Между тем Мариша являлась второй женой Джеймса Вульфа. Хотя она была моложе его, страсть к мужу не утихала годами. И казалась мне временами даже неуместной. Однако Джеймс Вульф определенно одобрял подобное поведение. То же самое можно было сказать о двух детях, которых она ему родила. Между детьми и родителями существовала какая-то едва уловимая посторонним взглядом близость, которую мне редко приходилось видеть за стенами сиб-группы, И даже в сиб-группе я не наблюдал такой трогательной заботы по отношению друг к другу. Я объяснял свое смятение как своей старой страстью, так и моим невольным вторжением в их личную жизнь, но прекрасно понимал — здесь все-таки крылось что-то другое.

Они были кровной семьей. И это чувствовалось даже со стороны.

В мои обязанности входило постоянно находиться рядом с Волком, за исключением тех кратких промежутков времени, когда он или Мариша просили оставить их наедине. Находясь в те дни у постели полковника, я видел, кто навещал его и кто этого не делал. Я видел, кто хорошо чувствовал себя в его присутствии и искренне радовался предстоящему возвращению, как Драгуны-ветераны, а кто, судя по всему, замышлял что-то недоброе. Я видел также, что и от глаз Волка это не укрылось, при этом, однако, он оставался любезен и доброжелателен ко всем без исключения посетителям.

Время утренних визитов миновало уже наполовину, а я стоял у постели полковника, рапортуя о неотложных делах, когда вдруг на пороге возник Маккензи. Деловые обсуждения были тут же отодвинуты в сторону, и молодой Волк с большой нежностью приветствовал своего родителя. Я стоял, остановленный на полуслове: рапорт мог и подождать.

Маккензи с отцом находились в тесных дружеских отношениях, как и остальные члены семьи. И все же один вид воинов столь разных возрастных категорий, проявляющих огромную нежность друг к другу, в то время казался мне странным. Их можно было принять за сибов. Сначала Маккензи узнал о состоянии здоровья отца, расцеловал и обнял Катерину и Шауну — жену и дочь, — а затем приветствовал приемную мать и сводных братьев и сестер.

— А где же Алпин? — спросил Маккензи.

— Он сказал, что сегодня на дежурстве. — Обычно открытое и спокойное лицо Катерины омрачилось. Я видел списки нарядов и понял, что она скрывает действительное положение дел: сын Маккензи не мог быть в это утро на дежурстве. Все боевые роботы его звена со вчерашнего дня проходили техосмотр.

Маккензи на мгновение нахмурился, затем с улыбкой повернулся к отцу:

— Папа, даже в кровати ты не даешь Драгунам покоя. Я считаю, что мне не было необходимости лететь сюда сломя голову. Ты и так контролируешь ситуацию. Может, не так плохо для Драгун, что на тебя напали.

— Не смешно, Мак, — заметила Мариша.

— Извини.

На секунду повисло молчание. Чувствуя себя явнолишним, я собирался уже уйти, но Волк остановил меня.

— Куда ты собрался, Брайен?

— Я подумал...

— Думаешь, тебя ждут послабления по службе только потому, что этот хулиган вернулся домой? Едва ли.

— Хотя тут что-то было, — вспомнил Маккензи. — Что-то вроде утреннего рапорта.

— Так оно и есть, — подтвердил Волк. — Но это служба. Я думал, ты хочешь еще что-то сказать, Мак.

Маккензи кивнул. Присев на краешек кровати Волка, он произнес:

— Пап, я ознакомился со всеми этими докладами и предложениями. Все они имеют один серьезный недостаток.

— Ну-ну.

— Дело в том, что факты в них не совсем точны.

— Темнишь.

Маккензи вздохнул с досадой.

— Да тут все дело — темное.

— Жизнь — это не только поле боя. — Полковник похлопал сына по плечу. — Ничего, все выяснится понемногу. Начни с самого очевидного.

Маккензи понурил голову. Мариша увела из комнаты свою приемную дочь и внуков. Я хотел последовать за ними, однако слабое движение головы Волка напомнило мне о моих обязанностях. Похоже, Маккензи наконец определил, с чего начать.

— Солдат в том бронекостюме не принадлежал к генетической линии элементалов клана. Это очевидно.

