Бесполезняк.

Есть тут еще кто живой? Ау! Ага, есть, вон мужик под ящиком! Помню-помню этот ящик. В нем вчера халва была. Помощник Тиллаха дал, вроде как выкуп… когда я… ха, когда я у него пуговицу с рубахи откусила. Почему-то они дружно считали меня чуть ли не людоедкой. Или не чуть? Вернусь к вампиру – пусть объясняет, что он там намалевал на моем лице.

Ничего, от любой славы может быть польза.

И я нежно улыбнулась очнувшемуся киднепперу:

– Что ты, говоришь, мне дать обещал?

Лавку я покидала, нагруженная симпатичным позвякивающим мешочком и ценными сведениями о том, кто меня заказал. Зараза Тиллах так и не сказал имя, но догадаться, в общем, было можно…

– Нуршулта Шерголлах! – прошипел рядом чей-то злой голос. А, я на кого-то налетела. Нет, мне ничего, а он сидит на земле. Мужчина в тюрбане, ничего такой. Причем, похоже, неудачно сидит – из-под подола здешней одежки торчит не то кожура банана, не то еще что-то столь же приятное и вдохновляющее. На что вдохновляющее? Ну вот на это:

– Дочь жирафа! Порождение пьяного быка и черепахи! Смотри, куда идешь, ты, плод союза овцы и…

– И? – заинтересовалась я, когда тирада оборвалась на полуслове.

Взгляд типа в тюрбане прикипел к моему лицу. Я спохватилась, что так и не нашла в лавчонке киднепперов зеркала (в смысле, нашла, даже три, но все битые – похоже, нам с пузом вчера что-то здорово не понравилось). Что ж у меня там такое нарисовано? Ладно, потом узнаю.

– Слушай, мужик, ты же не в претензии?

– Нет…

– Так, может, разойдемся по-хорошему?

– Нет…

– Не поняла. Тебе от меня еще чего-то надо?

– Нет… – Похоже, остальные слова он просто забыл.

– Тогда я пошла.

Так… а куда, интересно, мне идти? Вокруг шумел, скрипел, перекрикивался на разные голоса цветистый восточный базар, и куда идти между всеми этими арбами, тележками, лавками и палатками, я не имела ни малейшего представления. Экскурсовода-то больше не было.

Дорогу спросить оказалось не так-то просто. Прохожие шарахались. Лавки на моем пути как-то поспешно закрывались. Попавшийся на пути ишак завопил дурным голосом и утянул своего хозяина в переулочек подальше от меня. Как же добраться домой? Там вампир, наверное, уже волнуется. Если, конечно, заметил вообще, что меня нет. Если у него очередная «реакция», то фиг заметит.

Еще один поворот, и опять народ втихую рассосался, не доорав восхваления своего товара. Да твою же швабру!

Единственный, кто отважился подойти, был нищий. И то, как выяснилось, слепой. Сунула ему монету – полдороги потом слышала, какая «госпожа красавица». Но дорогу у него не спросишь… В смысле, спросишь, но он-то ориентируется по-другому.

– Тетя, тетя, а почему вы такая большая? – пискнуло из-под ног.

Я вздохнула.

– А может, это ты маленькая?

Синеглазый ангелочек с пухлыми щечками почесал носик и недоверчиво изрек:

– Я не маленькая… мне уже… уже вот! – И мне были продемонстрированы четыре довольно перемазанных пальчика. – Вот. А ты все равно большая. Почему?

– Наргинэ! Наргинэ, о, всемилостивый! – От ближайшей лавки героически бросилась женщина, точней, девчонка. – Отойди от нее, ты!

– Да запросто. Тихо-тихо, я не кусаюсь.

Черноволосая девчонка подхватила свое сокровище, все еще пересчитывающее свои пальчики, и сверкнула глазами:

– Ты не получишь мою дочь!

Дурдом. Тихий…

Эта девчонка (помладше меня, между прочим!) и правда оказалась мамой малышки. Ее звали Алия. И вполне она была отзывчивой. Одолжила мне платок – лицо прикрыть, дорогу показала… и даже не хотела монетку брать. Взяла, только когда я сказала, что это малышке на бусы.

Так что сейчас топала по рынку честь честью, пугала народ только размером. Но этим их не напугаешь.

