Плеер в парке. Незнакомый город. Ошейник на горле. Темный дом, медленно выпрямляющийся мне навстречу парень с котенком на руках… Ящер, черепахи в пустыне, кровь на моих ладонях… тихий голос, выдохнувший, что красота не сводится к мере веса…

Джано!

– Дарья! – голова заскакала на моей груди, снова привлекая к себе внимание. – Проклятье, ради тебя я осквернил себя использованием лекарских приемов, а ты снова?! Очнись! Оу-у-у-у-у-у!

Клянусь, я ничего не делала – только посмотрела на него.

А он отлетел, как футбольный мяч. Причем мяч, который пнул кто-то неслабый, вроде Валуева.

– Ты… что? Ты вампир?!

Что за… я раскрыла рот, чтобы объяснить Дауду всю глубину его заблуждений, но руки остановили. Мои собственные. Они светились.

Это было как в том сне про Джано-ребенка. Это он видел все так – словно вокруг каждого предмета дрожал и мерцал свой собственный ореол, то теплый и нежный, то колючий… Ауры. Они так называются, ауры. Кажется.

Как он сказал? «Я перекину тебе форца… сейчас пойдет переброс… если получится, беги…»

А следом набегали другие голоса, другие слова:

«…а как же, нерожденные вампиры, они бывают. Поделится какой вампир со своим Даром, и…»

«…не все решаются. Опасно же…»

«…поделится…»

Он поделился.

Ага. И что теперь делать?!

Я – вампир. И что мне теперь… в смысле, я что, кровь должна пить или питаться энергией в чистом виде?

«Бурл?» – нерешительно вступило ошеломленное перспективами пузо. Ага, сама в шоке… Чтоб мне в кефире утонуть, допрыгалась. Ну как же? Они же говорили – ритуал… они говорили, обязательно касание. Как же это?! Ведь все говорили, что так невозможно.

Да, видно, когда твой вампир – ботаник, законы ему не писаны. Захотел – и отдал.

Стоп. А что у него-то осталось? И как он теперь?

Дауд что-то говорил, но я не слушала. Я смотрела на свои руки, в которых мягко наливался алый жар, и лихорадочно вспоминала, что мне наговорил Джано, тогда, перед потерей сознания. Я должна была позвать кого-то на помощь… посидеть спокойно, не двигаясь… полчаса… Черт, сколько времени прошло? Я к тому, что где же помощь? Если не считать головы, которая наконец убралась с моего бюста.

Сомневаюсь, что я резво двигалась во время обморока, но помощи как-то не наблюдалось.

– Дауд, сколько прошло времени?

Шпион прервал сердитое шипение на тему «Женщина – ошибка творения».

– Что?

– Сколько я валялась в обмороке?

– Примерно четки. Или чуть больше. Гости уже собираются.

Так. Я выдохнула. Четки – это время, которое уходит на то, чтобы перебрать все бусины на одном круге молитвенной нитки. Примерно восемь – десять минут. Многовато. Ладно. Потом подумаю, как это – быть вампиром. Потом разберемся, как у него получилось на расстоянии и без ритуала – поделиться… И совсем потом пойму, что там на самом деле собиралась сделать шпионская голова – фиг с ним, неважно. Сейчас, хакарл ауру в глотку, важно совсем другое: где все-таки мой вампир (очень не понравилось мне, что он попрощался…).

И где, к дьяволу, носит эту помощь?!

Так, без нервов. Сказано посидеть спокойно – посидим, что мне, трудно? Подумаем заодно… Как вылезти отсюда? Что у нас в активе?

– Шер, а где остальные? Все нормально?

– Мы ушли сразу же. Сани – к своему эфенди, и Тагира с собой уволок под присмотр и защиту, Рад остался у соседа на чердаке, наблюдать. А мы сюда…

Ага.

– А Левчик?

– Миу! – отозвалось из щели окошка. Хороший котик… Интересно, может, здесь и сторожки притаились?

– Мы и ящерку отпустили, и сторожкам постарались объяснить, что надо прятаться. И ловушек понаставили в доме.

– А Лаура? – Я продолжала сидеть неподвижно, а в голове тоненько звенело ощущение-предчувствие, что это зря. Это ошибка, все напрасно, без толку…

Помощи не будет. По крайней мере, сейчас.

