—Я пропустила сегодня важное занятие.— Ее взгляд находит мой каменный профиль.

—Колтон и Рен сказали, что я должна остаться здесь, так как Колтон не может уделить время, чтобы отвезти меня в кампус.

Я хмыкаю. Это правильный выбор, такой же, который я бы сделал.

—Ты бы предпочла рискнуть, предоставив нападавшему еще одну возможность овладеть тобой? Они не собираются останавливаться.

Айла снова поворачивается к стене с компьютерными экранами.

—я знаю. Это просто странно. Мне не нравится чувствовать себя...запертой в клетке.

На несколько секунд над нами воцаряется тишина.

Она ахает. Меня охватывает беспокойство, и мой взгляд снова скользит по экранам, беспокоясь, что у Колтона есть что-то, чего она не должна видеть. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, она бросается к двери. Она чертовски быстра. Потрясенный, я бросаюсь за ней, сдерживая проклятие. Она напала на меня, но я лучше обучен двигаться, чем она.

Безжалостно тактическая часть меня думает, что это все, тот момент, когда я ждал, куда она убежит, чтобы раскрыть секреты, к которым мы дали ей доступ, в то время как другая, более глубокая, примитивная часть меня, которая всплыла на поверхность вместе с тем, как она очаровывает меня, ненавидит вид того, как она убегает от меня.

Она должна бежать. Я только уменьшу ее яркий свет, если она будет проводить слишком много времени рядом со мной.

Мы уже в нескольких дюймах от главной лестницы, когда я обхватываю ее за талию и прижимаю к стене своей грудью к ее спине.

—Как ты думаешь, что ты делаешь?— Я требую.

Она вздрагивает от моего резкого тона, но расслабляется подо мной. Еще одна волна шока пробивается сквозь мою ярость. Как она может совершенно не бояться, когда ей должно быть страшно находиться в моей власти?

—Идет дождь, - говорит она, задыхаясь, в ее голосе слышится волнение. Дождь. Именно наружная служба безопасности вызвала у нее такую реакцию. Когда я молчу, она уточняет.

—Я люблю дождь. Могу я выйти на улицу? Я хочу танцевать во время дождя.

Дождь. Эхо боли горя отдается в моей груди. Моя мама любила дождь. Я возненавидел это, потому что дважды терял ее под дождем.

Волнение Айлы напоминает мне волнение мамы.

Моя челюсть работает. Требуется усилие, чтобы оторваться от нее. —Пойдем со мной, - грубо говорю я.

Вместо того чтобы воспользоваться главным выходом из Гнезда, я веду ее другим путем. Мы поднимаемся по каменным ступеням в отель. Когда-то они были ступенями в старый винный погреб в соответствии с первоначальными чертежами, прежде чем мы отремонтировали подуровень. Облупившиеся обои и то, что осталось от искореженных половиц, пахнут плесенью из-за влажности в воздухе. Туманный туман окутывает территорию, видимый через пыльные окна, накатывающий с океана.

Я сосредотачиваюсь на бурлящем возбуждении Айлы, чтобы не думать о дожде, забрызгавшем машину, когда я был ребенком, до того, как на нее напали из засады люди, похитившие меня и мою маму.

Мы выходим во внутренний двор с навесом. Осыпающийся камень покрыт зарослями, сорняки прорастают из каждой щели, а плющ заглатывает половину арок. Отсюда она может делать то, что, без сомнения, будет продолжать преследовать меня до тех пор, пока я не дам разрешения, пока я буду наблюдать из-под навеса, не промокнув.

—Это потрясающе, - выдыхает она.

В открытом центре льет дождь, насыщая землю лужами. Я напрягаюсь от отдаленного раската грома. Такие штормы, как этот, редки осенью в штате Мэн, но когда они случаются, у меня зубы сводит от страха.

Именно во время такой бури меня похитили с целью выкупа. Мое плечо покалывает там, где одна из моих многочисленных татуировок в честь моей матери. Я ненавижу этот чертов дождь.

Пока я погружен в свои мысли, борясь с тошнотворными воспоминаниями, Айла выходит с поднятыми ладонями и лицом. Капли быстро стекают по ее коже, и она улыбается, закрывая глаза, как будто она на небесах.