— Подразумеваются источники Внутренней Сферы, — напомнил Джеймс Вульф.

— Но Хэнсон говорит, что нападавший мог быть вольнорожденным и не принадлежать при этом к кровной линии элементалов.

— Стало быть, удачный выбор для бесчестного покушения.

— Папа, я был еще ребенком, когда мы покинули кланы, так что не очень-то понимаю, как это у них там делается. Но что-то тут явно не так. Драгуны давным-давно отошли от клановых традиций. Клановцы могут считать нас бандитами, но сами не имеют никакого отношения к наемным убийцам. Вряд ли здесь игра стоила бы свеч.

Я лично еще меньше был знаком с клановыми традициями, однако согласился с этим предположением Маккензи. Хотя мне было известно, что есть люди, которые придерживаются иного мнения. И, что являлось зловещим предзнаменованием, многие из них были недавно приняты в Драгуны из числа пленных и наемников. Казалось, даже вчерашние воины клана, убежденные в том, что Драгуны запятнали или даже предали наследие кланов, не верили в полный разрыв Драгун с клановым сообществом. Многие из них поддерживали версию, что элементал был послан от одного из кланов.

Маккензи покачал головой:

— Скафандр вышел из рук теха клана.

— Хорошо, что он не умел им пользоваться как следует, — заметил Волк.

— Да, это просто здорово.

— И?

— Именно поэтому я не думаю, что убийца имеет отношение к клану.

— Согласен.

— Значит, ты знаешь, кто подослал его?

— Нет. А какое это имеет значение?

— Единство! Да! — Маккензи вскочил. -г Им просто надо дать урок.

— В свое время. Надо прежде как следует узнать учащегося, а потом заниматься всем классом. — Волк лукаво улыбнулся. — Мне торопиться некуда.

— Просто хочется сделать хоть что-нибудь, папуль. Чтобы никто не думал, будто может безнаказанно задеть Драгун, тем более тебя.

— Думаешь, у тебя это получится лучине?

— О нет. — Маккензи натянуто рассмеялся. — Меня так легко не поймаешь на слове. Я еще не готов встать над Драгунами.

Отец и сын дружно рассмеялись, однако я не мог кним присоединиться. Последнее утверждение Маккензибыло пунктом, на котором сходились многие из группировок. То, что сказал Маккензи, я слышал уже не раз,и от многих. Сын Волка был хорошим полевым командиром, с этим вряд ли кто стал бы спорить. Но видя, какон решал проблему покушения, и зная, что вождь Драгундолжен иметь дело не только с проблемами на поле боя,я боялся, как бы те, кто считал Маккензи не доросшимдо своей новой должности, не оказались правы. К счастью, Джеймс Вульф благополучно выкрутился из этой неприятности и скоро снова займет кресло командира.

— Я ознакомился с вашими рапортами и допускаю, что Антон Шадд — человек, достойный славы. Это вполне доказывают его действия на Эн-Тинг. Но все сказанное неважно: Шадд — не Имя Крови.

Элсон свысока смотрел на этого человека. Гордость и высокомерие в данном случае были вызваны вовсе не телосложением собеседника, высокий рост которого являлся его генетическим наследием и входил в набор качеств, позволявших ему служить пехотинцем. Шадд был потомком вольнорожденного элементала и стремился получить место водителя боевого робота. При всем том, что этот человек выиграл Имя Чести у Драгун, он происходил от линии, которая уже однажды отвернулась от своего генетического призвания.

— Шадд — это Имя Чести, — запальчиво утверждал этот человек, и в его черных глазах вспыхнула злоба. — А это больше, чем Имя Крови.

— Ваше пресловутое Имя Чести — только тень того, что является истиной. Пожелай я вашего имени — и я без труда завоюю его, — бесхитростно заметил Элсон. Щенка надо сразу поставить на место. Как элементал старшего офицерского состава, он являлся одним из инспекторов Суда Имени Чести этого пехотинца. Он ознакомился с результатами и знал, что вполне мог посрамить оценки нозопоименованного Шадда. Поэтому утверждение Элсона вовсе не было хвастовством, однако именно за бахвальство было принято Петром Шаддом.