Правда столкновения характеров между ними случались не часто, потому что в основном они не вылезали из постели и ссориться им просто-напросто было некогда. Однако если это случалось, то замок снова сотрясался от криков, как в их первое брачное утро. Мирились они потом с тем же жаром, что и ссорились, но в минуты взаимных упреков казалось, что они вот-вот подерутся.

Однако, в целом, семейная жизнь их складывалась намного успешнее, чем можно было бы предположить изначально. Конечно, они ещё притирались друг к другу, учились сосуществовать на общей территории, мириться с интересами другого, но что-то их роднило настолько, что они чувствовали крепнущую с каждым днём привязанность. В какой-то момент Никандру даже стало казаться, что он чувствует её на расстоянии, а Ламия странным образом начала угадывать его желания и настроение.

И хоть слов любви они не произносили, но Никандр уже четко ощущал, что любит жену и не сможет просто так расстаться с ней только из-за договора или тем более из-за суеверий и собственной неуклюжести. А также король был убежден, что и Ламии он уже тоже не просто нравится, он был готов делать ставки на то, что и она влюблена в него. Это вселяло надежду и веру, потому что что время текло очень быстро, и он начинал бояться наступления её возможной беременности и последующего расставания.

Вот так иррационально он и хотел остаться рядом, и был не против совместного ребёнка, но в то же время рвался в Шеран, потому что рана от потери близких и незнания судьбы матери до сих пор кровоточила.

Никандр прожил в замке два не полных месяца. За это время он один раз был сбит с ног кабаном, один раз чуть не съел стекло, два раза падал с лестницы, один раз давился рыбной костью, два раза отравился за столом с виду свежей едой, два раза споткнулся на тренировке и налетел на меч друга, получив не серьёзные, но раны плеча и бедра. И бесчисленное количество раз падал на ровном месте.

Все его тело за это время покрылось синяками и ссадинами, не было и дня, чтобы он ходил без повязки: она была то на голове, то на руке, то на ноге. Каждый день его тело подвергалось тщательному осмотру жены, а сам он страдал от хмурого взгляда и её недовольства, когда не хотел рассказывать, где ударился на этот раз.

Фавий также был бит собственной неуклюжестью раз или два в несколько дней. После свадьбы даже слег с болезнью, от которой по всему его телу высыпали пятна и поднялся жар. Олин, как и в прошлый раз, не отходила от него ни на шаг, выслеживая появляющиеся пятна и смазывая их снадобьем. Также она запретила не только больному выходить из комнаты, но и перед королем закрывала двери, объясняя это тем, что болезнь может быть заразной. На этот раз она успешно подняла своего пациента с кровати и как только она ему разрешила выходить из комнаты, он начал бегать по замку вновь в поисках убийцы, новых синяков и внимания местных красавиц.

Словом, удача от Никандра отвернулась в замке Ламии.

— Намажь мне чем-нибудь спину. Болит жутко, — потребовал король, заходя в покои, где первоначально жил вместе с друзьями, и где теперь хозяйничал один Фавий.

— Что случилось? — угрюмо поинтересовалась Олин, наблюдая за тем, как Никандр сгорбившись, держась за спину и постанывая, заходит в гостиную. Девушка уже порядком устала от своих постоянных пациентов. Вот и сейчас она меняла повязки на плече Фавия, когда в комнату ввалился Никандр.

— Спина болит. Намажь её чем-нибудь. И так, чтобы синяков не осталось, а то твоя Госпожа сильно расстроится, — пригрозил он, падая на диван около камина, подставляя спину и вытягивая ноги.

Олин закрепила повязку на плече Фавия и подошла к королю, задирая его рубашку.

— Ого! — выдохнула она, разглядывая один большой фиолетовый синяк на пояснице. — Что случилось?

— Ничего. Мажь. И побольше.

— Я должна знать, что случилось. Как вы умудрились удариться с такой силой? На спине живого места нет, — она аккуратно принялась ощупывать место удара, но тут же одернула руки, когда Никандр от боли дернулся и зашипел. — Больно? Сильно?

— Мажь уже, — отчаянно попросил мужчина.

