Официальные заявления о том, что за этими событиями стоит Шамиль Басаев и боевиками были чеченцы, никого не убедили. Не в том положении был главный чеченский террорист, чтобы организовывать такую крупномасштабную акцию в Ингушетии. У него и в Чечне забот хватало, служба безопасности Рамзана Кадырова устроила на него настоящую травлю. Позже власти признали, что большинство нападавших были ингушами, а цель, которую ставили деструктивные силы, – дестабилизировать обстановку в республике. Так и осталось непонятным, что это за деструктивные силы и какой была действительная цель нападения.

Между тем для всех в Ингушетии и для тех людей в Северной Осетии, которые, как Тимур Русланов, внимательно следили за событиями, никаких вопросов не было. Главной целью нападавших было освободить из тюрьмы своих товарищей, арестованных по обвинению в подготовке покушения на президента Зязикова. Эта цель не была достигнута. Незадолго до нападения всех заключенных перевезли в следственный изолятор Беслана.

Беслан. Название этого приграничного городка все время присутствовало в событиях, связанных с взаимоотношениями Северной Осетии и Ингушетии. Не к добру это, чувствовал Тимур, не к добру. И поэтому он не очень удивился, когда однажды утром услышал в телефонной трубке взволнованный голос жены:

– Включи радио. Господи, какой ужас!..

Передавали официальное сообщение: группа вооруженных людей взяла в заложники учителей, школьников и их родителей, собравшихся во дворе Бесланской средней школы №1, чтобы отметить День знаний.

Было первое сентября 2004 года.

Как серьезного композитора передергивает от тупой попсы, лезущей в уши со всех сторон, как поэт задыхается от окружающего его словесного мусора, так и человек, знающий тайны политической кухни, читая газеты и глядя в телевизор, поражается тому, как легковерно воспринимает общество подсунутые властью мифы, с какой страстью обсуждаются проблемы, имеющие мало общего с реальной жизнью. Жизнь сама по себе, а ее образ в общественном сознании сам по себе. И чем дальше в прошлое уходит ельцинская эпоха с полной бесконтрольностью прессы, тем сильнее расходится жизнь с ее отражением в средствах массовой информации. Люди, еще очень хорошо помнящие советские времена, понемногу начинают читать газеты так, как когда-то читали «Правду»: меняя плюсы на минусы в надежде получить объективную картину. Но, как и в случае с «Правдой», получают представление о действительности, не имеющего с действительностью ничего общего.

Шамиль Рузаев, ставший после прихода к власти президента Зязикова одним из лидеров ингушской оппозиции, только презрительно усмехался, слушая рассуждения политиков и пишущих о политике журналистов о международном терроризме на Северном Кавказе. Он-то знал, что никакого международного терроризма на Северном Кавказе нет и никогда не было. Эмиссары Дудаева, а позже Масхадова, разъезжали по Саудовской Аравии и всему Ближнему Востоку, выклянчивая у братьев-мусульман деньги на священный джихад. Что-то собирали в мечетях, что-то давали шейхи – откупались, чтобы не быть обвиненными в равнодушии к нуждам единоверцев. На этом международное вмешательство в дела Чечни кончалось.

Более серьезной поддержка независимой Ичкерии была со стороны транснациональных корпораций, заинтересованных в реализации проекта перекачки азербайджанской и казахстанской нефти по маршруту Баку – Джейхан и дальше через турецкие терминалы на Запад. Ранее Каспийским трубопроводным консорциумом, в который входили американские компании «Шеврон», «Мобил», «Орикс», российско-американская и российско-британская «ЛУКАрко», была принята схема Баку – Грозный – Новороссийск. Она не требовала многомиллиардных затрат на строительство новой ветки, после небольшой модернизации обеспечивала транспортировку всей нефти. Но трубопровод проходил по воюющей Чечне. Этим и воспользовались крупнейшие игроки на нефтяном рынке, оставшиеся за рамками Каспийского консорциума. Финансовыми вливаниями они активизировали чеченских сепаратистов и в конце концов своего добились: схема транспортировки нефти была пересмотрена в пользу маршрута Баку – Джейхан. После этого финансирование боевиков прекратилось, независимость Чечни стала частным делом чеченцев, Масхадов и Басаев оказались на скудном подножном корму.

