Пруденс сидела неестественно прямо в седле, не глядя по сторонам, одной рукой придерживая перед собой плетеную корзину с запертым в ней котом Себастьяном. Дразнящее прикосновение весеннего ветерка шевелило пушистые локоны, обрамлявшие ее бледные щеки. Глаза девушки были сухими и лихорадочно блестели. Она не проронила ни единой слезинки с тех пор, как два дня назад постучала в дверь замка Мак-Кея. Она упала в спасительное убежище его рук и выплакала все свои слезы у него на плече, уткнувшись лицом в плед. Больше у нее уже не осталось слез, а измученное сердце застыло от тоски и непреходящей боли.

Пруденс украдкой бросила взгляд на мужчину, едущего рядом с ней. Мак-Кей, казалось, постарел на десять лет с той ночи. Морщины на его лице прорезались глубже, плечи ссутулились, погас огонек в его глазах, словно был потушен ее горькими слезами.

Вооруженные охранники Мак-Кея цепью растянулись вокруг них, когда они въехали в пронизанный яркими лучами лес. Суровые лица мужчин, грубые руки, лежащие на рукоятках пистолетов, красноречиво свидетельствовали о том, что они не станут легкой мишенью ни для какого разбойника с большой дороги.

Дорога, петляя среди деревьев, вывела их на залитый солнцем луг. Пруденс подозревала, что их небольшой отряд уже приближается к границе Нортамберленда. Нежные трели жаворонка привлекли ее внимание к красоте раннего росистого утра. Молодые побеги вереска изумрудным ковром расстилались по склону холма. Густой аромат влажной земли щекотал ноздри. Ослепительный диск солнца висел в голубом, без единого облачка небе, расточая на пробудившуюся землю щедрое тепло.

Ветерок что-то шептал травам, и те кивали ему в ответ, пригибаясь к земле. Пруденс показалось, что она услышала свое имя в тихом, тоскливом зове, принесенном им издалека.

Ее затянутые в перчатки руки сжали поводья. Никогда больше не услышит она мягкого, такого ласкового и чарующего говора Себастьяна. Скоро она пересечет границу и окажется в разумной, чопорной Англии, где снова станет разумной, чопорной Пруденс. Острая печаль сдавила ей сердце.

И вдруг девушка услышала дикое завывание, похожее на отдаленный вой волынок, от которого у нее зашевелились волосы на затылке.

Двое всадников выскочили из-за холма и направили своих лошадей им навстречу. Один из них прижимался к шее лошади, сливаясь с ней в единое целое.

Охранники вытащили пистолеты. Конь Мак-Кея взвился на дыбы, когда хозяин резко развернул его, принуждая встать между Пруденс и приближающимися всадниками. Кот Себастьян испуганно завыл в тесной корзине.

Пруденс снова услышала свое имя, принесенное ветром, и безошибочно узнала голос Джейми.

– Постойте! – закричала она. – Не стреляйте. Они не причинят нам вреда.

Мак-Кей с сомнением посмотрел на девушку, бесстрашно ожидавшую приближения всадников, и, доверяя ей, отозвал своих охранников. Его люди опустили оружие с явной неохотой, встревоженные видом внушительной фигуры человека на второй лошади. Солнце золотило его белокурые волосы. Выглядел великан устрашающе, и казалось, что если его вовремя не остановить силой оружия, он без труда переломает шеи им всем.

Подбородок Пруденс вздернулся, когда безумная надежда отступила под натиском праведного гнева. Неужели ее никогда не оставят в покое.

Джейми осадил лошадь, вцепившись руками в спутанную гриву. Люди Мак-Кея разинули рты. Они никогда не видели, чтобы так ездили верхом: без удил, без седла, без поводьев. И босиком.

Впервые в глазах Джейми Пруденс не увидела и намека на веселье.

– Себастьян нуждается в тебе.

Девушка спокойно встретилась с его взглядом, ледяная холодность сквозила в словах.

– Боюсь, ты ошибаешься. Он совершенно ясно дал понять, что не нуждается во мне. Это были в точности его слова.

– Ты не понимаешь, девочка, – горячась, проговорил Тайни. – Он уехал из Данкерка два дня назад и собирался встретить тебя на границе. Мы прочесали все старые дороги и не нашли ни одного его следа.

– Возможно, вам следует заглянуть в имение Блейков, – сказала она. – Он мог остановиться у Девони на чашку чая или для других развлечений.

