Прижавшись к земляной стене, которой была обнесена деревушка Клойн, он немного подождал, переводя дыхание, и стал смотреть в том направлении, откуда пришел. Открытое пространство уже пересекал Харальд. Он также добрался до стены незамеченным и распластался на ней, пока Торгрим наблюдал за тем, как в темноте к ним приближается приземистая фигура Нордвалла Коротышки.

Торгрим вдруг улыбнулся про себя и покачал головой, осознав всю драматическую нелепость ситуации. «Ну и для чего я отправился в этот дурацкий и рискованный набег? — спросил он себя. Впрочем, ответ был ему хорошо известен: — Чтобы поскорее покончить с этими дурацкими и рискованными набегами».

У себя дома в Вике он располагал такими богатствами, которых обычному человеку хватило бы на несколько жизней. На своем веку ему довелось пережить такие приключения, о каких остальные могли только мечтать. Все, казалось¹ бы, на этом можно и остановиться. Но попасть домой они с Харальдом могли только с помощью Арнбьерна, а тот не намеревался отправляться в обратный путь, не разжившись изрядной добычей.

«Сейчас я ничего так не хочу, как покончить со всем этим и вернуться домой, — думал Торгрим, — но, чтобы найти для этого средство, придется еще раз взяться за меч. Ну, значит, так тому и быть».

Последним открытое пространство проскочил Старри и всем телом прижался к стене. Торгрим подался к нему и увидел, как Старри кивнул в темноте. Все бойцы были уже на этой стороне. Движения Старри понемногу становились все более дергаными и нервными. В нем просыпался берсерк.

Торгрим положил было ладонь на рукоять Железного Зуба, но потом сообразил, что сейчас ему требуется совсем другое оружие. Опустив руку, он вынул длинный кинжал, который носил в ножнах на правом бедре, и двинулся вперед, держась поближе к стене и время от времени задевая ее щитом. Он был уверен, что теперь их никто не заметит, — внизу, у подножия стены форта, лежала густая тень, и любому стражнику пришлось бы далеко перегнуться наружу, чтобы разглядеть их.

Но, кто бы ни остался в Клойне, они будут опасаться нападения со стороны поля, а не от подножия.

Они обогнули угол форта, пройдя четыреста футов. И еще четыреста. Торгрим пытался прикинуть, где может находиться эта потайная дверь, но теперь он смотрел на стену под совсем другим углом. Они двигались почти на ощупь в сплошной темноте, и лишь с одной стороны над ними нависала мрачная громада крепостной стены. А потом рука Торгрима коснулась края деревянной рамы, он замедлил шаг, а вслед за ним остановились и остальные. Он провел ладонью по полотну двери, и контуры ее начали медленно проступать из темноты. Все, они были на месте.

Торгрим протянул свой щит Харальду и поудобнее перехватил кинжал. Согнув руку в локте, он дважды коротко постучал рукояткой по двери, сделал паузу и стукнул в третий раз, совсем так, как тот человек в его волчьем сне. Он подождал. Изнутри не доносилось ни звука. Лишь сзади неслышно переступали с ноги на ногу берсерки, которым не терпелось добраться до врага. Вокруг по-прежнему царила мертвая тишина. Где-то вдали заквакали лягушки. И вдруг с другой стороны раздался приглушенный скрип засова и скрежет петель. Дверь распахнулась.

Торгрим шагнул в дверной проем и оказался лицом к лицу со стражником, который отпер ему дверь. Спросонья тот выглядел злым и недовольным, но только до того момента, пока не сообразил, что Торгрим — никакой не ирландец. Ночной Волк видел, как на лице его промелькнула череда сменявших друг друга чувств — удивление, смятение, гнев, страх. Левой рукой он схватил стражника за тунику, выдернул его из проема и обратным движением правой руки вцепился ему горло. Извиваясь в конвульсиях, тот беззвучно рухнул на землю.

Харальд вернул отцу щит. Тот повесил его на левую руку, а правой во всю ширь распахнул дверь. Где-то здесь должен быть еще один стражник, в этом Торгрим не сомневался. И точно, тот как раз поднимался с небольшой лавки, и на лице его было написано то же самое полусонное раздражение. Торгрим оглушил его ударом щита по голове и перешагнул через упавшее тело, а шедший следом за ним Харальд прикончил стражника тем же способом, которым его отец расправился с первым.