«Если удастся – беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна».

Это точно. Я и сама теперь не знаю.

«Выйдет сбежать – позаботься о мальчиках».

Бл… блин! Нет, он серьезно? Вот так вот его бросить, самой удирать?

Б… б… ботаник!

Счас, разбежалась!

Ох, как красиво полетела дверь! Грохнула о стенку коридора, веером пошли обломки, дико заорал перепуганный охранник…

В моих мечтах.

В реальности мы выбирались из камеры с шумом и грохотом змеи. То есть максимально тихо. С дверью получилось нехорошо, она нечаянно расплавилась – понятия не имею, как так вышло. Я только с петель ее снять собиралась. Теперь, если кто сюда явится, сразу поймет, что в камере меня нет.

Ну, ничего. Все равно я собиралась вести себя тихо только до зала. Или пока не найду кое-кого. Это потом мы устроим народные пляски на барабанах, это потом мы превратим Инфериору в филиал Вавилонской башни… ну в развалины, в развалины, не ясно? Ох, они у меня пожалеют…

…И даже до зала не продержалась!

Мы подбирались к выходу из подвала (позади остались три охранника, упакованные в Даудовы веревки; не знаю, откуда голова их выкопала, но они свободно держали вампиров), когда впереди послышались злобные вопли и тяжелый топот, а в следующую секунду навстречу вылетела… я.

С одной стороны на меня шипела обозленная голова, подсказывая дорогу и успевая между делом разобрать родословную устроителей здешнего лабиринта и предсказать им же очень не светлое будущее в качестве крыс бродячего факира. С другой – шептал Алишер, второпях перебирая снаряжение и строя версии, что и как надо применить, чтобы вытащить Джано и при этом не попасться самим… Время от времени они прерывались затем, чтобы рассказать мне, что еще умеют вампиры, и расспросить, не умею ли я того же самого.

– Еще три поворота. Осторожно, тут впереди еще ловушка, не наступи. Чтобы этим строителям в муравейник влипнуть, причем не ногами. А летать ты умеешь?

– Не знаю. Падать умею.

– Ниспошли Шергэллах здешним строителям участь в свой гарем только таким ходом пробираться! Может, попробуешь полетать? Во-о-он над той ловушкой?

– Отцепись.

– Дарья, а Джано умел приказывать животным. Попробуешь?

– Это на Левушке, что ли?

– Ну хотя бы.

– Мр-р-р-ряу!

– Вот видишь, он против.

– А если вон тому пауку?

– Общаться с пауками? Не раньше, чем попробую полетать!

– Да? А вон там летучая мышь…

– Мама!

На плече сидел Левчик и воинственно шипел на странные холодные тени, которые время от времени попадались на дороге… тени шугались, но от шипения становилось совсем уж жутко.

Поэтому можно понять, почему на появление «себя» я среагировала не совсем адекватно. Прежде чем Шер схватил меня за руку, в сторону лже-Дарьи полетела прихваченная у охраны табуретка.

– Пф! – шарахнулась моя копия.

– Уй! – отозвался кто-то за ее спиной.

– Дарья, не бей его, это Менялка!

– Пыф! – подтвердила моя копия, тараща глаза. Твою диету, неужели у меня бывает такое глупое выражение лица?

– Дурдом. Ты-то как сюда попал?

– Самое интересное, не один попал… – прокомментировал Дауд, присматриваясь к мишени, в которую угодила табуретка. Мишень была мужчиной лет тридцати на вид, с очень интересным набором предметов в руках: в правой – халва, в левой – веревка. – Я его знаю. Это Джиссир из охраны Инфериоры.

Да? Удачно попала табуреточка.

– И зачем он ловил Менялку?

Тесто, сообразив, что больше в него швыряться ничем не будут, бросилось к Шеру и оживленно замахало руками, кажется, жалуясь на погоню.

– Они хотят выдать его за тебя… – донесся голос справа. – И заставить Джано что-то сделать. Ранить или убить.

– Кто это ска… – Я нашла глазами говорящего. И не поверила этим самым глазам. – Массимо?! Что ты делаешь в камере?

Пока мы, не теряя времени, осуществили рокировку, вытащили из камеры Массимо и запихнули на освободившееся место ловца нашего теста, вампир торопливо излагал события.