Бывает, что день не задается с самого утра. К примеру, треснуло зеркало в ванной. Висело столько времени — и никаких забот, а тут вдруг раз — и трещина прямиком посередине. Я поспешно завесила треклятое стекло платком, стараясь не смотреть в него. Отражение, покореженное, злобно ухмылялось, грозя всеми возможными бедами. Нет ничего хуже треснувшего зеркала в доме. Пришлось лезть за набором отверток и убирать проклятый предмет из квартиры как можно быстрей. При моем ремесле нельзя тянуть с такими вещами. Обычный человек не так притягивает дурное с другой стороны, как ведьмы и колдуны. И чем больше можешь, тем охотней тебе вредят выходцы из иного мира.

Стоило только унести к мусорному баку зеркало, как позвонила мама. Я несколько секунд обреченно смотрела на экран, не зная, как быть. Говорить с ней мне совершенно не хотелось. К стыду своему, говорить с мамой мне не хотелось никогда лет этак с двадцати, когда она пришла к выводу, что я не соответствую ее представлениям об идеальной дочери. Наверное, это не было бы большой бедой ни для меня, ни для нее, да вот незадача, кроме меня мама не имела других детей, так что ее расстройство с каждым днем только росло и методично изничтожало и без того небольшой запас моих бедных нервов.

Поводов для недовольства у мамы действительно хватало. К примеру, несмотря на то, что юность давно миновала (насколько давно, даже не хотелось думать) я все еще не обзавелась тем самым кольцом на безымянном пальце, да и поклонники вокруг никогда не вились. Можно было решить дело парой шепотков, но даже если бы меня саму не воротило от навязанной любви, то Инспекция по надзору за применением магии и колдовства точно не преминула бы напомнить, что это серьезное правонарушение. Если на чьи-то нарушения в этом славном учреждении закрывали глаза, то вот со мной все складывалось совершенно иначе. Один раз попав в поле зрения чиновников, я стала их любимой подозреваемой во всех смертных грехах. Иногда мне даже думалось, что за мной постоянно кто-то приглядывает. Ну, так, на всякий случай.

Но даже если бы за приворот не последовало неизбежной кары, и тогда бы не стала я связывать себя с кем-то.

Телефон смолк, но мелодия почти сразу заиграла снова. Мама в принципе не представляла, что в моей жизни может быть что-то важней ее звонка, и упорно набирала мой номер до тех пор, пока я не брала, в конце концов, трубку.

Ноябрьский ветер нагло пробирался под незастегнутую куртку, вытягивая последнее тепло, и я поспешила к своему подъезду, одной рукой прижимая к уху телефон, а другой пытаясь придержать разлетающиеся полы одежды.

— Почему так долго не отвечала? — первым делом недовольно вопросила мама.

"Потому что не хотела с тобой разговаривать", — подумала я и сказала:

— Телефон не сразу услышала, мама.

Она лишь недоверчиво хмыкнула, прекрасно зная, что обычно я брала с собой мобильный даже в ванную, не желая пропустить важный звонок.

— Загляни-ка вечером ко мне. Я позвала подругу с сыном. Очень хороший мальчик. Не из наших, конечно, — тут же выложила причину своего звонка мама, — но сама понимаешь…

Я промолчала. Так было лучше. Не из наших — значит, что бедняга даже не подозревает о том, что и колдовство, возможно, от него придется прятать, и связки трав, и гадальные доски. Но уже считалось, что у меня нет шансов привлечь кого-то нашего круга. Большинство приличных колдунов моего возраста или были безнадежно женаты, или уже стало ясно, что холостяцкая жизнь для них куда привлекательней брачных уз.

И вот несправедливость, мужчина в таком положении всего лишь свободен, а про женщину говорят, что у нее практически нет шанса на счастье. Где здесь справедливость? Да и вряд ли хоть какого-то мужчину настолько сильно мучают вопросом "Когда женишься?", а вот такой, как я, приходится выслушивать намеки на свадьбу и детей ото всех подряд. Родители, друзья, знакомые, да даже бдительные соседки — все до единого считают своим священным долгом напомнить мне, что первейший долг женщины так и не выполнен.

