Покончив с этим, Финниан направил свои стопы в монастырь и, прежде чем скинуть с себя насквозь промокшую рясу, провел какое-то время в часовне, благодаря Господа за благополучное завершение своего нелегкого пути. Кроме того, он просил Всевышнего наставить его на путь истинный, потому что, Господь свидетель, ему понадобится масса божественных наставлений, чтобы разрешить невероятный кризис, разразившийся в Таре. В Глендалох же он прибыл, дабы повидаться с настоятелем, хотя и не рассчитывал получить от него особенно ценных указаний.

Он встретился с аббатом после утренних молитв в его рабочем кабинете в передней части церкви, к западу от алтаря. Церковь была небольшой, но каменной постройки, с маленькой башенкой над крышей. Настоятель сидел за тяжелым дубовым столом, на том же самом месте, где Финниан видел его в последний раз, что случилось чуть более года назад, и выглядел так, словно за это время ни разу не сдвинулся с места.

— Отец Финниан, — сказал он.

Он что-то писал, и кончик его белого пера выделывал вензеля в воздухе, а черная тушь складывалась в маленькие аккуратные буковки на веленевом пергаменте. Головы он не поднял. Настоятель был очень худ и столь же бледен. Он выглядел усталым и измученным. Как и год назад.

Спустя долгое время он наконец отложил в сторону перо и обратил свой взор на Финниана, небрежно махнув в сторону стула. Финниан сел.

— Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, господин настоятель?

Аббат недовольно фыркнул.

— Вы действительно так полагаете? Минуло уже четыре сотни лет с тех пор, как святой Патрик и Палладий вывели ирландцев из тьмы, но я не уверен, что хотя бы половина из них заметила разницу между священником и друидом. Нода, я пребываю в настолько добром здравии, насколько этого можно ожидать. Хотя, как мне представляется, вас привели сюда отнюдь не добрые вести.

— Нет. Маэлсехнайлл мак Рунайд был убит до того, как успел упрочить свою власть над Тремя Королевствами. Я писал вам об этом.

Настоятель кивнул, что потребовало от него недюжинных усилий. Финниан ждал, не скажет ли он что-нибудь, но тот молчал, и потому Финниан продолжил:

— Трон захватил Фланн мак Конайнг, но он чувствует себя на нем недостаточно уверенно, чтобы прибегнуть к власти короны.

Настоятель вновь кивнул. Финниан снова стал ждать. В конце концов аббат заговорил:

— Фланн мак Конайнг? Он имеет право на трон?

— Имеет, поскольку приходится родственником Маэлсехнайллу. Но Бригит ник Маэлсехнайлл еще жива, и у нее прав на трон больше.

— Тогда почему же она не правит там?

— Фланн заручился поддержкой ри туата. Он намерен удержаться на троне. Или, точнее говоря, его сестра Морриган намерена сделать так, чтобы он удержался.

— А Бригит? Что с ней? Они убьют ее?

— Они могут попытаться. Она вышла замуж… — Финниан задумался, припоминая. Сколько же недель назад? Три? Четыре? Казалось, с той поры минула целая вечность. — Она вышла замуж в прошлом месяце. Она… судя по всему, она убила своего супруга. Поскольку он пытался убить ее. Сейчас ей пришлось бежать из Тары.

— И куда же она направилась?

— В Дуб-Линн.

Настоятель уставился на него своими красными слезящимися глазами. Взгляд его, казалось, проник Финниану в самую душу в поисках следов сопричастности к этому предприятию.

— Откуда вы знаете, что она отправилась в Дуб-Линн? — осведомился он.

— Потому что я сам отвел ее туда.

Аббат кивнул, словно Финниан просто подтвердил то, что он знал и так.

— Если мне будет позволено узнать, почему вы так поступили?

— Потому что иначе она все равно отправилась бы туда. И, скорее всего, ее убили бы по дороге.

— А для чего ей понадобилось попасть именно в Дуб-Линн? — медленно выговаривая слова, задал настоятель следующий вопрос.

— Не могу утверждать этого со всей определенностью, — сказал Финниан чистую правду, хотя это была всего лишь попытка подсластить горькие вести, которые он намеревался сообщить настоятелю. — Ноя подозреваю, что она планирует собрать армию фан галл, чтобы та помогла ей вернуть себе трон Тары.

