Всё-таки его кровь была куда сильнее моей, сколько бы он ею ни делился со мной.

— Где ты, Адам?

Это был вопрос в никуда.

Скорее я задавала его себе, чем моему волку. Я чувствовала его приблизительное местоположение, но что-то внутри твердило мне, что в эту ситуацию вмешиваться не стоит.

Комната, в которой я спала, была его спальней.

Здесь аромат Адама был особенно сильный, и я без труда нашла гардеробную, чтобы облачиться хоть во что-нибудь, потому что времени искать свои вещи уже не было.

Да, его легкие штаны и футболка были мне великоваты, но это не творожило меня, когда я легко сбежала по ступеням вниз на первый этаж, стараясь быстро осмотреться.

Дом был сложен из обработанных бревен. Очень светлый, простой и уютный. А еще большой и просторный.

Комнат было немного, но каждая из них, скорее всего, была огромной.

Судя по всему, на первом этаже было два входа: парадный и, наверное, через кухню.

Нахмурившись, я двинулась именно к той неприметной простой двери, потому что ощутила приближение другого волка.

Не Адама.

Волчицы. Моего рода.

Тоже чистокровной.

Она почти кралась и явно не чувствовала себя здесь в безопасности. А то, что чувствовала, вилось таким клубком, что у меня стало покалывать кончики пальцев.

Ярость, страсть, боль, тоска и ненависть. Просто огромная ненависть.

С таким жгучим ядовитым набором в гости явно не приходят.

Я чуть облокотилась на невысокий кухонный стол бедром и пристально смотрела на дверь, которая разделяла нас с «гостьей», понимая, что сейчас и она меня ощущает тоже.

От этого к букету ее эмоций добавилось явное удивление и сквозившее презрение.

Откуда оно взялось, я не знала, потому что, судя по аромату тела той женщины, до этой минуты я ее не встречала. Либо она никогда не подходила достаточно близко ко мне, чтобы я обратила на нее внимание.

Впрочем, кем бы ни была эта женщина, расположения к ней у меня тоже не возникло.

Мы были словно две луны, которые столкнулись и заискрили, при этом не сказав еще друг другу ни единого слова.

Я сделала это первой, приглушенно проговорив:

— Не хочу показаться невежливой, но в дом принято входить с главного входа и стучаться, чтобы не помешать хозяевам.

Волчица хмыкнула и распахнула дверь, чтобы мы наконец смогли встретиться взглядами и в ту же секунду проникнуться друг к другу еще большей неприязнью.

— А ты уже считаешь себя хозяйкой этого дома? — язвительно поинтересовалась женщина, больше не пытаясь скрывать свои истинные эмоции по отношению ко мне.

Она меня люто ненавидела.

Понять бы еще, за какие грехи.

Сама она была из тех женщин, что привлекают к себе внимание с первого взгляда: яркая, уверенная в своей красоте и силе. Стройная и изящная. С необычными темными глазами миндалевидной формы — ее красоте позавидовала бы сама Клеопатра.

Но дело было даже не столько в яркой внешности, сколько в ее ауре: сочной, порочной. Она была словно пряный мед, который манил и душил своей вязкой страстью.

Таких женщин не забывают, если они встречаются на пути.

И по сравнению с ней я была несуразным желторотиком, но сдаваться не собиралась.

Особенно когда она окинула меня демонстративным оценивающим взглядом, очевидно почувствовав, что переход случился недавно… как и секс с моим волком.

— Не важно, что считаю я. Важно, что считает хозяин этого дома, — чуть дернула я бровью, когда женщина вдоволь осмотрела меня, и ее глаза сверкнули от ярости и в то же время кричащей беспомощности.

Странно, но я почему-то обратила внимание на ее одежду в военном стиле, словно она шла на войну. Обычно женщины в таком не ходят. Даже волчицы.

Она была вся напряжена, словно стрела. И отчаянно готова ко всему.

Это открытие заставило меня нахмуриться и внутренне собраться.

Драться я не умела, но почему-то было стойкое ощущение, что этого не избежать.

Волчица вошла на кухню и закрыла за собой дверь, делая это грациозно и плавно, но при этом в каждом ее движении сквозило напряжение.

