– Так на самом-то деле она же не изменила мне…

– Это Шекспир знает. А ты не знаешь. И искренне веришь в ее предательство. Теперь ты, Дездемона новоявленная. Ты чему улыбаешься, скажи мне? Тебе что, нравится, когда тебя душат? У тебя страх в глазах должен быть! Отчаяние! Мольба, в конце концов!

– Варвара, прости, ты что делаешь??? – прервал репетицию в самом разгаре рыцарь.

– Руальд? Привет… Ты ко мне? А чего это ты свой меч вытащил? Нам что, опять кто-нибудь неотвратимо угрожает?

– Что здесь происходит? – обличающе ткнул мечом в сцену Руальд.

– А, это… Да вот театр я решила организовать. И замахнулась сразу на Вильяма нашего Шекспира. Знаю, конечно, что наглость. Но поскольку местному народу сравнить все равно не с чем, думаю, все нормально будет.

– Ты хочешь, чтобы эту даму при всех задушили?!

– Руальд, но он же ее задушит не по-настоящему!

И Варька торопливо начала пересказывать рыцарю шекспировскую трагедию. К концу истории Руальд расчувствовался, проникся Варькиной идеей поведать миру о несчастной любви, убрал меч в ножны и даже соизволил четыре раза просмотреть спектакль с начала до конца. Первые два просмотра закончились его собственным вылетом на сцену с мечом в руке, в третий раз рыцарь скрепя сердце позволил даму задушить, а на четвертом прогоне Руальд посоветовал Отелло придушить Дездемону в другом ракурсе и не загораживать ее спиной. Словом, часа через два Варька уже спокойно могла покинуть сцену и пойти заняться еще чем-нибудь, поскольку Руальд прекрасно управлялся и без нее. Рыцарь оказался прирожденным режиссером. Он видел такие нюансы игры, которые Варьке, со всей ее цивилизованностью и образованностью, просто не приходили в голову. Графиня довольно расплылась в улыбке, свалила постановку спектакля на увлекшегося рыцаря, а сама вышла на свежий воздух. И тут же наткнулась на новоявленного генерала. Установив на полянке мишени, Мернир обучал гоблинов стрельбе из арбалета. Судя по мрачной морде викинга – получалось у них не очень. Варька подошла ближе, с интересом понаблюдала за учениями минут несколько и потребовала подать арбалет и себе тоже. Мернир вытаращился на нее так, как будто она попросила его раздеться и исполнить танец живота.

– Женщина не должна упражняться в стрельбе из арбалета! Это неприлично!

– Тебя забыла спросить… – отмахнулась Варька и уже потянулась было к вожделенному оружию, но железная хватка викинга остановила ее на полдороге.

Голосом, который вполне мог бы заморозить воду, Мернир сообщил ей, что не потерпит в рядах своей армии самоуправства. Варька развернулась к викингу и уперла руки в боки. Ну почему, почему она обязательно должна показывать, кто в доме хозяин? Варька окинула хмурящегося генерала с головы до ног. Картинка, а не мужчина! Так и хочется запустить чем-нибудь, чтобы сбить с него спесь. Высокомерное лицо, твердый профиль с сильным, квадратным подбородком, бугрящиеся мышцы (любой поклонник бодибилдинга удавился бы с зависти!) и совершенно бетонная непроницаемость. От викинга исходила безмолвная угроза, и любой другой на месте Варвары с подобным типом связываться не стал бы, но графиня никогда не отличалась благоразумием.

– Я настаиваю, чтобы ты не позорила себя перед своими подданными… – набычился Мернир, однако Варька проигнорировала его угрозу, взяла арбалет, осмотрела его со всех сторон и даже выстрелила. – Этот короткий арбалет слишком тяжел для твоей кисти, возьми удлиненный, у него упор в плечо, тебе удобнее будет, – не удержался викинг. Варька последовала его совету, и уже третий выстрел существенно приблизил ее к яблочку на мишени.

– А если тренироваться чаще, я, наверное, вообще суперснайпером стану! – вдохновилась графиня.

– Варвара, я тебя обыскался уже! Кто мне обещал помочь послания официальные для соседей составить? – прервал урок арбалетной стрельбы Нарк.

– Иду… – неохотно рассталась с оружием Варька.

Наркот отвел графиню подальше от любопытных ушей и попытался воззвать к ее разуму.

– Варвара, что ты делаешь?! У нас наконец-то появился человек, соображающий в военном деле, а ты хамишь ему на каждом шагу! Хочешь, чтобы он все бросил и ушел на фиг? Мернир может… И кто тогда возьмется наше войско обучать? А охрану страны организовывать? Кто еще имеет опыт войны с вурдалаками, которые рано или поздно здесь появятся?

– Ладно, ладно, обещаю быть паинькой и постараться викинга не обижать, – вздохнула графиня, сдаваясь под напором праведного панковского гнева. – Только пусть все-таки Мернир мне под горячую руку не лезет. Он меня и так уже достал! Я этого викинга периодически просто удушить готова!

– Надо же… А когда-то ты просто мечтала, чтобы тебе на голову свалился Ричард Блейд!

