9 мая, после демонстрации и парада погранцов нашей заставы, в клубе опять концерт художественной самодеятельности, теперь школьной. Я там должен читать стихи, естественно Тёркина. Даже костюм с мамой приготовили. В уценённом купили гимнастёрку и галифе, распродающиеся ещё из довоенных запасов. Мама подогнала их под меня, а сапоги, правда кирзовые, и так были. После возвращения в юность знаний стало больше, потому добавил защитного цвета петлицы и потёртый поясной ремень. Тёркина решил не читать, его и так всегда декламируют. Выйдя на сцену, рассказал о стихах Семена Гудзенко, которые прочитал Высоцкий в спектакле театра на Таганке "Павшие и живые". Затем продекламировал сам "Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели". Ветеранам очень понравилось, долго аплодировали.

Справляли праздник у дяди Васи. Его квартира была похожа на теплицу. По всем окнам и стенам комнат висели плети огурцов. Садовод-любитель ежедневно вынужден был носить воду из колодца для полива. Добавлять в горшки удобрения. Включать дополнительную подсветку специальными лампами. Опылять цветы и терпеть ещё множество других неудобств, включая насмешки приятелей. Зато ежедневно на закуску у него был чистенький, пупырчатый, зелёненький, пахнущий материком и весной корнишончик. Иногда даже пара.

К себе дядя Вася звал лишь доверенных гостей. Тех, кто не будет обрывать недозревший огурчик и пожирать его, выискивая глазами следующую жертву. То была не жадность, то был принцип. После начала застолья требовалось дождаться утоления первого голода и вознесения обязательных похвал красоте теплицы. Потом садовод брал секатор и лично срезал созревшие плоды. Каждому гостю непременно доставался ароматный, чуть мохнатенький корнишон. Его не возбранялось отнести домой или передарить знакомому, но рекомендовалось налить лафетник… Именно лафетник! То есть гранёную рюмку размером ровно 75 миллилитров. Лафетник принимал в своё лоно замороженную до глицериновой вязкости водочку. Затем брался за шишечку на ножке и поднимался от стола на уровень глаз. С некоторым деланным смирением содержимое отправлялось по назначению. И вот тут-то настоятельно рекомендовалось захрустеть горький напиток свежим, только срезанным, экзотическим для наших мест, плодом.

У дяди Васи из рюмок были только лафетники. Это второй принцип нашего хозяина. Он часами мог рассказывать, как Лейб-Гусарский гвардейский полк под командованием Великого князя Николая Николаевича пил водку аршинами. Двенадцать лафетников выстроившись в ряд на столе занимали ровно аршин. По команде их начинали пить. Даже юный корнет мог осилить полтора, а старые вояки принимали на грудь не меньше трёх. С полковых обедов никто "живым" не уезжал. Да, были люди! Богатыри! Гвардейцы! Сейчас такие редкость. Иной съел поллитрию под хорошую закусь и всё! Скис! Либо спит, либо сидит, но только глазами лупает.

Третий принцип у хозяина был насчёт мебели. Она у него исключительно самодельная, покупную он не признавал вовсе. Не то что мебель у него хороша была, скорее наоборот. Грубо сколоченные из старых досок козлы стояли основой что столов и скамеек, что топчана и вешалки. "Хозяйки нет!" — сочувственно вздыхала женская часть компании. Невзирая на острый дефицит невест в посёлке, кого-нибудь из новоприбывших, особенно с ребёнком, наши кумушки могли бы сосватать. Да и сбежавшая было жена пыталась повиниться, помириться и вернуться. Но дядя Вася оставался стойким холостяком. Говорил: "Лучше буду 6 % налог на яйца платить, чем 25 % алиментов за чужого ублюдка."

Дело в том, что однажды вернувшись на пару дней раньше из рейса по зимнику, он нашёл в своей постели кроме жены чужого мужика. Скандал был грандиозный! Мужик заявил, что он тут не при чём. Действительно, откуда только приехавший завербованный мог знать, что эта… ну вы поняли кто… чья-то жена. Дядя Вася с таким аргументом не смог не согласиться и отпустил горе-любовника. За время выяснения отношений между мужчинами жена сама сбежала.