— Сейчас.

Олин извлекла из своего чемоданчика с лекарствами мазь и растерла её по коже, обеспокоенно глядя на то, как Никандр сжимает зубы и жмурится, терпя боль.

— Вот выпейте. Это обезболивающее, — девушка протянула ему стакан с жидкостью.

— С этого и надо было начинать, — проворчал Никандр, немного приподнимаясь и принимая у неё напиток.

— Я намазала спину мазью, которая поможет снять боль, но, чтобы спал синяк, нужно другое средство. Я сейчас схожу за ним к себе, а вы пока подождете здесь? — поинтересовалась она.

— Договорились, — легко согласился Никандр, притягивая к себе подушку и опуская на неё щеку. Средство, которым намазала его Олин, начало действовать и он почувствовал, как боль медленно отходит и наваливается сонливость, поэтому, наверно, потерял бдительность и согласился на предложение девушки. А зря, потому что проснулся он от очередной вспышки боли.

— …Я подумала вдруг задет позвоночник и его парализует, как девушку из деревни, — услышал тоненький голосок лекарши через гудение в ушах из-за боли. А затем почувствовал знакомый аромат духов и от разочарования снова прикрыл глаза, понимая чьи холодные пальцы исследуют его спину.

— Что случилось? — через некоторое время напряженного молчания спросила Ламия.

— Не знаю. Он не сказал, — откликнулась Олин и тогда королева, судя по шуршанию юбок, которое различил Никандр, повернулась в сторону.

— Меня с ним не было, — мигом открестился Фавий.

— Кто его принёс?

— Сам пришёл, — доложила Олин.

Ламия недовольно хмыкнула и её нажимы стали менее сильными и болезненными.

Ещё через пару минут молчания и, видимо, раздумий Фавия сдавать друга или нет, он всё же признался:

— Он собирался в конюшню. Хотел коня своего проведать.

Никандр мысленно простонал.

— А мне сказал, что ЧИТАТЬ БУДЕТ! — последние слова Ламия прокричала в сторону уха короля, а потом снова надавила на поясницу от чего у того опять звезды перед глазами замелькали.

— Не кричи. Я ранен, — простонал он, понимая, что его бодрствование раскрыто. Однако глаз не открыл.

— Что случилось? С коня упал? Он тебя лягнул?

— Не он и не совсем лягнул, — уклончиво ответил Никандр, чувствуя, как Ламия склонилась к его голове и сейчас разглядывает лицо, но глаз всё равно не открыл — и без того знал, каким взглядом его прожигает жена.

— А что тогда?

— Он неудачно повернулся… толкнул меня, я отлетел в другое стойло, а там это… твоё дьявольское отродье как попрет на меня… ну и потом меня лягнули… не сильно и не совсем лягнули… скорее намекнули, что место занято… — Никандр зачастил со сбивчивыми объяснениями, в конце концов, поморщился и приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть, как его полуложь-полуправду восприняла жена.

Конечно, она восприняла это плохо, но кричать и давить на спину больше не стала.

— На первый взгляд позвоночник не пострадал. Тем более он пришёл сюда самостоятельно. Но последить за ним всё равно надо. Синяк не хороший. Неизвестно что с почками, — обратилась она к Олин. — Я сейчас схожу за лекарствами. У тебя повязок достаточно?

— Да, у меня теперь их о-очень много, — усмехнулась девушка, намекая на её неудачливых пациентов, но Ламия шутки не оценила.

— Последи, чтобы не поднимался, — попросила у девушки, а затем снова склонилась к Никандру: — Если ты поднимешься, я…

— Убьешь? — весело подсказал мужчина, который не раз уже за свою короткую семейную жизнь слышал эту угрозу. Ламия раздраженно выдохнула и поднялась на ноги.

— Жа́ра! — позвала она кого-то и Никандр удивлённо поднял голову, чтобы осмотреться и оценить кто находиться в комнате, но никого постороннего кроме Ламии, Олин, Фавия и Рамилии не увидел. А обращение королевы, оказалось относится к одной из её пантер, которая тут же выступила вперёд. — Стеречь! — скомандовала жена, указывая на него.