Ударим, как только снимутся с лагеря. Мурома пойдет ошую, меря – в центре, а мои воины – справа. Не жалейте стрел! У нас людей всемеро больше, а хорошо бы – вдесятеро! Лучших стрельцов собрать вместе. Рысенок! Ты – старший!

Выла, ревела и ворочалась битва. Сотни ног попирали снежную целину, топтали, запинаясь и скользя в крови, тела врагов и друзей. Весское ополчение, подкрепленное отрядами мери и муромы, загнало русов в ловушку. Точнее, так думал весский вождь. Однако он ошибался. Ольбард позволил ему поймать себя…

Пар клубами летел над сражающимися, оседая инеем на доспехах и шлемах. Стрелы и мечи звенели о них, высекая яркие искры. Чудь напирала, теснила славян и, казалось, скоро сбросит дружину русов с высокого речного откоса прямо на лед. Многоголосый ор стоял над полем сражения. Щиты грохотали от града ударов, подобно боевым барабанам. Русы сбивали строй, крепко упираясь ногами в мерзлую землю. Их было меньше, гораздо меньше, но боевое умение – превыше числа.

Сашка бился во главе своей полусотни на правом крыле. Ему уже трижды меняли изрубленный щит. Морозный воздух обжигал легкие. Колкие снежинки лезли в глаза. Поддоспешная одежда «плавала» в поту. Он хрипел, задыхаясь, держа тонкую грань, отделяющую человеческое сознание от звериного духа. Свирепый рев рвался из груди. Враги наседали, ярясь, и откатывались, воя от страха. Тяжелые копья русов сновали взад-вперед, словно иглы гигантской швейной машины, тачающей смертное полотно. Лязг, вой, стук. Сердце колотится где-то в гортани. Щит отяжелел от вонзившихся стрел и сулиц. Но строй держится – одно слово – стена!

Крепкие, широкоплечие меряне настырно лезут вперед. Они тоже умеют сражаться в строю, и у всех есть щиты. Вот один, в плоском полукруглом шлеме, что-то кричит, взмахивая топором. Враги снова бросаются вперед. Стальная круговерть! Чье-то лезвие задевает Сашкин шлем. В ушах звон, в глазах – кровавая муть. Он наугад сплеча рубит мечом. Что-то звенит, распадаясь. Древко скользит, посунувшись над плечом… змеиный бросок… хрип… стон. Пелена перед глазами рвется на части. Он видит, что меряне отступили, злобно крича. Господи, сколько же… Но их предводитель с расколотым черепом – в снегу. Еще один труп среди множества других…

Тучи воронья с граем поднимаются над лесом. Что? Не может так скоро… Может! За деревьями ревет рог. Раз, другой, третий. В подлеске – смутный блеск железа. С каждым мигом он все ярче. Из сумрака выходит первая шеренга, вторая, третья. Засадный полк Диармайда, тайно собранный из разосланных по дальним градам отрядов, выдвигается, щетинясь остриями копий, катится валом, подминая снежную целину. «Р-рра! Перун! Перррун!!!» Часть чудинов поворачивает ему навстречу, кидается с безумной яростью. Сшиблись! Вскипело стальное месиво, пошло кровавыми пузырями. Чудины обтекают полк с флангов, но русы не боятся – идут напролом. Их клинки сверкают с быстротою молний, разбрызгивая, разя, рассекая. Они давят, рвут, напирают. Вот левое крыло врага в полукольце. Хряск, визг, звон. Меряне обращаются вспять, забрасывая за спины щиты. Правый фланг русов начинает медленное наступление. Весины откатываются следом за мерей. Воздух наполняется стрелами. Задние ряды славян поднимают над головами щиты. «Держать стену! Держать!!! Щиты сбей!»

Сашка охрип окончательно. В горле сухой, игольчатый комок. Рядом падает воин – в его глазу стрела. Поднять выше край щита, не отставать! Ноги проваливаются в сугробы. Под ними то скрип, то хлюпанье. Кто-то длинно и дико воет, не прекращая ни на миг: «И-и-и-и!!!» Вдруг вой обрывается. Что-то с силой ударяет в щит. Метнули топор! Чудины останавливаются на опушке, разворачиваются, и бой продолжается с новой силой. Мельканье, стук, свист! Кто-то кричит не своим голосом, жутко подвывая. Но и этот смолкает. Мертв!

