—Был сильный шторм. Я помню, как мне не терпелось показать ей этот рисунок, который я сделал, поэтому я бежал по лужам. Я обычно копал для нее червей, так что все, чего я хотел, это добраться до дома и посмотреть, разрешат ли мне выйти на улицу, когда дождь прекратится. Дождь был нашей фишкой.

Айла сжимает меня, запуская пальцы в мои волосы, чтобы прижать ближе. Мои слова становятся грубее.

—Она забирала меня из школы, как всегда. Водитель знал о том, что произойдет, когда машина будет заблокирована. Мы порыбачили, а потом они набросились на машину. Моя мама так крепко обнимала меня, но это было невозможно остановить. Они забрали нас.

Между нами пробегает дрожь. Я не могу сказать, от кого это-от нее или от меня. Мое горло судорожно сжимается, когда я сглатываю, готовясь к худшему. Я прижимаюсь лицом к ее коже, сосредоточившись на вдыхании ее сладкого запаха, чтобы не сломаться.

—Я дрался, пинал их, кусал, кричал. Это не имело значения. Они были сильнее. Я не знал, пока не стал старше, что нас похитили с целью выкупа. Никто не должен был причинить нам вред. Но ... — я замолкаю, резко выдыхая. Она несколько раз бормочет, что все в порядке.

—Они оторвали мою маму от меня. Ее крики, когда они насиловали ее, запечатлелись в моем мозгу. Мои кошмары. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить их. Гораздо позже я узнал, что за этим стоит мой дядя. Жадный гребаный ублюдок хотел получить акции моего отца в их компании. Я поклялся себе, что никогда больше не буду чувствовать себя таким беспомощным. Вот почему я так усердно тренировался, чтобы стать этим человеком.

—Леви, - задыхается она.

—После этого я возненавидел дождь. Ненавидел это так чертовски сильно, но ты...ты заставила меня снова захотеть любить это так, как любишь ты. Как будто моей маме это нравилось.

Я убираю ее волосы в сторону, поощряя ее показать мне свое лицо. Розовые пятна окрашивают ее щеки, а глаза покраснели. Слезы текут по ее лицу, оставляя теплое влажное пятно на моей шее, где было спрятано ее лицо.

—Я не чувствовал себя беспомощным уже пятнадцать лет, пока ты не решила поиграть в приманку.

Она шмыгает носом.

—мне жаль. Я и не знала, что ты пережил такое ужасное.

—я знаю.

—Я должна это сделать, Леви. Это ... я такая же, как ты. Больше, чем ты думаешь. Дело не только в попытке похищения или в том, что мой отец использовал меня. Мне нужно победить свой собственный кошмар.—Айле требуется минута, чтобы совладать с болью в голосе. Я успокаивающе поглаживаю ее по спине, ненавидя боль в ее голосе—Когда ты спросил, зачем я нужна Сайласу, я уже сказала тебе. Но я солгала тебе.

Она бросает на меня полный раскаяния взгляд. Я подозреваю, что знаю, к чему это приведет, но я не давлю на нее. Я ждал, когда она придет ко мне, нуждаясь в том, чтобы она доверяла мне достаточно, чтобы открыться сама после того, как мы начали с того, что я вырвал у нее секрет.

—Когда я сказала, что это моя горничная стала жертвой мужского клуба, к которому принадлежит мой отец ...это была не горничная. Это был я.— У Айлы перехватывает дыхание.

—Сайлас Стоун-человек, который заплатил за мою девственность и изнасиловал меня. На тот ужин, на который меня пригласил отец, я почти уверена, что там было полно членов Королевского общества. У всех у них было кольцо, и долгое время, когда я видела, что кто-то его носит, я думала, что они в этом замешаны.

Я крепче обнимаю ее, нуждаясь в доказательстве того, что она сейчас здесь, в моих объятиях, а не в руках этого ублюдка. Он никогда, блядь, не получит ее. Я думал, что был готов услышать, как она подтвердит это, но услышать правду делает меня убийственным.

—Секрет, который ты рассказала мне той ночью, был о тебе?

Она кивает.

—Мне жаль, что я не сказала тебе правды. Я никогда никому не рассказывала.Даже Роуэн не знает. После этого я не проронила ни слова. Я была слишком напугана, когда проснулась в своей постели, как будто ничего не случилось. Было так много боли. Все воспоминания были нечеткими из-за наркотиков, оставив меня только со следом на ноге и вспышками его тела на мне. В течение многих лет я позволяла своим родителям манипулировать мной, заставляя делать все, что они хотели, потому что я боялась, что если я этого не сделаю, мне придется пройти через это снова.