— А почему вы не можете утверждать этого со всей определенностью? Разве вас там не было?

— Я доставил ее в город в целости и сохранности, после чего немедленно уехал оттуда. Дуб-Линн — неподходящее место для духовного лица.

Настоятель промолчал и остался недвижим, а спустя полминуты медленно смежил веки. Финниану показалось, будто он молится про себя. Что ж, вполне разумный и уместный ответ. Шли минуты, и Финниан спросил себя, уж не скончался ли настоятель прямо тут, но спустя долгое время тот наконец открыл глаза.

— Вам ведь известно, что Корону Трех Королевств изготовили отнюдь не руки добрых христиан, — начал он издалека. — Ее сделали язычники, и она несет на себе проклятие сатаны. Искушение обладания ею слишком велико для простых смертных.

Финниан кивнул.

— Вы поступили так, как должны были, отец Финниан. По большей части. Вы присматривали за положением дел, следуя моим наставлениям, сделали все, что могли, хотя, Господь свидетель, обычный человек Божий немногое может сделать, дабы повлиять на этих… людей. А теперь вы должны вернуться в Тару и завладеть короной. После смерти Маэлсехнайлла не осталось никого, кому мы могли бы доверить ее.

— И сколько же людей у меня с собой будет? Вооруженных людей, я имею в виду, и вооруженных хорошо?

— Вооруженных людей? А, вы решили подшутить надо мной. Понимаю. С вами не будет никого, отец Финниан. Только вы сами и данная вам Господом смекалка. Полагаю, это окажется вполне достаточно.

— Если будет на то милость Господня.

— Привезите корону сюда. Бросьте ее в море. Отдайте волкам. Мне все равно, каким образом вы избавитесь от этой проклятой вещи.

— Волкам. Да, господин настоятель.

— Сделайте так, чтобы эти безумцы перестали сражаться из-за нее, пытаясь воспользоваться ею к собственной выгоде. Да пребудет с вами благословение Господне, Финниан. — С этими словами настоятель вновь взял в руки перо и начал писать, давая понять, что аудиенция окончена.

Финниан встал, кивнул и вышел. Он хотел было рассказать аббату о своей уверенности в том, что Бригит ждет ребенка, хотя чей это ребенок, он не знал, но потом решил, что старому клирику в этот день и так досталось изрядно.

Когда «Черный Ворон» снова покинул устье Лиффи, Торгрим Ночной Волк стоял у руля. Все изменилось с тех пор, когда несколько месяцев назад в море вышла целая флотилия для набега на Клойн. Тогда Торгрим был самым обычным пассажиром, человеком, не имеющим своего места, дополнительным мечом. Но теперь все было иначе.

К нему пришел Арнбьерн и попросил стать его правой рукой. Предложение это застало Торгрима врасплох, причем тому были самые веские причины. Он полагал, что Арнбьерн обижен на него и вообще относится к нему с опаской и подозрением. Он-то думал, что Болли сыну Торвальда выпала сомнительная честь стать вторым после Арнбьерна человеком в его команде. Судя по тому, что всю прошедшую неделю Бол- ли ходил мрачный, как туча, бросая на Торгрима недовольные и хмурые взгляды, бормоча что-то нелицеприятное себе под нос и срываясь на всех, кто попадался ему под руку, Болли тоже на это рассчитывал.

Но нет. Арнбьерн настаивал, что ему непременно нужен кто-то, обладающий опытом Торгрима, и Ночной Волк, полагая, что всем будет лучше оттого, что Арнбьерн окажется под присмотром, согласился.

Орнольф сын Храфна, тесть Торгрима, расхохотался в голос, когда тот сообщил ему об этом.

— Ха! Ты дурак, Торгрим! Я радуюсь, что ты не мой кровный родственник, и жалею, что моя красавица-дочь так плохо разбиралась в людях!

Старик, по своему обыкновению, обосновался в медовом зале, сидя на своем излюбленном месте в задней части большой открытой комнаты за огромным дубовым столом. Приближался полдень, в зале было всего несколько посетителей, и Торгрим сидел за столом Орнольфа в одиночестве.