– А что это за кладбище?

– Говорят, когда-то здесь самоубийц хоронили, а потом, в атеистические годы, – кого попало… В общем, земля там не освященная. Говорили ведь маме – и я, и бабушка, но она никого не стала слушать… Что тут скажешь – гибель близкого человека всегда горе, но я прямо физически ощущал эту пустоту возле себя, будто от моей души оторвали кусок и выбросили. Так длилось дня три, но потом я снова почувствовал ее присутствие! Я просто знал, что она рядом – это чувство, наверное, есть у всех близнецов.

А вскоре я стал ее видеть. Нет, не так, как вас сейчас вижу, а украдкой. То боковым зрением замечал ее силуэт, то ко мне что-то ощутимо прикасалось, а хуже всего было на границе сна и яви. Когда еще не окончательно погрузился в сон, но уже и не бодрствуешь. Она стояла возле кровати в каком-то легком платьице и говорила со мной. То жаловалась, что ей там плохо одной, и просила меня составить компанию. То, наоборот, хвалилась, как там хорошо, и звала меня к себе «в гости». А потом просто стала настойчиво требовать, чтобы я к ней пришел. Я, как умел, отказывался, и ее лицо перекашивалось от злобы. Вот это было по-настоящему страшно.

А несколько дней назад она пришла и заявила – хочешь или нет, а через три дня я тебя заберу. Я стал упрашивать, но она только захохотала и исчезла. И на следующий день явилась и стала насмехаться – попрощайся, мол, с близкими. Я не мог ни пошевелиться, ни слова сказать, так мне было страшно. А она снова засмеялась и говорит: «Ну ладно, хочешь жить – приходи завтра, как стемнеет, на мою могилку». Я и пошел…

– А мы тебя видели! – воскликнула я.

– И не только вы. Перед самым кладбищем меня встретил какой-то мужик и потребовал, чтоб я уходил и что нечего ночью по кладбищам шляться. Я попытался возразить…

– Но у него аргументы оказались сильнее? – я помахала кулаками в воздухе.

– Вот именно. На вид средней комплекции, но силой мне с ним было не тягаться. Так и не пустил на кладбище, а я даже не знаю, кто это был и чего он сам там делал. Не из нашего села точно.

– А сегодня ты решил повторить попытку? – осведомилась я.

– Ага… Вчера она опять… приходила.

– Постой, а тот мужик был в такой мохнатой шапке и тулупе, пожилой?

– Вроде того, я толком и не разглядел. Да, пожилой, но не старый.

– Наверное, это был тот «пастух», – сказала я Нике.

– И я так думаю. Интересно, кто он такой…

– Но я поверить не могу, – снова схватился за голову Петро. – Бедная моя сестра, приняла смерть от нечистой силы и сама стала… упырем. А душа неприкаянная бродит…

– Наверное, твоя мама была неправа, – сделала вывод я. – Следовало все же похоронить Ольгу на освященной земле и со всеми обрядами.

– Если бы это помогло…

И тут я увидела, как Ника, сильно побледнев, вскочила с дивана.

– Боже! Да ведь это самое грозит и мне… Тот же самый огненный змей!

– Рада, что до тебя наконец-то дошло! – не могла не съязвить я. – А то заладила – все решено, мне все равно…

– Господи… – она сцепила пальцы, прижала к подбородку. – Я с вашими походами по кладбищам совсем забыла… Ведь он придет сегодня! А я не знаю, справлюсь ли с собой.

– Ну, теперь тебе будет легко с этим справиться, – предположила я. – Ведь ты знаешь, что он не твой погибший парень…

– Он не погиб, поняла?!

– Ладно-ладно, пусть будет, как ты говоришь, – отмахнулась я.

– Он напускает чары! – пояснила Ника. – Думаешь, я такая дура, что ничего не понимаю? Он одурманил меня, а сегодня это прошло. Но если он прилетит опять и посмотрит на меня своими горящими глазами, если я снова услышу эту неземную музыку… Знаешь, какие прекрасные миры он мне показывал – нереальные, неземные! Он уже выпил из меня почти все силы, Танька, я еле держусь!