—Это мое самое любимое чувство в мире, - шепчет она, едва слышно из-за непрекращающегося дождя.

Мы такие разные. Я не могу представить, что мне это понравится. Не тогда, когда это не принесло мне ничего, кроме боли. Я переживаю свои кошмары каждый раз, когда идет гроза, не в силах смириться с любовью к дождю.

Айла не обращает на меня особого внимания, выходя во двор, пока я стою на страже. Она проводит несколько мгновений, вытянув руки и вращаясь, явно наслаждаясь собой. Когда она начинает танцевать, мое дыхание становится хриплым.

Скрестив руки на груди, я борюсь с желанием выйти под дождь, чтобы преследовать ее, схватить ее, поцеловать, как я всегда мечтал сделать.

Один вкус.

Нет. Я не создан для одного вкуса.

Я не могу отрицать ее прекрасную ловкость или эмоции, которые она вызывает каждым изгибом своего тела, движением своих длинных ног и выражением лица, когда она использует все свое тело, чтобы рассказать мне историю. Свобода, вот какое чувство я испытываю, наблюдая, как она танцует под дождем.

Что знает о свободе избалованная, богатая дочь коррумпированного сенатора? Она не имеет права танцевать, как будто это ее единственное спасение на этой земле.

Она промокает до костей, моя рубашка прилипает к ее коже. Ее соски затвердели, но она ничего не скрывает от меня. Резкий выдох оставляет меня от ее беззаботного смеха. Она использует это пространство, пиная воду из лужи. Если бы это была драка, я бы сделал то же самое.

Это жестокий вызов - видеть, как она так наслаждается этим, когда еще один раскат грома сквозь шипение дождя заставляет меня переживать вспышки худшего дня в моей жизни в ярких деталях. Крики, заглушенные дождем, навязчивое чувство беспомощности, холодные пальцы моей матери, вырванные из моей маленькой руки, когда похитители увезли ее туда, где я не мог видеть, но я все еще мог чертовски все слышать. Вспышки не прекращаются.

Сердце колотится с такой скоростью, что кажется, будто я умру, страдая от воспоминаний, я отворачиваюсь от двора и хлопаю ладонью по холодному камню. Мое прерывистое дыхание вырывается неровно. Уже много лет все не было так плохо. Мой контроль ускользает, моих обычных методов сдерживания демонов уже недостаточно.

Еще один смех Айлы - как успокаивающий бальзам на боль в моей груди. Я наклоняю голову, обнаруживая, что она откидывает мокрые пряди волос назад, ее яркая улыбка обращена к небу.

Я сосредотачиваюсь на ней, пока мое дыхание не приходит в норму, сильная сердечная боль не проходит. Она выводит меня из теней, которые сковывают мой разум в смятении, с этой непринужденной улыбкой, естественным сиянием ее счастья, несмотря на опасную причину, по которой она здесь, обвивается вокруг меня, не позволяя отвести от нее взгляд.

Это то же самое чувство, которое я испытал, когда впервые увидел ее плачущей в четырнадцать лет. Чувство, что независимо от того, насколько темным становится мир, есть причина выжить.

—Ты должен выйти сюда, это фантастика!— Айла вскрикивает, поднимая руки над головой.

—Давай, Леви! Почувствуй дождь вместе со мной.

—Мне здесь хорошо.— Я отталкиваюсь от стены и скрещиваю руки на груди, снова принимая защитную стойку. Кончиком языка я дотрагиваюсь до кольца на губе.

—Но я наблюдаю.

Услышав шершавый гравий в моем голосе, она поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом.

—Тогда позволь мне устроить тебе хорошее шоу.— Уголок ее рта приподнимается.

На этот раз, когда она двигается, я фиксирую свое внимание на ней. Это держит меня в узде, отвлекая от демонов, карабкающихся за моим вниманием.

Я ловлю себя на том, что разрабатываю план тренировок, специально разработанный для нее, чтобы извлечь выгоду из ее сильных сторон. Это просто смешно. Мы предоставляем ей нашу защиту, укрываем ее от тех, кто за ней охотится, но я тренирую только своих братьев и Роуэна. У меня нет никакой цели обучать ее, кроме удовлетворения, которое я получил бы, оттачивая ее навыки и раскрывая ее потенциал, чтобы научить ее, как защищаться, как убивать.