки 24 на 30 были в райкоме. Мы успели первыми, другие видать с начальством тусили или думали, что тусят. Фото не полностью, только первые лица района и пейзажи с прошлых поездок. При мне перебрали, поблагодарили и отправили домой, сказав на прощание: "Молодец Лёха!".