На следующий день история продолжилась. Остаток ночи обманутый муж пилил мебель на дрова. Утром сбегал в сберкассу и закрыл книжку с семейными сбережениями. Затем прямо во дворе устроил грандиозный костёр из напиленной мебели, узлов жениной одежды и прочей домашней утвари. "Горит моя старая жизнь!" — пьяно рыдал страдалец. Лишь через неделю он вышел из запоя и сразу подал на развод. Бывшая подруга находилась в шоке. Во-первых, из вещей у неё осталось только то, что было на ней в момент побега. Во-вторых, любовник не счёл себя обязанным заботится о ней и компенсировать потерянные вещи. Наоборот, рассказывал любому налившему стакан подробности скандала с обязательным комментарием: "Васька слишком добрый! Я б такую сразу убил!" В-третьих, отношение поселковых скатилось на уровень плинтуса. Не то что остальные были ангелами безгрешными, и никто никогда не гулял на сторону. Но если что и выяснялось, решалось тихо в семейном кругу. Сплетницы шёпотком смаковали слухи, однако келейно, среди своих. Такой громкий случай они не могли не осудить. Да и Василия действительно было жалко.

Развод состоялся в суде уже через месяц. Судья сочувствовал обманутому мужу, потому возмещение уничтоженного имущества счёл невозможным. "Состояние временного умственного помешательства, вызванного тяжёлыми душевными переживаниями, случившимися в силу чрезвычайных обстоятельств, при неожиданно вскрывшейся измене жены и произошедшие на фоне физического переутомления после многодневного пребывания в стрессовых условиях перевозки крупногабаритных грузов по зимнему бездорожью." Как вам такой пассаж из судебного решения? А ведь Сан Палыч даже не запнулся, пока его читал. Единственно, оплата пошлины была наложена на бывшего мужа. Остальное сожжённое, и мебель, и вещи, и деньги со сберкнижки, были прощены. Народ поддержал такое решение. Но ближе к лету по посёлку пошёл слушок, что Васька дурак-дурак, да умный. Дескать, всё-то он сжёг, а денежки себе оставил. Хитрован кручёный!

Уже отработаны шесть поз йоги, надеюсь с их помощью, как и прошлый раз победить сколиоз. Сегодня утром первый раз удалось чисто полностью пройти комплекс ушу. Похоже рефлексы и моторика из прошлой жизни синхронизовались с новым телом. Две недели не срок, удивительно быстро удалось восстановить навыки. Даже упражнения на растяжку хорошо получаются.

Со школой странно. Учёба идёт нормально, а отношения со сверстниками не очень. Конечно, для ребят я стал авторитетнее, чем в прошлой жизни, но оно мне надо? С девчонками вообще непонятки. Ира сама сказала, что мы "гулять" не будем, а теперь всячески выказывает своё недовольство. Что я должен делать? Не знаю. Одна Сонька нормальная, у нас с ней ничего нет, не было и не намечается, зато можем поговорить без задних мыслей.

Колька Ким перестал опаздывать на уроки, рано приходит в школу. Видать, смерть Юрки на него сильно подействовала. Наверное, в лучшую сторону. Он перекратил бегать в общагу, почти бросил пить. Даже на танцы не ходит, хотя наши любители на праздниках каждый день там полы полировали. Как-то в разговоре он вдруг спросил:

— В Питере сейчас тепло?

Питер, это Петропавловск-Камчатский, южнее нас на тысячу или тысячу сто километров.

— Там сейчас лето. Представляешь, деревья распустились. Листочки, цветочки. Лепота!

— Я вот думаю, на хрена мы здесь живём? На югах лучше. Отец дальше Паланы никуда не ездил и не хочет. Ладно батя, он другой жизни не видел, мать то зачем здесь осталась жить?

— Сложный вопрос. У неё спроси.

— Спрашивал. Говорит, тут жизнь проще, чем на материке. А я на юг хочу. Не в отпуск, навсегда. Экзамены сдам, уеду.

— Ну чего, дело хорошее. Мир посмотришь.

Колька неожиданно сменил разговор.

— Знаешь метро?

— Ну, да. В Москве оно есть, как не знать.

— Там красиво?

— Очень.

— Говорят людей там много ходит, правда?