— А меня он сюда никогда не привозил…

Она провела кончиками пальцев по деревянной столешнице, а я стиснула зубы, вдруг ощутив, что мои клыки стали увеличиваться и теперь задевали нижнюю губу.

Меня тряхнуло от ярости!

Она всего-то прикоснулась к дереву, а у меня было ощущение, что она вот так же провела по коже Адама.

МОЕГО Адама!

— Зачем вы сюда пришли? — проговорила я, и мой голос прозвучал резко и нетерпимо, а женщина чуть прищурила глаза и выдохнула:

— Чтобы спасти тебя, дура.

Эти слова были сказаны от души и без обмана, но не без доли язвительности.

— О себе думайте, — огрызнулась я, после ее последних двух фраз понимая, что эта женщина была когда-то с Адамом.

Насколько давно — сложно было понять вот так сразу, но ясно было только одно: его она не забыла. Потому и явилась сюда, тут же почувствовав во мне свою соперницу.

И в груди кольнуло от мысли: вдруг она была не прошлая пассия, а нынешняя?

Ведь я по-прежнему совершенно ничего не знала о самом Адаме и его жизни.

Может, я просто тешила себя напрасной надеждой, но, кажется, для жены или официальной подруги она была слишком неуверенной в себе, хотя могла бы напасть с порога и показать свое место.

Значит, этого места рядом с Адамом уже и не было?

— Я слышала, что у юных дев очень короткая память, но чтобы настолько, — волчица замолчала и вдруг рывком сняла с себя легкую куртку защитного цвета, оставшись в одной майке-борцовке прямо на голое тело. — Смотри! Смотри внимательно!

Куртку она не отбросила.

Крепко держала в одной руке и развернулась ко мне спиной, чтобы я увидела чудовищные шрамы, которые шли хаотичными полосами от шеи и вниз, теряясь за ремнем штанов.

Зрелище было, по меньшей мере, страшное.

— Зачем вы показываете мне это?

— Это всё сделал он! И если ты считаешь, что твоя молодость и нежность растопят его черную душу и жажду крови, то ты наивная дура! Думаешь, что выдержишь это? Захочешь узнать этот вкус боли?

Я тяжело сглотнула, глядя на шрамы, и ощутила, как кончики пальцев стали ледяными от нахлынувших чувств.

Трудно было отрицать то, что я всегда чувствовала в Адаме нечто темное.

С первой нашей встречи.

Да, он умело прятал это и почти никак не выпускал наружу рядом со мной… но то, что это будет именно так, я бы с трудом могла себе представить.

— Почему я должна вам верить?

Волчица хмыкнула, окинув меня почти победным взглядом.

— Ты всё прекрасно чувствуешь и знаешь, что я говорю правду.

Да, чувствовала. Женщина не лгала.

Более того, она наслаждалась тем, какое впечатление произвели ее слова на меня, и отчасти, наверное, считала, что с этой минуты она победила.

А еще эти раны совсем не смущали ее.

Более того, в какой-то мере она гордилась тем, что носит их. Словно эти шрамы делали ее избранной в глазах общества и были меткой волка. Моего, черт побери, волка!

— Уходи, пока он далеко и у тебя есть такая возможность. Я попытаюсь скрыть твои следы.

Теперь пришла моя очередь хмыкать и окидывать ее долгим пронзительным взглядом.

То есть она считала, что всё будет вот так просто?

Она покажет мне свои жуткие шрамы, скажет, что Адам — любитель жестокости, и снова заполучит его в свое полное и абсолютное владение с мыслью о том, что лишь она одна способна вынести это всё?

Да, именно так она и считала.

— С чего вы взяли, что я захочу уйти?

Волчица медленно моргнула, и огонек победы поутих, а в крови снова забурлила ярость.

— Уходи, если хочешь остаться жива, сумасшедшая малявка! Дарк не тот волк, рядом с которым ты сможешь быть!..

Она говорила что-то еще — очень яростно и эмоционально, — но я не слышала больше ничего.

ДАРК.

Одно слово, которое выбило воздух из легких и все мысли из головы.

Слово, в котором было заключено столько моих прошлых страхов и тьмы, что я не сразу смогла справиться с собственным дыханием.