Глупец не просто остановился, он фактически дал П’Джеру сковать себя в кислотный кокон. То как питаются пауки, закутывая свои жертвы в кокон, впрыскивая кислоту и растворяя тело внутри превращая труп в питательную жидкость. И сейчас, когда он застыл в глыбе льда, а значит, его можно опутать. Пусть он и сидит там, лед не сможет вечно спасать его и растаяв, станет могилой для своего обладателя.

Едва не смеясь, паук схватил уже почти сформировавшийся кокон…

— Кха…! — резко застыл он, ощутив резкую и неожиданную боль в животе.

Большая уродливая голова опустилась и восемь черных глаз увидели… светящийся клинок, что выскочил прямо из глыбы… точнее острие копья, что торчало из него и сейчас высвободило магию…

Клинок вырвался из его тела и вознесся, рассекая кокон. Лед лопнул, высвобождая поток воды, разрывающий и смывающий потерявшую целостность ловушку.

Если бы П’Джер в момент отката своей сильнейшей атаки не был ослеплен радостью скорой и легкой победы он бы заметил, что созданная ледяная глыба куда как шире, чем нужно для спонтанной защиты тела. Если бы он больше знал о Свете, он бы понимал, что враг может растопить воду, не нарушая внешнюю оболочку и вернуть себе свободу движений. Если бы он не перекрыл себе обзор коконом, он бы заметил, что рыцарь движется внутри.

Если бы не инстинкты, что не видели опасности в уже побежденном враге, то всего этого не случилось бы…

Последнее, что увидел П’Джер это холодный взгляд рыцаря в щелях его шлема, а затем воздетый клинок опустился и рассек чудовище вдоль тела…

— Вот же урод, — простонал я, выпрыгивая из лужи кислоты, которая едва меня не расплавила. Благо лед под ногами додумался не убирать, что и позволило мне спастись. Самое глупое, что в момент, когда я собирался прыгнуть, то еще и поскользнулся, едва не вывалившись в проделанный выход из моего убежища.

Было бы глупо так умереть, победив врага, но рухнув в кислоту из-за нелепой скользкой поверхности.

Ну и заставил же ты меня намучатся…

Да, бой был не то чтобы сложным, но муторным, особенно, если учесть, что с новой силой и возможностями я не разобрался. Стоило уговорить Бахока дать мне больший отгул для лучшего освоения новых возможностей тела. Вот только на войне нет у тебя возможности выбирать, и пришлось вступить в бой, толком не развив, что имею.

Хорошо хоть про воду вспомнил.

— Мда, план сработал, — хмыкнул я, посмотрев на труп арахнозверя.

Подобраться к нему и ударить клинком у меня возможности не было. А значит, нужно было эту возможность создать. Чтобы одолеть врага, нужно было дать ему уверенность в победе. Чтобы он сам подошел и открылся. Ну и пока мы играли с ним в гляделки, я рисовал на внутренней стороне щита рунную цепочку создания воды. Она не сильно сложная, но её приходилось рисовать на ходу. А затем, после заморозки, пришлось аккуратненько плавить лед вокруг себя и возвращать свободу движений, при этом стоя как статуя, чтоб враг ничего не понял.

Когда он замотал меня в кокон, нужда в притворстве уже пропала, и оставалось только ждать. А потом, ориентируясь на ощущения ауры, ударить потерявшего осторожность паука Выпадом с Клинком прямо сквозь ледяную стену. Затем разрубить кокон вместе с ледяной оболочкой и добить подранка.,

Подобного трюка он никак не ожидал.

— В следующий раз развивай и мозги, и учи магические свойства, — фыркнул я. — На одних инстинктах в этой мире не выехать.

Да, будучи просто тупым животным с минимальными мозгами он сам себя и подставил. Привык к простым битвам и ясным атакам, а вот хитрые планы, основанные на магических свойствах, он никак не ожидал. Недостаток знаний сыграл с ним злую шутку.

— Эх, ладно, надо помочь остальным, — тряхнул я голову. — Где там…

В следующий миг мощный порыв ветра сбивает меня с ног и отшвыривает в сторону.