– Рыба, рыба, рыба! Свежая, копченая, соленая! Продаются рыбьи потроха на гадание! Продается рыба, угу, ароматная! Рыба, рыба, рыба!

– Ножи-и точу… ножи-и точу…

– Рыба, рыба, рыба!

– Крысы! Бойцовые и охранные! Змеи-и-и-и!

– Рыба, рыба, рыба!

– Крысы и змеи!

И глаза с двух сторон: то равнодушные рыбьи, то злые черные бусинки – крысиные. Бр-р-р. Что за ряд такой… неприятный?

– Плети! Наручники! – тут же раздалось справа, как знак того, что нет предела совершенству. – Цепи!

– Услуги палача… – вкрадчиво предложил голос слева – от ряда мужчин, которые ничего не продавали, а стояли мрачно-неподвижно, как секьюрити у гроба несбереженного клиента. – Опытный мастер…

Твою швабру, куда меня занесло?

– Мальчик двенадцати годов, гожий для услуг домашних и иных, – тут же донеслось спереди.

Я замерла. Алия, объясняя дорогу, сказала что-то типа: «А потом пройдешь мимо рабского рынка…»

Похоже, мимо я не прошла.

Дарья

Знаете, я бы, может, и прошла. Вон в ОБЖ всегда советуют: увидите конфликт – пройдите мимо. Вызовите милицию-полицию-службу-спасения-и-все-такое, но сами не лезьте.

– Первая цена… эй, ты, повернись спиной! Дай почтеннейшим на тебя посмотреть! Первая цена – орел.

Ну… наверное, правила ОБЖ не дураки придумывали? Кстати, слушалась бы я ОБЖ – сюда бы не попала.

– Терпелив, скороумен, ловок на руку…

– А по здоровью как?

– Сейчас. Зубы покажи. Покажи зубы, кому сказал! З-з-звереныш! Опять плетки захотел?

А, ладно. Все равно с ОБЖ у меня никогда не ладилось…

И я свернула к помосту.

Когда вечером по городу пошли жуткие слухи о разрушении рабских рядов каким-то чудовищем, которое принадлежит вампирам, я только поразилась неуемной фантазии сплетников. Никакое я не чудовище вообще-то. И рынок я не разрушала. Честное слово. Я даже сначала просто купить ребят хотела… Деньги из логова похитителей были – так чего жмотничать на доброе дело?

Работорговцы эти сами виноваты.

Подошла к этому… что, неприличных слов не говорить? Ну назовем прилично: скотина. Не шучу я! В сравнении с тем, что у меня на языке, это еще очень приличное слово. Я по-человечески подошла! Сказала, что хотела бы купить парнишку – вот этого, с помоста. А эта… ну вы поняли… заухмылялся, что для меня, видите ли, мальчишка еще не дозрел. И вообще, с рабами он не разговаривает, рабы должны знать свое место и все такое.

Я даже ответить сразу не смогла. Когда по лицу въедут половой тряпкой или удар в живот пропустишь, слова, бывает, тоже не сразу находятся. Это потом они приходят, причем в большем количестве, чем надо. Вот и я три секунды (пока этот тип распинался о моих внешности и будущем в качестве вампирской закуски) только рот открывала, как рыбка на моем бутерброде.

А потом и у меня слова нашлись.

Много…

«Имбецила» продавец явно не понял, «альтернативно одаренного» пропустил мимо ушей и смысл выражения «даун звезданутый» тоже до него не дошел. Но зато на банального придурка он вскинулся так, что завязалась небольшая свалка. Действительно небольшая. Я всего лишь придержала этого… за шиворот. Да, в воздухе. Да, он малость посинел, зато притих. Стража на мое самоуправство, конечно, рванула, как питбули за кошкой, но их начальник почему-то придержал ретивых подчиненных, а покупатели вообще принялись ставки делать и хохотать. Так что я имела полную возможность высказать продавцу, какой он нехороший человек и невоспитанный сын у мамы. Тот сначала брыкался, потом обвис и принялся усиленно изображать жертву удушения.

На шум выбежал хозяин, кругленький такой, шустрый, в серебряном тюрбане, и спросил, что происходит. Недодавленный продавец мигом ожил и заябедничал, как его обидела нехорошая Дарья. Работорговец и разлетелся:

– Ты, подобная горе, отпусти моего человека!