Ведь нельзя так просто взять и не сунуть свой нос в чужую личную жизнь.

— Мам, не думаю, что стоит… — тихо отозвалась я, надеясь на легкое избавление от очередного недосватовства, которое никому не принесет ни капли радости.

Но, конечно же, моя родительница не могла позволить так быстро сбежать своей жертве.

— Соня, люди будут ждать. Неудобно.

Эти слова всегда действовали на меня надежней любого заговора. С самого детства я была как проклята этой мерзкой необходимостью никого не утруждать, даже если это мне во вред, исполнять обещания, в том числе и те, которые и даны-то не мной. Словно девочка из сказки, которой от рождения вручили дар послушания.

Сразу стало понятно, к чему треснуло зеркало…

— Да зачем мне только этот "хороший мальчик"? — практически взмолилась я, не зная, как избавиться от очередного докучливого проявления заботы.

Как же опротивели за годы все эти мальчики, хорошие и не очень. Но как объяснить, что не те?

— Нужно же кого-то выбрать, — проворчала мама. — Приезжай. Приличный молодой человек. Своя фирма. Не пьет, не курит. Чего тебе еще нужно-то?

Если бы я еще сама знала, что мне нужно.

В жизни ведьмы есть несколько запретов, которые не имеют ничего общего с Кодексом о магических и колдовских правонарушениях. Наверное, по этой причине редко кто решится их нарушить.

К примеру, ведьмам и колдунам нельзя заглядывать в собственную судьбу ни под каким видом. Она должна течь, как течет. Но кто благоразумен в шестнадцать лет?

Однажды мама уехала в соседнюю область к тетке, а я, оставшись только под присмотром отца, достала свечи и два зеркала. Родителю, казалось, не было дело ни до чего, кроме футбольного матча. Самое время взглянуть на своего суженого.

Простые люди, не подозревавшие, что магия все же есть, и далеко не все, кто предлагает "оккультные услуги", ловкие шарлатаны, давно махнули рукой на такие вот "суеверия". Давно девушки не звали у зеркала суженого-ряженого, хотя он всегда приходил, если подгадать верное время.

Я выключила свет и занавесила окно плотными шторами, чтобы даже лучик света не проник извне в мою комнату. Это гадание требовало тьмы вокруг.

Сев в окружении зажженных свечей между двух зеркал, я принялась нашептывать "Суженый, ряженый. Покажись мне в зеркале", чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Я звала в нужное время и чувствовала, что на мой зов откликнулись.

Сперва смутный силуэт наметился в зеркале, что стояло позади меня. Лишь наметились призрачные очертания, но я вглядывалась в них жадно, пытаясь запомнить как можно лучше. Затем едва различимый образ переметнулся на зеркало передо мной, обретая кровь и плоть.

Суженый мой оказался одет в белую рубашку и странные брюки, словно бы из другой эпохи, заправленные в высокие сапоги. Из глубины зазеркалья он как будто шел ко мне, неторопливо, спокойно. Я видела широкий разворот плеч, длинные ноги, волосы по плечи, которые ласкал ветер, но черт лица его разглядеть в полумраке призрачного мира не могла, как ни пыталась.

Страх и жадное любопытство терзали меня с равной силой, разрывая напополам. Нельзя было позволить видению приблизиться ко мне. На зов приходил, конечно, не настоящий суженый, а лишь злой дух, принявший облик предназначенного судьбой, и он желал только утянуть к себе слишком глупую и беспечную гадальщицу.

Но, несмотря на риск, такое предсказание всегда было верным. Поэтому и ждала я шанса разглядеть лицо суженого, терпеливо дожидаясь, пока он, наконец, приблизится. Но сколько бы ни проходило секунд, неверные черты скрывали от меня мужчину.

И вот он замер словно прямо передо мной, протяни руку — и можно коснуться. Замер, опустив голову, и темные волосы скрыли лицо, заставляя кусать губы в нетерпении.