Дышать и не закричать, когда по позвоночнику прошла такая разрядка, ударяя прямо в бедра, что я содрогнулась в его руках, громко и удивленно вскрикнув.

Я кончила!

Просто с ума сойти!

— Да, маленькая моя. Вот так, — проурчал за моей спиной Адам восторженно и возбужденно, продолжая двигаться резко и сильно, пока не кончил сам с глухим утробным рычанием, которое отозвалось во мне какой-то особенной дрожью принятия его.

А я притихла, чувствуя, как он наполняет меня и делает по-настоящему своей.

— Ты просто умница, — Адам просунул руки под меня и перевернул набок, чтобы было удобнее лежать. И сам лег сзади, обнимая рукой, и прижимал к своему обжигающе горячему торсу.

Я ощутила спиной, как колотится его сердце, и чуть улыбнулась.

Странно, но раньше я не думала, что секс может вызывать какие-то эмоции у мужчин, помимо сугубо физиологических.

— Хочешь, пойдем в ванную?

Адам осторожно собрал мои волосы, легко скрутив их, и отвел в сторону, чтобы случайно не придавить собственным плечом. Этот жест был такой простой, но почему-то он отозвался глубоко внутри меня.

Какой мужчина будет так трогательно проявлять заботу, кажется, даже сам не задумываясь над тем, что делает? Лишь тот, кому девушка небезразлична.

— Нет, давай просто уснем, — прошептала я, на что Адам кивнул и приподнялся только для того, чтобы накрыть нас легким покрывалом.

Он был замечательный.

И мое сердце разрывалось от того, что я должна оставить его. Чтобы не навредить своим присутствием рядом.

— Что не так, маленькая?

— Всё хорошо, я просто немного устала.

— Тогда спи. И ничего не бойся. Я буду рядом.

Я смогла только кивнуть в ответ и притихнуть.

Нужно было уснуть. По-настоящему. Но проснуться раньше него, чтобы спасти его отважную и дорогую для меня жизнь…

Я знала, что не будет легко.

И дело было даже не в том, что нужно было покинуть отель, не привлекая к себе внимания, до того, как Адам проснется.

Тяжело было на душе.

Всего пара суток прошло с того момента, как я узнала Адама, а мне казалось, что я знала его всегда, и не хотела оставаться без него. Оставаться одной.

Я не верила, что он на самом деле уснет. Крепко. По-настоящему.

Почему-то было ощущение, что он всегда настороже. Всегда начеку и контролирует всё, что происходит вокруг него.

Такое происходило и с моим страшим братом Киланом.

Он говорил, что это профдеформация после службы в армии, когда мозгами ты понимаешь, что уже в мирной жизни, а тело взяло за привычку быть наготове.

Брат долго отходил от этого.

И я не была уверена, что у него получилось до конца.

Было ощущение, что с Адамом происходит то же самое.

Но когда я проснулась через пару часов и легко пошевелилась под его рукой, обнимающей меня, то он никак не отреагировал.

Не прижал меня к себе сильнее.

Не поднял головы.

Не спросил, почему я проснулась так скоро.

Адам дышал мирно и размеренно.

Его веки не дрожали, и черные густые ресницы не попытались распахнуться.

Он действительно спал.

И нужно было уходить сейчас, потому что было неясно, когда еще представится такая возможность и как быстро придет сам Дарк, когда поймет, что с его людьми покончено.

И что это сделал мужчина, защищающий меня.

Стараясь даже не дышать, я осторожно выбралась из-под руки Адама.

Я смотрела на него каждую секунду, даже когда быстро и нервно облачалась в свой выстиранный и выглаженный спортивный костюм.

Все внутри меня противилось тому, чтобы уходить, но разум твердил, что нельзя дать Дарку шанс навредить моему неожиданному спасителю.

Честно говоря, я до последнего не верила, что у меня получится уйти.

Вот так просто.

Выйти из номера, оставив спящего Адама без поцелуя, закрыть за собой дверь и бегом спуститься по запасной лестнице, которая отчего-то была не закрыта.

