Красные аварийные огни, светившие в полнакала, не могли даже разогнать тени из углов небольшой, всего на двух человек, каюты. Было тихо. Двигатели не работали, не было дрожи корпуса, звуков снаружи, из коридора, тишина была мертвой, абсолютно полной. Муху было бы слышно, если бы кто-то догадался запустить ее в помещение.

Егор Сосновоборский не был любителем мух, но сумрак вокруг и полное отсутствие звуков его насторожило. Он не спешил вылезать из капсулы, оглядываясь по сторонам. Что-то случилось, не должно быть такого освещения. В корабле, выходящем на орбиту всегда что-то шумит, по переборкам передается звук из других отсеков, ползают по каналам вентиляции дроны, а за стенами, в технических проходах копошатся ремонтники. Ничего этого сейчас не было.

— Вы уже проснулись, — раздался в каюте голос искина, как бы подтверждая уже произошедшее. — Пожалуйста, пройдите в медкабинет.

— Мы уже прилетели? — спросил Егор, поднимаясь в капсуле.

— Еще нет. Пройдите на медосмотр, я по дороге все объясню…

— Хорошо, хорошо, иду я, — Егор взялся руками за края камеры и выбрался на палубу. — Что-то жарковато в каюте…

— У нас небольшие проблемы с термообменом, — подтвердила искин. — Я занимаюсь ремонтом.

— А что, в реактор нельзя направить излишки тепла? — поинтересовался Егор, выходя в такой же полутемный, еле освещенный слабыми лампами коридор. — Что вообще происходит?

— У нас нет больше реактора, — безэмоционально сообщила искин. — Медотсек прямо перед вами.

— Как это нет?…

Егор помотал головой, пытаясь поймать ускользающую мысль, но после разморозки мозги никак не могли выйти в рабочий режим. Решив, что вспомнит забытое позже, он шагнул в каюту с красным крестом на входном люке. Здесь, на удивление, свет горел ярко, было чисто, почти стерильно.

— Займите место на столе диагноста, — произнесла искин.

Егор улегся в повторявшую человеческое тело выемку. Стол был с подогревом, захотелось подремать, но искин еще не ответила на его вопрос.

— Искин? У тебя есть имя? — спросил вдруг Егор.

Под столом зашумел привод, над Егором поплыла дуга сканера.

— Странный вопрос для пассажира, — заметила искин, голос у нее был приятный и мелодичный, без традиционного для управляющих программ «железного» оттенка. — Один из капитанов называл меня Лика.

— Отличное имя, очень красивое, — воодушевился Егор. — Лика, так что с реактором и когда мы прибудем на Новую Гренландию? Меня там должны ждать…

— Расчет времени прибытия пока затруднен. Ориентировочно полет до планеты займет два миллиона лет…

— Сколько?!! — Егор даже вскочил, зацепившись головой за дугу сканера.

Диагност сердито заурчал и затих, замерев.

— Корабль вошел в систему и направлялся к планете, — начала отвечать искин. — Реактор вышел из рабочего режима и начал самопроизвольно разгоняться. Во избежание уничтожения корабля, груза и пассажира я отстрелила реакторную зону и расположенные за ней маршевые двигатели.

— И зеркало радиатора… — сообразил Егор. — Вот почему так жарко…

— Совершенно верно! Изменение массы привело к отклонению от первоначальной орбиты. Попытка стабилизации не помогла.

— Но мы ведь в системе? — Егор слез с диагноста и в полной прострации искал в шкафах какую-нибудь одежду. — Надо сообщить на планету, пусть пришлют помощь! Я не проживу два миллиона лет, даже в гибернаторе…

— Мы на орбите местной звезды, вне плоскости эклиптики, время обращения семь тысяч лет. С каждым витком мы будем все ближе к центру системы…

— Но два миллиона лет! — в отчаянии воскликнул Егор. — Тебе может и все равно, но я человек! Ты же должна понимать!