— У-а-а-а-а-а-у! — закричал я, протащившись по земле, а затем врезавшись в остатки стены.

Слегка закружилась голова, но быстро прихожу в себя и поднимаюсь.

— Похоже, у них там весело…

— Дилетанты, — спокойным хриплым голосом произнес Фохот, отшвыривая от себя костяного коня, что снова попытался ударить его.

Тот стрелял Стрелами Праха и Костяными Осколками, но столь примитивные заклятья просто разбивались о Паутинный щит колдуна.

Старый паук с презрением смотрел на эти жалкие потуги и лишь небрежно отмахивался. Однако пусть он смотрел на своих врагов как на мусор, но совершенно точно не собирался подпускать их к себе слишком близко и обезопасил себя от них. Все же, каким бы старым, мудрым и хитрым он ни был, но сражаться открыто с противниками пятого ранга он не собирался. Какими бы они ни были ничтожными в сравнении с ним, но они уже достигли уровня элитной нежити, а значит, что-то все же могут.

Пускай маг превосходил своих противников во всем, но осторожность свою он не ослаблял.

Недавнее поражение многому научило старика.

Уверенный в своем уме, хитрости и продуманности, он допустил огромную ошибку, недооценив противника, из-за чего план Матери провалился. Конечно, потеря была невелика, но из-за него пришлось полностью менять план, перестраивать его и…

«Готовить его…»

Одна мысль об ЭТОМ заставляла все внутри старого арахнида дрожать. Даже его, повидавшего многое, передергивало от присутствия этого существа рядом с собой. И самое страшное… что они уже готовы выпустить ЕГО…

Умом он понимал планы Матери и необходимость, не смел, перечить или возражать, но все равно был не согласен. Он, как и все пауки, жили одной целью, накопить достаточно силы и возродить умершее дитя, но никто из них даже не предполагал, во что это выльется. Что случится когда их цель будет исполнено…

Сам Фохот не знал, как так получилось.

Ничего ведь не предвещало беды, но затем… гость, что тайно прокрался в их логово и о чем-то заговорил с Матерью, все изменил. Он дал что-то Матери Долорэ и все начало катиться в бездну.

«Кто же это был?» — спрашивал себя старик снова и снова.

Но ответа так и не было, а Матерь не считала должным посвящать его в свои планы.

Все что волновало её сейчас — это родившийся ребенок, в котором она вообще не видела ничего ужасного. Её не волновало, что именно она породила. Попытки что-то говорить ей ни к чему не приведет, лишь к гневу и моментальному убийству посмевшему перечить. А потому все, что им оставалось — это смириться и подчиняться, надеясь, что когда все случится, опасность минует хотя бы часть их самих.

«Ох, опять отвлекся».

Он укорил сам себя за подобное отношение к поединку, но поделать ничего не мог. Бой ничего из себя не представлял и лишь затягивал это бесполезное представление. И запертая в трупе призрак, и костяной конь ничего не могли сделать старику. Они лишь бессильно кружились вокруг, подлетая на воздушных ловушках, и получали раны от множественных Плетеных вихрей.

Фохот был настоящим мастером по плетению паутины. Фактически, он и разработал множество паучьих заклинаний и приемов, которыми в основном пользуются остальные пауки.

Так что и тут ничего особенного.

Заранее ослабленные противники могли лишь бессильно бросаться на защиту.

Плетеные щиты не подпустят никого и непробиваемы, а ветер с паутиной страшен и разрушителен. Ему даже двигаться никуда не нужно было.

Единственное, чего хотел Фохот — это расправится с этим Ором, за разрушение планов, но старый колдун еще не настолько отупел, чтобы сражаться с полноценным Рыцарем Смерти.

Те пускай в основном просто воины, но как воины они чертовски хороши и не имеют ограничений не боевые навыки в отличие от других, коим приходится все же ограничиваться. А потому, несмотря на всю магическую силу арахноса, он все же не был уверен в своей победе, вот и отдал бой своему телохранителю. Даже если тот не победит, то вымотает врага, а старик уже потом закончит дело.