– Мечтала… Но мудрецы были правы, говоря «бойтесь своих желаний, они сбываются». Теперь у меня действительно есть Мернир. Красивый парень крупной комплекции, превосходный воин и командир, властитель когда-то великой страны… Такой герой, что Ричард Блейд бледнеет, а Джеймс Бонд отдыхает. Ты знаешь, судя по рассказам Рюрика, Мернир поразительно напоминает Чингисхана. Жестокий, кровожадный и талантливый. Викинг знает, как создать армию, как организовать войско, как вести его от победы к победе, но… он никогда не станет моим другом. Нет, Нарк. Я рада, что у меня есть ты. Именно ты, а не какой-нибудь там Ричард Блейд. Ладно! Пошли лучше разберемся с посланиями к соседям. Никак не пойму, чего ты там нашел сложного. Все как всегда, только вместо стандартных уверений в том, что все хорошо, нужно предупредить их о приближении вурдалаков. А заодно и пригласить их ко мне на спектакль.

– Да написал я уже все письма! – отмахнулся Нарк. – И даже отослать уже успел! Я просто вышел подышать свежим воздухом, увидел ваши с Мерниром физиономии и понял, что тебя срочно надо оттуда эвакуировать. Иначе пролилась бы чья-нибудь кровь.

– Ну и аферист ты, Нарк! – рассмеялась Варька.

– Да ладно тебе… Я, между прочим, предотвратил сегодня глобальную внутридворцовую войнушку… Так что, может быть, ты мне в награду расскажешь какую-нибудь сказку?

– Хорошо, – согласилась Варька и рассказала.

Стояла в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, в Козлопыркинском уезде деревня Вершаевка. И жили в этой самой деревне дед Никифор и бабка Фрося.

Вот как-то поехала бабка родню навестить, а деда дома оставила, сказав, что, дескать, нечего ему, старому, по гостям шляться, пусть лучше за хозяйством приглядит. Пригорюнился дед Никифор, да делать нечего. Пошел прогуляться до ближайшего кабака, чтобы утопить в вине свою грусть-кручину. И вот по дороге, в маленьком перелеске, около старого дуба, обнаружил дед великое сокровище – гитаронесущую машину. Рассказывали, что заговорена она была еще эльфами и показывалась людям на глаза только по великим эльфийским праздникам и только в определенное время.

Схватил дед Никифор вожделенное сокровище, прижал его покрепче к своей щуплой груди и на всех парусах понесся обратно домой. Поставил машину в красный угол, спел ей рок-н-ролльную колыбельную, и обещанное легендами чудо не замедлило состояться – снесла ему машина золотую гитару с серебряными струнами. Долго любовался ей дед Никифор, но что с ней делать, так и не придумал. Только закручинился, как открылась дверь, и зашел к нему его сосед – старый дед Прокопий. Увидел он беду деда Никифора и говорит: «Никифор, давай тряхнем стариной, поедем в соседнюю деревню, обменяем гитару на сало, масло, хлеб, яйца…» Не понравилась деду Никифору такая идея, выгнал он деда Прокопия поганой метлой во все его три шеи. Поганой потому, что другой до него достать было нельзя. И опять дед Никифор закручинился. Аж слезу пустил. Думал он, думал, что ему с гитарой делать, да так и не придумал. А тут к нему в гости заглянул другой сосед – дед Селиван. Посмотрел он на беду деда Никифора и головой покачал. «Слушай, Никифор, ты чего страдаешь? Давай загоним твою гитару, купим ящик водки и найдем себе на ночь по бабке». Понравилась эта идея деду Никифору, да жалко ему стало продавать гитару. Выгнал он деда Селивана кочергой, да так резво, что тот оставил на лавке узелок со своими маленькими скудными мозгами. Выгнал и закручинился еще больше. Что ж ему делать с этой гитарой? И только дед Никифор решил уже бросить жребий, как открылась дверь, и в его дом зашел еще один сосед – благочестивый дед Федор. Дед этот вел практически аскетическую жизнь – постился, молился и даже периодически собирался уйти в монастырь, но никак не мог улучить благоприятного момента, проявляя священное рвение сразу в нескольких направлениях, из которых пьянка и беготня за бабками были самыми мирными. Так вот. Пришел этот самый Федор к Никифору, увидел гитару и тут же раскатил губенки прибрать данное чудо к рукам. Правда, надо отдать деду Никифору должное, ни пространная проповедь о вреде богатства, ни попытки спереть у него свалившееся на его голову золото успехом не увенчались. Выгнал дед Никифор деда Федора. Да так рявкнул на святошу, что тот почел лучшим все-таки уйти в монастырь. Причем, конечно же, в женский. Дней на несколько, пока Никифор не остынет. А дед Никифор забрался на печь и совсем опечалился. Ну не лезли ему в голову умные мысли на ночь глядя! И решил он лечь спать под предлогом, что утро вечера мудренее. Заснул дед Никифор, и снится ему сон. Приходит к нему его гитаронесущая машина и говорит: «Что же ты творишь, дед Никифор? Зачем ты поссорился с дедом Прокопием, дедом Селиваном и дедом Федором? Иди помирись с ними и отдай деду Селивану его маленькие скудные мозги. Они у него все равно две мысли сразу не улавливают. Возьмите гитару и идите петь песни. И будут вам и масло, и сало, и хлеб, и водка, и бабки за вами сами табунами бегать будут». Послушался дед Никифор, проснулся счастливый и побежал мириться с дедом Прокопием, дедом Федором и дедом Селиваном.