Сколько длилась эта пытка, я уже не знала, но в какой-то момент очень остро ощутила приближение другого волка. Мужчины. Он был в человеческом облике и явно взволнован.

А еще двигался точно по направлению к нам.

— Тише, девочка, тише. Это свой. Мой товарищ. Он отвезет нас отсюда.

Стоило только услышать голос Адама, чтобы я успокоилась и перестала дрожать.

— Дома всё будет хорошо, слышишь, маленькая?

Слышала.

Но верила едва ли.

Я в принципе с трудом понимала, что происходит. Со мной. С миром. Одного только хотела — чтобы скорее это всё закончилось и уже не важно где: здесь, в каком-то доме или в другом самом страшном месте на земле. Пусть только всё это уже наконец закончится!

Машина подъехала очень быстро и остановилась как-то нервно, взвизгнув колесами по бетону.

Мужчины даже не поздоровались, но действовали быстро и слаженно, словно привыкли делать это. И доверяли друг другу безоговорочно и абсолютно.

Адам осторожно поднял меня на руки и вынес в ночь, которую я ощутила покалывающей прохладой. Но даже она не принесла облегчения.

Второй волк без вопросов и разговоров приоткрыл дверцу на заднем сиденье, куда Адам осторожно положил меня, а сам сел так, чтобы моя голова лежала на его коленях.

Волк тут же занял место за рулем, и машина плавно двинулась вперед.

Он только одно спросил у Адама:

— Домой?

— В лесной дом.

Вот и весь разговор, но казалось, что они привыкли к такому. Их не тревожила тишина. Они привыкли доверять друг другу настолько, что можно было не говорить. В какой-то момент я даже подумала, что Адам тоже давал ему свою кровь, потому что их связь была какой-то особенной. Глубинной. Ее понять было невозможно, только почувствовать.

И я чувствовала.

А еще то, что запах второго волка казался мне отчего-то знакомым.

Сложно было понять сразу, что не так, потому что голова совсем отказывалась думать, но скоро я поняла: те вещи Адама, в которых он был в момент встречи, — они пахли именно этим волком.

Выходит, это и был тот самый друг, который бегал обнаженным до дома?

И та машина тоже была его?

А обувь, видимо, не подошла, раз Адам остался босиком.

В этот раз машина явно принадлежала Адаму, потому что здесь аромат его тела витал основательно и шел даже от кожаной обивки сиденья.

Кажется, машина была большая.

Явно какой-то джип.

Но я даже глаз не могла открыть, чтобы увидеть наверняка.

И сколько мы ехали — тоже не знала.

Иногда проваливалась в темноту, но, к сожалению, очень ненадолго.

Хотелось бы оставаться в ней как можно дольше.

Одно только я знала наверняка: мы покинули город людей, но не выезжали на трассу, ехали только по лесу, хотя машина двигалась всё равно плавно и, можно сказать, ровно.

Адам молчал и гладил меня по волосам, словно ребенка: размеренно, аккуратно и не переставая.

Он боялся прикасаться ко мне.

Даже дышать боялся, чтобы только не сделать мне больно.

Аромат хвои и влаги окутывал и убаюкивал, а еще наступил рассвет, и солнце стало медленно подниматься над землей, когда машина наконец остановилась и мужчины зашевелились.

Они молчали всю ночь.

Напряженно, но лишь потому, что оба переживали за мое состояние.

— Я взял с собой аптечку, — проговорил второй волк, имени которого я не знала, на что Адам быстро отозвался:

— Спасибо. В доме тоже кое-что есть. Глянь пока.

И снова они зашевелились слаженно и быстро.

Адам поднял меня на руки и аккуратно понес вперед, но его прикосновений я уже не чувствовала.

Мне казалось, что тело превратилось в изодранный шар, наполненный обжигающей болью и ядом. Словно смешались кровь, плоть и кости, раздробленные и изломанные, поэтому я болталась, как кукла со сломанными шарнирами. Я даже дышать могла с трудом.

— Конец оборота уже близко, — слышала я голос второго волка, который следовал за нами и, судя по запахам, нес с собой аптечку. — К ночи завершится.

Так долго!

Мое сердце тут же заколотилось от ужаса.