Мы переглянулись. Я беспомощно переводила взгляд с Ники на Петра и обратно, не зная, что предложить. Случись какая-нибудь чертовщина со мной, я бы бросилась за помощью к Нике. А кто поможет ей самой?

– Все, что тут можно сделать, – это просто не выпускать тебя из дома, – сказал Петро. – Удерживать силой, если понадобится.

Ника досадливо мотнула головой.

– Первый раз в жизни жалею, что преуспела в технике рукопашного боя! Вы меня не удержите.

– А если связать? – предложила я.

Она снова помотала головой и после долгой паузы сказала:

– Я вот что думаю. Я тут в доме видела кладовочку без окон. И на ее двери есть дужки для навесного замка. Лучше всего запереть меня там, и как бы я ни ломилась на волю – не открывать. Есть в доме амбарный замок?

После коротких поисков навесной замок нашелся. Дверь в упомянутую кладовочку располагалась в коридоре, между нашими комнатами и кухней. Ника с решительным видом оглядела эту дверь, одобрительно кивнула и вошла внутрь.

– Запирайте! Или нет, подождите. Таня, принеси мне, пожалуйста…

– Кулон?

– Крестик. Кулон – как хочешь, а крестик принеси.

Немного поколебавшись, я принесла ей то и другое, а потом стащила с кровати матрас и тоже приволокла в каморку:

– Вот! Ты устала, ложись и спи. А змей если прилетит, то позовет-позовет да и улетит. А ты выспишься спокойно и ничего не услышишь.

– Хорошо бы, если так, – устало улыбнулась Ника. – Да только слабо верится. Ладно, запирай. И как бы я ни просила – не открывайте до утра!

Я повернула в замке ключ на два оборота.

– Спокойной ночи!

Ника не ответила. Мы с Петром перешли в мою комнату.

– Ну что, может, домой пойдешь? – несмело обратилась я к Петру.

Он покачал головой:

– В то, что эта ночь будет спокойной, я нисколько не верю. Сестру мне спасти не удалось, так может, хоть чем-то помогу твоей подруге…

Я не стала отговаривать. Во-первых, было страшно одной сидеть и ждать, пока под окном раздастся зловещий голос. А во-вторых, мне просто очень нравилось находиться с Петром рядом. В его присутствии становилось почти спокойно. Какое-то время мы болтали о пустяках – я устроилась на Никином диванчике, а Петро – за столом, в кресле. Но теперь, когда я позволила себе расслабиться, усталость дала о себе знать с утроенной силой, и я сама не заметила, как веки мои сомкнулись. Сладкий сон сморил меня – впервые за все это время в нем не было кошмаров, а было что-то абстрактно приятное. Потом это сменилось картинкой детских лет, где мы бегали и играли в коридорах старой сельской школы, и почему-то в этом сне меня интересовал подвал.

Этот подвал в здешней школе существовал на самом деле, в него вела с улицы низенькая дубовая дверь. В годы моей учебы она была не просто заперта, но и заколочена почерневшими от времени досками. Его не открывали ни разу, и среди школьников ходили россказни о том, что в этом подвале имеется подземный ход. Куда он вел – тут легенды расходились, по одной версии – в старинное подземелье с кладами, по другой – в некие глубокие катакомбы, а особо продвинутые вообще твердили про параллельный мир. Но подвал был надежно заперт, и любопытство учеников со временем проходило, через годик-другой они переставали обращать на него внимание. Так было и со мной – я давным-давно и думать забыла о подвале моей прежней школы.

Но теперь, во сне, он меня очень-очень интересовал – я должна была туда попасть во что бы то ни стало. И я выбежала из школы, подошла к старой заколоченной двери подвала и, как это бывает во снах, запросто прошла сквозь нее. На смену яркому солнышку пришла кромешная тьма. А дальше – я летела, бежала, ползла по каким-то темным туннелям, серым пустотам, узким норам – все вниз и вниз…

А потом мое движение вдруг прекратилось. Стены очередного туннеля просто растаяли в воздухе, и надо мной нависло серое, тусклое небо. Везде царил холодный, недобрый полумрак, тут и там возвышались черные стволы мертвых деревьев, между ними по земле клубился туман, в котором трудно было что-то разобрать.

Вот здесь, как я твердо знала, мне и следовало ждать того, зачем я пришла.