Снова звук рога. Кони ржут на опушке. Их тяжелый скок слышен даже сквозь лязг битвы. Еще засадный полк! Буривой дорвался до битвы! Чудины очертя голову кидаются на прорыв. Капкан лязгнул вновь! «Бей! Бей! Бей! Бей! Бей! Бей! Бей!!!!» – несется над полем. От вопля снег рушится с веток прямо на головы сражающихся. Начинается бойня. Части врагов удается прорваться, но Сашка чувствует, что это ему безразлично. Конечно, этот безумный весин, вождь Выдр, снова ушел… Его достанут потом!

Избиваемое весское ополчение воет от ужаса. Еще напор – и они сдаются, бросая оружие в снег. Савинов тупо смотрит на маячащие перед глазами безоружные фигуры и вдруг понимает – это победа! Победа!!!

«Слава! Слава!!!» – клич летит над полем, мешаясь с вороньим граем и смертными стонами. Победа… Но война не окончена.

Рысенок хорошо стрелял в последнем бою. Если бы поле осталось за ними, он мог бы принести целую связку вражеских ушей. Но про2клятые лесными богами варяги снова смогли победить. Их князь – настоящий колдун! Его ничто не берет… Вот летом им чуть было не удалось заманить его в западню. Кудесник навел на варяга порчу и ослепил его Дух, но тот каким-то образом освободился, нашел кудесника и убил его. А потом перебил почти всю засаду, заслав сначала впереди войска двух злых духов, один из которых убил брата Рысенка. Он тогда долго искал тело, чтобы похоронить, а найдя – увидел, что оно рассечено пополам, вместе с кольчугой. Вот и плати баснословную цену купцам за доспехи!

Рысенок помнил, как плакал от ярости и поклялся отомстить. Вождь убеждал всех, что ничего не потеряно и зимой, когда варяги пойдут собирать дань, Выдры вместе с союзниками станут нападать на них и перебьют по частям. Но князь-колдун снова обманул их. Враги возвращались с добычей, и охотники сообщали, что, мол, идут беспечно, без дозоров… И опять обманул синеусый колдун. На самом-то деле он разделил своих воинов. Часть их шла открыто и беспечно, а остальные – тайными тропами, широко разослав дозоры из умелых охотников. И Выдры сами угодили в ловушку…

Теперь в роду осталось лишь два десятка мужчин. Из них половина – старики и мальчишки. Рысенку недавно исполнилось двадцать зим, но теперь он остался одним из немногих зрелых мужчин…

Несколько ночей подряд, после того как варяги покинули поле боя, оставшиеся в живых Выдры на санях и волокушах свозили домой своих убитых. Рубили сухой лес для погребального костра. Женщины выли над телами, а пожилой ученик древнего кудесника молил богов о милости. У погибших в бою не было даже провожатого в мир мертвых – никто из варягов не попал в плен. Это было неправильно. Их души могли заблудиться, а на том свете некому будет прислуживать им на празднествах…

Вражеские отряды рыскали поблизости, стремясь отыскать убежище Выдр. Люди были в отчаянии. А потом из лесу вышел варяг. Тот самый, щербатый…

Это был передовой дозор. Шесть человек верхами, пробирающихся по зимнему лесу. Из ноздрей обросших по сезону лошадок валил пар. Люди внимательно осматривались по сторонам, держа оружие наготове, ждали подвоха с любой стороны. Они знали, что враги разбиты, что у них осталась лишь горстка воинов, но это не делало род Выдры менее опасным. Нужно было найти его убежище, чтобы положить конец этой долгой, ненужной войне.

«Впрочем, – размышлял Савинов, по обыкновению лично возглавлявший дозор, – не так уж и не нужна эта война. Весские роды сильны и многолюдны. Они не признают единой власти, и каждого приходится убеждать силой оружия или угрозами. Если они развернут в лесах партизанскую войну – от них будет очень много неприятностей… Однако теперь они получили урок. Еще немного – и еще один род отойдет под руку Белозерского княжения. И кто виноват в том, что в роду почти не осталось взрослых мужчин? Вот принял бы Лекша, сын Кукши, виру за отца… Но нет, не хочет. Лучше пусть все Выдры сойдут на нет, а месть священна! Неужели там у них не найдется светлой головы, которая сообразит, кто же является их настоящим врагом? Перетянули бы колом этого кукшеныша да вышибли за ворота, так ведь нет! …Но отваги им не занимать – это правда…»