Неужели придется терпеть это всё еще целый день?

Я бы, наверное, зарыдала, если бы только в раздробленном теле осталось хоть немного сил.

Адам тут же почувствовал мое настроение и, кажется, обнял сильнее, зашептав:

— Ничего не бойся, маленькая. Мы справимся. Всё скоро будет хорошо. Еще чуть-чуть осталось.

А мне хотелось произнести те слова, которые кричала девушка в моей закрытой гимназии: «Дайте мне умереть!»

Да, это единственное, чего я хотела сейчас.

Адам поднимался куда-то наверх. А я была настолько слаба, что так и не смогла открыть глаза, чтобы увидеть дом, в котором оказалась сейчас.

Одно я понимала точно: мне нравилось, как здесь пахло. Смолой, деревом, нагретым солнечными лучами, свежим бельем и какими-то цветами, чей тонкий аромат щекотал мой жутко восприимчивый нос, но был до невозможности приятен.

Видимо, Адам жил здесь не очень часто, потому что его аромат не был стойким и осязаемым, как в машине.

Странно, что мы не прятались в подвале этого дома, как происходило обычно во времена перехода, чтобы крики и вой не могли бы услышать люди.

Кажется, Адам никого не боялся.

Или людей не было настолько близко, чтобы они могли услышать меня.

Впрочем, и вопить во всё горло я уже тоже не могла.

Сил оставалось ровно столько, чтобы дышать. И не более того.

Адам уложил меня на кровать и распахнул окно, потому что звуки леса стали слышнее, а комнату тут же заполнили прохлада и свежесть раннего утра.

— Я прихватил с собой пачку шприцев, — снова раздался приглушенный голос второго волка. — Поить кровью уже не получится, вводи свою кровь внутривенно.

— Спасибо, брат.

— Мне остаться?

— Нет, присматривай за обстановкой. Я позвоню, если что-то понадобится.

— Хорошо. Телефон оставлю в кабинете.

— Спасибо.

— Машину оставить?

— Нет, забирай. По ней нас тоже могут найти.

Мужчины притихли и, наверное, уставились на меня, потому что начался новый приступ и меня скрутило в очередной раз.

Позвоночник продолжал ломаться, а я мысленно кричала и проклинала каждую секунду своего оборота.

Я даже не сразу поняла, что второй волк ушел.

Смогла прийти в себя, лишь когда снова ощутила запах крови Адама.

Она была моей панацеей.

Эликсиром, дарующим небольшое выстраданное облегчение.

Должно быть, он ставил мне уколы со своей кровью, хотя я ничего не чувствовала на собственном теле, которое было в агонии и страхе.

— Всё хорошо, маленькая. Вот так. А теперь просто дыши и постарайся еще поспать.

Я даже поблагодарить его не могла.

Мне казалось, что язык отвалился и больше не функционировал, когда поняла, что следующим этапом трансформации станет мое лицо. Именно поэтому самая острая боль сконцентрировалась где-то вокруг носа, а во рту стояла моя собственная кровь.

Господи, я уже почти стала волком?

Адам лег рядом со мной и продолжал гладить.

Он переживал за меня так, что сам едва мог дышать. А еще слабел.

Он отдавал мне слишком много своей крови, пытаясь помочь, и совершенно не думал о себе.

И всё-таки второй волк был прав: эта пытка длилась еще целый день. Лишь с наступлением ночи я выдохлась настолько, что мне уже стало всё равно, буду ли я жить или умру.

Адам был рядом со мной каждую секунду, не отлучаясь и не оставляя одну.

Он говорил со мной, убаюкивал, шептал о том, что я самая красивая волчица на свете и скоро ко мне придет такая сила, что я буду поражена. А еще мир изменится настолько разительно, что будет казаться, что я попала в сказку.

Верилось в это всё с трудом.

Только бы эта сказка не стала самым страшным из кошмаров.

Мой мозг устал настолько, что я просто перестала ощущать реальную действительность. Бред и боль окутывали в плотный удушливый кокон, в котором даже мое дыхание изменилось и стало совсем другим — протяжным, долгим. Я почти слышала отголоски собственного дыхания в голове, пока наконец не осознала, что больше моего лица нет…