Итак, они проникли внутрь крепости. Торгрим двинулся вдоль стены, стараясь держаться в тени, обшаривая взглядом небольшой поселок во внутреннем дворе форта Клойн. В тусклом свете луны, которую то и дело закрывали облака, он разглядел смутный и грозный силуэт башни и спросил себя, а не заперлись ли люди внутри, воображая, что находятся в безопасности, и не втянули ли лестницы сквозь высокие двери сразу же после того, как тяжеловооруженная пехота покинула город. Насколько он мог судить, в башне запросто поместился бы весь Клойн. До сих пор ему попались лишь два ирландца. И оба были уже мертвы.

Он двинулся дальше, быстро и осторожно, ступая совершенно бесшумно. И вдруг до его слуха донесся какой-то странный скребущий звук, который могла бы издавать мышь или крыса, только более громкий, и, казалось, он раздавался где-то совсем рядом. Торгрим остановился и обернулся. Нордвалл Коротышка грыз край своего щита, пытаясь удержать себя в руках. Торгрим заметил, что и остальным берсеркам становится все труднее владеть собой. Харальд тоже обратил на это внимание и метнул на отца выразительный взгляд, словно бы говоря: «Не представляю, что мы будем дальше с ними делать…»

— Терпение, ребятки, терпение, осталось совсем немного, — громким шепотом произнес Торгрим и двинулся вперед.

Он видел, как по верхнему краю стены, в двадцати футах у них над головой, расхаживают вооруженные люди, но они смотрели наружу, в темноту, а не на внутреннее пространство городка. Да и с чего бы им смотреть в другую сторону?

Норманны шли быстро. Торгрим едва не упал, наткнувшись на редкую изгородь из жердей, обозначавшую границу чьей-то собственности. Примерно в двухстах футах от стены он различил круглую деревянную постройку — должно быть, жилище какого-то крестьянина, увенчанное конусообразной соломенной крышей. Он остановился и вновь осмотрелся, пытаясь определить свое местоположение. Отсюда он мог разглядеть около десятка одинаковых домиков, каждый из которых был окружен клочком возделанной земли. Диаметр форта составлял примерно четверть мили, и, по расчетам Торгрима, крепостные стены могли вместить от двух до трех дюжин подобных домишек, включая высокую деревянную церковь, очертания которой он разглядел справа от башни.

Город по центру рассекала широкая дорога, и Торгрим на мгновение заколебался, а не пойти ли по ней в открытую, с таким видом, словно они имеют на это полное право. Иногда лучше всего прятаться на открытом месте. Но, немного поразмыслив, он все-таки решил не рисковать. Вместе этого он перевалился через изгородь на другую сторону. От удара о землю его грудь пронзила острая боль, и он понял, что разбередил рану. Двинувшись дальше, он услышал, как остальные последовали за ним.

Еще один забор. Они перебрались через него, и вдруг Торгрим услышал звук, которого боялся больше всего и которого с замиранием сердца ожидал с той самой минуты, как только они вошли в маленькую дверь, оставив за собой мертвого стражника. Неподалеку раздалось глухое и угрожающее рычание, пока еще слишком низкое, чтобы взывать тревогу, но становившееся все громче.

— Проклятье! — свистящим шепотом выругался Торгрим.

Одним слитным движением он сунул в ножны кинжал и обнажил Железный Зуб. Не успело лезвие сверкнуть в тусклом лунном свете, как рычание перешло в громкий заливистый лай, недвусмысленно говорящий о том, что опасность близка.

«Надеюсь, эта чертова тварь сидит на привязи», — подумал он, ускоряя шаг. Но, к несчастью, пес оказался на свободе. Он уже несся к людям от ближайшего домика, причем в темноте виднелся только его гигантский силуэт и оскаленные зубы. Примерно за десять футов до одного из берсерков по имени Йокул он взвился в прыжке, но все его усилия привели лишь к тому, что в полете его встретил меч Йокула, вспорол ему брюхо и отшвырнул его в сторону.