— Никто на этом корабле не протянет столько, — спокойно возразила Лика. — Ни я, ни груз, ни сам корабль. Я занимаюсь поиском решения, но пока не вижу выхода. Наших мощностей не хватит, чтобы послать сигнал на планету. Можно было бы попробовать лазерную связь, но Новая Гренландия не знает, где нас искать, в какой части небосвода…

— И зачем я согласился лететь на курьерском рейсе! — Егор присел на стол диагноста, схватившись руками за голову. — Летел бы как все на обычном транспорте, через пять лет был бы на месте…

Почувствовавший нездоровое состояние пациента диагност выдвинул из под стола манипулятор со стаканчиком успокоительного и предложил его человеку. Тот не глядя выпил одним глотком, как рюмку водки.

— Я как единственный человек на борту готов принять должность капитана корабля! — заявил вдруг Егор.

— Курьерские корабли всегда отличались надежностью и повышенной скоростью. За всю историю полетов еще не было случая исчезновения, аварии или гибели курьера. Мы настолько безопасны, что управление кораблем доверили искинам, переведя человеческие экипажи на более интересные направления, — выдала Лика стандартный рекламный набор. — Вы останетесь пассажиром.

— Все когда-нибудь происходит первый раз! И почему-то именно со мной!

— Не все так плохо, — попыталась приободрить пассажира искин. — Я соберу необходимые материалы и построю антенну для направленной отправки сигнала. В остатках груза были чертежи репликатора…

— В остатках? Трюм тоже не уцелел? — поднял голову Егор. — Реактор взорвался?

— Нет, взорвались топливные баки. После взрыва обломками снесло большую часть внешнего оборудования. Реактор сейчас летит позади нас по той же орбите примерно в миллионе километров. Его состояние неизвестно, но он до сих пор не взорвался. Там оставались инженерные и ремонтные дроны. Связи с ними нет, но и взрыва не было.

— Если им удалось заглушить активную зону… Значит мы можем снова состыковаться? — предположил Егор.

— Вы забываете про радиацию. Нам придется подождать, пока там все не остынет. А потом придумать, как затормозить и подобрать отстрелянную корму. Лет через сто-сто двадцать…

— Уже легче… — вздохнул Егор. — Лягу в гибернатор на максимальный срок. Через три периода как раз можно будет…

— Диагност не позволит вам лечь в капсулу до окончания реабилитации. Это две недели. У нас мало энергии, гибернатор не удастся запустить на полный срок, — огорчила его Лика.

— А разбудили зачем? Спал бы дальше, ничего не знал…

— Егор, вы проспали полный срок. Сорок лет. По протоколу я обязана вас разбудить на двухнедельную реабилитацию. И я в любом случае должна была вас предупредить о грозящей нам опасности.

— Сорок лет? Вместо двенадцати? То есть я уже… Так нас ищут?

— Трудно сказать. На Новой Гренландии не так много людей, это же молодая колония. Они могут попробовать нас найти, определить, где мы находимся, если их обсерватория поймет в какую сторону смотреть. Но поисково-спасательного корабля у них нет…

— А у нас? Что у нас вообще есть? Состояние корабля, доступные ресурсы?

— Обитаемая зона уцелела. Мостик, каюта капитана, медотсек, две пассажирские каюты, отсек жизнеобеспечения, половина трюма, маршевые двигатели. Вспомогательный реактор, его едва хватает для поддержания работы оставшихся систем. Отсек искина, техническая зона, где раньше находились дроны. Роботов осталось всего несколько, но пока их хватало для проведения срочных ремонтов.

— Две недели я переживу, — решил Егор.

— С этим могут возникнуть сложности, — огорошила его искин своим невозмутимым мягким голосом.

— Что так?

— У нас есть кислород и система очистки. Есть небольшой запас воды, но придется пить восстановленную…

— Фу, гадость! — поморщился Егор, но выбора не было. — Лучше бы ты об этом не говорила.

— …но на борту нет достаточного количества питательных веществ даже для одного пассажира. Повезло, что вы здесь один. Было бы здесь восемь человек, как положено по штату, жизнеобеспечение отказало бы уже на третий день.

— Совсем нет еды? — Егор уже не знал, что его больше расстроило, ситуация в которую он попал или угроза голодной смерти.