Собственно, до 11 сентября 2001 года речь о международном терроризме в Чечне и не шла. После нью-йоркской трагедии ситуация изменилось. Вдруг оказалось, что все, что происходит в Чечне, есть следствие не бездарной политики Москвы, а происки гидры международного терроризма. Атака арабских смертников на башни-близнецы Торгового центра оказалась Кремлю на руку, позволила вставить Чечню в контекст противостояния западного цивилизованного мира с исламскими экстремистами и тем самым оправдать провал своей политики на Северном Кавказе. Одно дело, когда великая Россия со всей своей армией не может справиться с кучкой бандитов, засевших в горах. И совсем другое – когда ей противостоит могущественная Аль-Каида с миллиардами Бин Ладена. Не желая того, кремлевские политтехнологи интернационализировали конфликт в Чечне, чего так и не смогли сделать, несмотря на все старания, идеологи чеченского сопротивления. Но пользы мятежной Чечне от этого не было. Денег не прибавилось, а без денег не повоюешь. Этим и объяснялся массовый исход боевиков из лесов и переход их на сторону сначала Ахмата Кадырова, а потом и его наследника Рамзана.

Если за тем, что происходит в Чечне, Шамиль Рузаев следил с иронией, то ситуация в Ингушетии и освещение ее в местных и федеральных СМИ приводили его в бешенство. До какой же степени цинизма нужно дойти, чтобы представлять тупого служаку, московского холуя президента Зязикова бескорыстным радетелем за благо ингушского народа, мудрым руководителем, наводящим порядок в республике. Генерал Аушев поднял республику из руин, построил Магас, выселил чеченских беженцев, лежавших тяжелым бременем на скудном бюджете Ингушетии. Что сделал Зязиков? Перевел на себя и своих приспешников финансовые потоки из Москвы, обложил непомерной данью немногих успешных предпринимателей, задушил свободную прессу, пересажал без суда и следствия лидеров оппозиции, самых светлых, самых талантливых молодых политиков, цвет нации.

Несмотря на всю свою ненависть к президенту Зязикову, Шамиль был против покушения на него. Это не метод. И никаких проблем не решает. Уберем Зязикова, Москва пришлет другого, ничем не лучше. Нужно раскрывать людям глаза на суть происходящих событий, на то, к чему ведет республику политика президента – к всеобщему обнищанию, к вырождению нации, к превращению Ингушетии в заштатную русскую провинцию. Его не поддержали. На политсовете одобрили идею покушения, всем уже поперек горла стоял этот московский прислужник. Покушение сорвалось, Зязикова спас бронированный «мерседес». Пошли аресты, арестованных пытали, добиваясь признания и выдачи сообщников. Они держались, но на сколько хватит их силы воли? Мысль о том, что друзья подвергаются пыткам, была невыносимой. И когда на экстренном заседании политсовета обсуждался план нападения на Назрань, Шамиль без колебаний сказал «да».

На войне как на войне.

План предложил человек, которого все назвали Полковником. Он жил по чужим документам, настоящего имени не знал почти никто. С 1993 года находился в федеральном розыске по подозрению в участии в покушении на представителя президента Ельцина в зоне осетино-ингушского конфликта, вице-премьера правительства России Поляничко. Было известно, что Полковник воевал в Афгане, позже был советником генерала Дудаева. Когда Дудаев объявил о независимости Чечни и бесцеремонно отрезал от Ингушетии Шелковской, Наурский и Кагарлинский районы, самые плодородные земли республики, Полковник порвал с Дудаевым и вернулся в Назрань. Он оставался сторонником борьбы Чечни за независимость, поддерживал отношения с Масхадовым, в то время командующим вооруженными силами Ичкерии.