Никто из людей не обратил на меня внимания, когда я накинула капюшон на голову, скрывая лицо, и растворилась в незнакомом и совсем не дружелюбном городе.

Стоило только переступить порог отеля, как на меня тут же обрушились все запахи и ароматы, которые в большинстве своем не были приятными, и, помня о совете Адама, я старалась сосредоточиться на каком-то одном. Более или менее приятном, который не вызывал настолько сильного отторжения, как остальные.

Дико, но я выбрала кондиционер для белья, с которым явно был постиран мой костюм.

Да, этот запах отдавал примесью химии, но всё же его терпеть я могла.

Только, как оказалось, всё это было лишь верхушкой айсберга.

Того самого, который потопил «Титаник».

Мой переход.

Если еще вчера я почти не обращала на это внимания, то сегодня ситуация медленно, но верно грозила катастрофой.

Я и подумать не могла, что всё может развиваться настолько стремительно, когда через несколько минут пребывания в городе ощутила вкус собственной крови во рту.

Десны начинали кровоточить, потому что процесс был необратим и зубы должны были скоро стать клыками.

Насколько скоро, я боялась даже подумать.

Конечно, я многое слышала об этом процессе и знала, что всё зависит от чистоты крови: чем более ты чистокровный, чем сильнее в тебе кровь, тем сложнее и болезненнее проходит первый переход.

Если ты чистокровный, что переход будет длиться несколько дней, пока не сведет тебя с ума.

Я с содроганием и тихим ужасом вспоминала момент в гимназии, когда у одной из девушек переход начался именно там.

Обычно детей стараются забирать в такой ситуации заранее.

Готовят какое-то тихое место (как правило, где-то в подземных частях домов волколаков), где душераздирающие крики не будут слышны проходящим мимо людям.

В это время оба из родителей круглосуточно находятся рядом со своим ребенком, чтобы облегчить его боль и страх.

Они дают ему свою кровь, потому что свою он потеряет вполовину.

А та девушка почему-то оказалась в гимназии.

Я тогда училась в начальных классах и жила в гимназии всего второй год, но до сих пор не могла забыть, как она кричала, пока не охрипла.

Не могла забыть, как мы за нее молились и не спали несколько ночей, ощущая ее боль и ужас до слез.

«Дайте мне умереть!» — всё, что повторяла бедняжка раз за разом, пока не обессилела от боли и не потеряла сознание.

Кровь стыла в жилах от ее криков.

Но еще страшнее было мне сейчас, потому что я должна была пережить этот момент сама.

Одна.

И справиться со всем… просто выжить.

Вот только в первые несколько часов, которые я провела в городе, стараясь понять, куда же мне идти и что делать дальше, всё еще верила в то, что я настолько сильная и самостоятельная, что смогу справиться со всем сама.

А потом… потом стало ясно, что я в куда большей беде, чем предполагала.

Вслед за деснами стали невыносимо болеть ногти и кости на пальцах рук и ног.

Они должны были деформироваться.

И ломаться.

В моем теле, как и в теле человека, было 206 костей, и каждая из них должна была быть сломана в этот переход.

Каждая должна была измениться, делая из меня волка.

«Это хуже, чем сгореть заживо» — так говорила моя старшая сестра Катрина о своем переходе.

Она никогда не вдавалась в подробности самого процесса, но и без того было ясно, что всё очень тяжело и опасно.

Сначала я думала, что сильнее, чем думаю, и смогу перенести этот процесс, не издав ни звука.

Но когда кости стало адски ломить и в буквальном смысле выворачивать, я взвыла, мало думая о том, что скажут обо мне проходящие мимо люди.

А они оборачивались и смотрели на то, как я согнулась пополам, но не спешили на помощь. Большинство ускоряли шаг, чтобы скорее скрыться из виду.

И в тот момент я думала лишь об одном: я не могу показать свою сущность людям.

Потому что это грозит разоблачением всему роду волколаков!