Айла успокаивается, и я баюкаю ее лицо, чтобы вернуть ее ко мне, вместо того чтобы заново переживать худшую ночь в ее жизни. Ее губы подергиваются в слабой улыбке для меня, и это пронзает мое сердце. Как она может найти в себе желание улыбнуться, рассказывая о своем изнасиловании?

Переведя дыхание, она продолжает, вытирая слезы. Я помогаю ей их ловить.

—Только год спустя я узнала, кто такой Сайлас. Он был на отцовском предвыборном ужине, и папа представил меня ему.—Я становлюсь жесткой, более чем готовой убить Вона за то, как он плохо обращался со своей дочерью. Она морщится.

—Как будто мы еще не встречались. Однажды я услышала его голос...Я узнала. С тех пор он всегда так или иначе находил меня на мероприятиях. В течение семи лет я должна была существовать рядом с ним, как будто он не насиловал меня. Вот почему я должна это сделать. Для меня четырнадцатилетней. За каждую девушку, с которой он и Короли сделали подобное.

Ее сила никогда не перестает меня удивлять. Мы оба через многое прошли. Обхватив ее щеку, я прижимаюсь лбом к ее лбу.

—Он никогда больше не прикоснется к тебе.—Мои брови сдвигаются.

—Четырнадцать? Это было прямо перед тем, как я нашел тебя плачущей в алькове?

—да. В выходные перед этим днем. Сначала я пыталась не обращать на это внимания, но ничего из того, что я делала, не помогало. В конце концов я не выдержала. Вскоре после этого я нашла,то что меня успокаивает.

—Танцы.

Ее глаза мерцают.

—Это показало мне, как жить, не задыхаясь от страха и боли, которые последовали за этим.

Зная правду о тех разбитых слезах, которые впервые пробудили мой интерес к ней, я добавляю еще несколько имен в список людей, с которыми мне нужно покончить. Требуется все, чтобы подавить ярость, снедающую меня.

—Ты хочешь, чтобы они все заплатили? Я начну с твоего отца и перережу ему гребаное горло, а потом выслежу Стоуна.

Айла колеблется, кусая губу.

—Ты не можешь убить сенатора. Ты бы сел в тюрьму. Ты нужен мне, так что этого не может случиться.

—Детка, я знаю, как сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай, и чтобы меня никогда не поймали.—Моя челюсть работает.

—Я выпотрошу каждый кусок дерьма, который когда-либо причинял тебе боль.

Ее глаза расширяются. Она не уклоняется от моего жестокого обещания.

—Мое настоящее имя Левиафан Астор.—Я внимательно наблюдаю за ее реакцией.

—Мне это никогда не нравилось. Вот почему я зовусь Леви. Но у меня есть одно применение для этого имени.

Айла-умная маленькая штучка, и она справляется с этим за считанные секунды. Она облизывает губы, в ее глазах светится бесстрашие.

—Это только плохие люди?

—Все, кого я убил, заслуживали худшего, чем смерть, - рычу я. —Я не серийный убийца, это просто чушь ПРЕССЫ. Но репутация пригодится, когда я собираюсь кого-то прикончить, например, людей, которых мой дядя нанял, чтобы похитить меня и мою маму, или парня, который пытался похитить тебя.

Она кивает.

—хорошо.

Точно так же она принимает еще одну грань самых черных теней, в которых я существую. Если бы у меня остались хоть какие-то сомнения в том, что эта прекрасная девушка предназначена мне, они были бы стерты.

Наклонившись, поддерживая ее, я роюсь в ящике и достаю сверток, который хочу ей отдать.

—Я принес тебе это. Я хочу, чтобы ты поклялась мне, что всегда будешь носить его при себе и всегда будешь готова защитить себя.

Она принимает его, брови взлетают вверх, когда она разворачивает кожаную кобуру из полировальной ткани, в которой она была у меня. Сжав губы зубами, она вынимает из ножен лезвие и рассматривает его. Нож идеально подходит для ее захвата. Он гладкий, легкий. Элегантный. Когда я выбрал его, меня тянуло к нему так же, как Айла притягивает меня, когда танцует. Я хотел сначала научить ее пользоваться им, но она всегда быстро училась.