— Тогда продолжим? — буквально промурлыкал он и, не дожидаясь ответа, вышел из воды со мной на руках. В том же положении, в котором я была до этого — сидя на его неутомимом возбуждении.

И мы продолжили ровно с того места, на котором остановились. Обнаженные и мокрые прямо на траве.

Адам был сзади, как истинный зверь, обхватывая мои бедра горячими сильными ладонями, а я упиралась руками в землю, стоя на четвереньках, и тонула в новых ярких эмоциях, передать которые мне не хватило бы слов!

Мы были истинными хищниками! Зверьми, которые нашли свою свободу, свое пристанище и свою силу рядом друг с другом и никак не могли насытиться этим.

Больше Адам не сдерживался.

Его ритмичные резкие движения раздавались шлепками его бедер о мои ягодицы, и в этом было столько первобытного, как сам мир.

Мы меняли положение наших разгоряченных тел, чтобы была возможность целовать и кусать друг друга. Мы слизывали капельки воды с тел друг друга, когда падали уставшие и разомлевшие, чтобы обняться и уснуть прямо здесь — в траве под тенью пышных крон величественных деревьев.

И этот сон в объятьях моего волка был самым сладким и желанным за все годы моей осознанной жизни.

С детства я боялась столь многого.

Я не могла спать, терзаемая мыслями о том, что была виной смерти моей мамы.

Затем появился Дарк, и стало еще хуже: к чувству вины добавился страх, который поселился глубоко внутри. Настолько глубоко, что стер черты его лица и оставил только образ, сотканный из самой тьмы и всего самого ужасного, что могло случиться в этом мире.

И вот я смогла научиться дышать по-другому.

Рядом с Адамом я верила в себя. Свою новорожденную волчью силу.

Я верила в него настолько нерушимо, что сейчас мне казалось, что вместе мы способны сокрушить даже самого Дарка!

Пусть только он явится и покажет себя!

Ночью мы ходили на охоту. Вместе.

И я бы никогда не подумала, что это может быть настолько волнительно и возбуждающе.

А еще я не думала, что смогу провести сутки совершенно обнаженной на лоне природе и без какого-либо намека на цивилизацию.

Оказывается, я так мало знала о себе.

Себе настоящей.

Я была в полном восторге от всего происходящего. И в восторге от Адама, который дал мне эту свободу и веру в себя — научил слышать мир, научил доверять своим чувствам, охотиться — одним словом, быть настоящим волком.

Он делал это с тем удовольствием и гордостью, которые я ощущала каждую секунду, стараясь сделать всё, как он говорит, и порадовать его, чтобы снова увидеть обворожительную улыбку и блеск этих невероятных, совершенно черных глаз.

— Такие необычные и красивые, — прошептала я в ночи, когда мы снова развалились прямо в траве, не торопясь в дом, и прикоснулась к кончикам его черных ресниц.

Адам криво улыбнулся.

Он до сих пор не мог поверить в то, что мне действительно что-то может искренне нравиться в нем или так же искренне интересовать.

Каждый раз, когда я говорила нечто подобное, он сначала впадал в ступор, а затем на него накатывало откровенное удивление.

Я понимала и видела это в нем еще до своего перехода, а теперь еще и ощущала настолько остро, словно все его чувства проходили через меня.

— В первую секунду обычно все пугаются.

— Серьезно?

— Да. А ты не испугалась, маленькая?

— Нет.

— Многие говорят, что словно смотрят в бездну.

— Или в черный бархат, — улыбнулась я, а Адам смущенно хмыкнул и добавил:

— Это мутация. Мои глаза должны были стать при рождении синими, как были у моих предков. Но что-то пошло не так. Синие глаза были у моего деда. И у отца тоже.

Странно, но при упоминании об отце в душе Адама всколыхнулся ад.

Эмоций было так много, и они были настолько удушливыми и жуткими, что я растерянно поморгала, но не решилась ничего спросить.

Очевидно, что его семья была очень непростой. И едва ли похожей на мою.