Негодующе фыркнув, Джейми кивнул в сторону Тайни, который вытащил свернутый вчетверо листок из своей седельной сумки.

– Мы нашли это в дупле дерева, где он обычно оставлял для нас записки.

Пруденс развернула листок. Прищурившись, она бесстрастно прочла вслух написанное:

«Герцогиня, ваш муж – мой гость. Приходите на встречу со мной в старую хижину арендатора. Одна».

Это послание было подписано размашистой буквой «Д».

Пруденс услышала мучительный стон Мак-Кея. Она вернула записку Джейми.

– У меня нет мужа. У меня есть только бумага, подписанная Себастьяном Керром, отрицающая законность нашего брака.

Джейми побелел, веснушки ярче засияли на его скуластом лице. Он протянул руку к седельной сумке Тайни.

– Д'Артан также оставил для нас вот это.

Черно-зеленый плед свисал с его пальцев. Грязный отпечаток лошадиного копыта обезображивал мягкую шерсть. Мак-Кей побледнел.

Рот Пруденс сжался в тонкую линию.

– Очень жаль. Я не могу помочь. Себастьян ясно дал мне понять, что он больше не желает моего вмешательства в его жизнь.

Губы Джейми презрительно скривились. Тайни положил руку на плечо приятеля.

– Я же говорил тебе, что она не поможет. Она и пальцем не пошевелит ради него. Ей всегда было на него наплевать.

Джейми бросил плед ей на колени.

– Надеюсь, это будет согревать вас по ночам, миссис Керр, ибо это все, что останется от Себастьяна, когда д'Артан разделается с ним.

С пронзительным криком Джейми пришпорил лошадь, небрежно прокладывая себе дорогу между охранников Мак-Кея. Тайни через плечо бросил на Пруденс презрительный взгляд и последовал за ним. Топот копыт затих вдали, и всадники затерялись в лугах.

Пруденс провела рукой по мягкой шерсти, распластанной у нее на коленях, не в силах встретиться с испытующим взглядом Мак-Кея. Ее пальцы ласкали теплую ткань, пока не наткнулись на почерневшую по краям дыру возле каймы.

Пруденс и Мак-Кей ехали в молчании в окружении встревоженных охранников. Плед Себастьяна по-прежнему лежал у нее на коленях. Мак-Кей встревоженно смотрел на девушку, но она, понимая его озабоченность, все так же сохраняла каменное выражение лица. Нельзя было допустить, чтобы он раньше времени догадался о ее планах. Мак-Кей прокашлялся.

– Ты же знаешь, девочка, я могу вернуться обратно и…

Пруденс покачнулась в седле, и он быстро подхватил ее под локоть. Девушка побледнела и прижала кончики пальцев к виску.

– Моя голова… ужасно разболелась. Это, должно быть, от солнца.

Мак-Кей потянулся за своей фляжкой. Она сжала руку мужчины, глядя на него с тихим отчаянием.

– Впереди имение Блейков. Не могли бы мы остановиться, чтобы отдохнуть? Я не вполне готова предстать перед своей тетей. У нее будет так много вопросов…

Он похлопал девушку по руке.

– Конечно, моя дорогая.

Не спрашивая разрешения, Мак-Кей бросил поводья ее лошади одному из стражников, поднял Пруденс в свое седло и закутал ее плечи в плед Себастьяна. Пруденс спрятала в нем лицо, благословляя мягкие складки, скрывающие румянец, жаркой волной заливший ее щеки.

Слуги, выстроившиеся в ряд, открыли рты, когда дворецкий Блейков ввел Пруденс и Мак-Кея в прохладный холл. Девушка льнула к руке мужчины и шла, склонив голову и спотыкаясь, к лестнице, ведущей на второй этаж.

Словоохотливый молодой дворецкий сообщил им, что мисс Блейк находится в Лондоне, а сквайр уехал навестить графиню в «Липовую аллею». Но, конечно, он будет более чем счастлив предоставить комнаты для мисс Уолкер и ее гостя, чтобы они могли отдохнуть с дороги.

После того, как дворецкий отвел лаэрда Мак-Кея в его комнату, расположенную рядом с комнатой Пруденс, он вернулся к девушке и, коснувшись ее руки, осмелился выразить сочувствие ее затруднительному положению. Он читал о ее похищении во всех газетах.