— Всегда думала, что в нашем роду черных волколаков у чистокровных волков должны быть черные волосы и темные глаза.

Адам медленно кивнул.

— Да, так и есть.

Я не стала спрашивать его про глаза дальше, потому что почувствовала, что этот разговор отдавал болью, яростью и беспомощностью со стороны Адама.

Я не хотела трогать его раны и причинять дискомфорт. Если он захочет мне рассказать о своей семье, то лишь когда найдет в себе силы для этого.

Мне было так хорошо, что я надеялась, что мои чувства пройдут волной тепла и через него. Поэтому обняла Адама за горячий торс и прижалась к нему сильнее, блаженно прикрыв глаза.

Так хорошо, спокойно и уютно мне еще никогда не было.

Даже под крышей родного дома в кругу семьи.

— Научишь меня драться? — прошептала я, уже почти засыпая, и почувствовала, как Адам недоуменно улыбнулся.

— Тебе это ни к чему, маленькая. Я всегда буду рядом и смогу защитить тебя.

— А я хочу быть рядом, чтобы защитить тебя.

Он обнял меня неожиданно и крепко, пока его сердце заколотилось от непередаваемых и непривычных эмоций.

Мой странный волк.

Неужели его никто никогда не любил настолько, что мои простые правдивые слова сейчас казались ему такими странными и вместе с тем восхитительными?

Как его можно было не любить после того, как он делал столько добра?

— …Спасибо тебе, маленькая, — услышала я тихое и трепетное сквозь сон и чуть улыбнулась, целуя его в горячую мощную грудь.

Он знал всё то, что я чувствовала по отношению к нему.

Каждая моя эмоция проходила через него так же, как и его — через меня.

Мы были как две стороны луны — непохожие, но единые.

— Мне нужно позвонить своей семье и сказать, что со мной всё в порядке.

— Твоя семья знает, что ты со мной и в безопасности.

Мои брови изумленно изогнулись.

— Зная своего брата — он бы никогда не оставил мысли отыскать меня.

— Он ищет и не успокаивается. С первого дня твоего побега.

— Почему тогда ты не скажешь ему, где именно я нахожусь?

Адам чуть пожал плечами.

— Пока это может только навредить. Всем.

— Даже так?

— Да. Завтра я расскажу тебе всё, что нужно. А пока просто спи, Кити.

Странно, что даже эти его слова я восприняла хоть и с удивлением, но слишком спокойно. Словно всё так и должно было быть, хотя в голове роились десятки вопросов о том, как он нашел мою семью, если я своего настоящего имени ему так и не сказала.

Впрочем, и я могла сделать это завтра.

А сейчас я хотела просто быть рядом с ним и насладиться этим сказочным днем, в котором были только мы. И лес.

Спать рядом с ним было настоящим блаженством.

Я чувствовала, как набираюсь еще больше сил даже просто во сне. Что я перестала вздрагивать и бояться, уверенная в себе. И в нем.

Этот сон был настолько глубоким, что я не заметила, когда именно Адам перенес меня в дом и уложил в кровать.

Спала бы я, наверное, очень долго, но проснулась от странного чувства.

Тревожного чувства.

Во мне словно кто-то включил лампочку «Внимание! Опасность!», и тело тут же отреагировало, даже если мозг еще до конца не проснулся.

Я резко села на кровати, в первую же секунду поняв, что Адам не рядом со мной.

Он где-то в лесу. Настороженный, готовый к нападению. И очень злой.

Именно это заставило меня так неожиданно пробудиться: его эмоции прошли волной через меня, пробуждая в теле все звериные рецепторы.

— Что происходит? — прошептала я сама себе под нос и первым делом кинула взгляд на распахнутое окно, чтобы понять, что еще очень-очень раннее утро и солнце еще только подкралось к горизонту, чтобы осветить мир.

В лесу царили покой и прохлада, отчего по траве легким облаком лежал туман. И Адам словно стал его частью, невидимый даже для моих волчьих глаз.

Он точно кого-то ждал.

И точно был не рад этим гостям, которых я еще не смогла ощутить, как бы ни старалась.