— Кто павший? — спросил Хранитель Закона.

— Маккензи Вульф, — откликнулся Алпин.

— По какому праву вы обращаетесь к этому собранию?

— Он был моим кровным отцом. — Алпин и Шауна произнесли эти слова одновременно. Дыхание девушки коснулось свечи, пламя затрепетало и погасло.

— Он был моим мужем, — сказала Катерина и задула свечу.

— Он был моим приемным сыном, — сказала Мариша и сделала то же самое.

— Он был моим сводным братом, — нестройным хором произнесли Рашель и Джошуа. Рашель помогла маленькому Джошуа задуть его свечу.

И все в унисон они сказали:

— Мы просим помянуть его. Хранитель Закона угрюмо кивнул.

— Вы семья Маккензи Вульфа. Вы имеете право.

Тишина зала была внезапно нарушена перешептыванием. Декхан заметил, что главный источник шума находился там, где стояли воины, принятые из кланов.

— В чем у них там проблема? — спросил он у Дженнет.

— Клановцы промывают мозги, — ответила она тоже шепотом.

— Кто будет говорить об этом воине? Кто был свидетелем его кончины?

Возвысившийся голос Хранителя Закона восстановил тишину в зале. На время все словно замерли, пока наконец какой-то высокорослый человек, судя по форме, элементал, выдвинулся в центральный проход.

— Я капитан Эдельштейн. Я присутствовал при смерти Маккензи Вульфа. Он погиб, как и подобает воину, встретив лицом к лицу тех, кто искал его смерти.

Когда Эдельштейн возвратился на свое место, толпа отозвалась торжественным церемониальным возгласом:

— Сайла!

Декхан вспомнил время, когда услышал подобный клич впервые. Это произошло в Империи Драконис. Тогда среди собравшихся Драгун клич означал одобрение плана бегства из Империи. Здесь в нем выражалось общее согласие. По спине Декхана опять пробежал холодок.

— Одной смерти недостаточно, — заявил Хранитель Закона. — Кто расскажет о жизни Маккензи Вульфа?

Какой-то Драгун, стоявший в переднем ряду, выступил в проход и стал огибать сцену, чтобы подняться по ступенькам. Наверху он был встречен женщиной, которая поднесла ему сложенное белое одеяние. Драгун сбросил свой плащ и накинул на себя белую одежду. Хранитель Закона уступил ему место за трибуной. Потом Драгун подошел к микрофону и некоторое время простоял в молчании.

— Выслушайте слова, которые мы принесли с собой. Это Предание, наше прошлое и наша честь. Выслушайте, кем был Маккензи Вульф в нашем клане.

После этого человек начал говорить нараспев. Выражения были древними, и ритм распева довольно сложным. Декхана так и подмывало обернуться и посмотреть, нет ли за спиной суфлера. Но когда он заметил, что глаза Драгуна закрыты, сомнения рассеялись. Повествование, разворачивающееся в стихах, по-видимому, рассказывало о происхождении и богатой событиями истории Волчьих Драгун. Были там отражены некоторые события, о которых Декхан знал, но подавались они урывками, словно говоривший нарочно оставлял их на втором плане. Декхан догадался, что эта песнь должна быть сокращенной версией чего-то другого, гораздо большего по объему; если обо всем рассказывать детально, соблюдая каждый стих, им, возможно, пришлось бы оставаться в этом зале несколько дней.

Оглашалось все больше и больше вставных стихов, по мере того как декламатор отмечал все новые примечательные этапы жизни и послужного списка Маккензи Вульфа. Построение фраз и старательный отбор слов придавали песне приметный героический тон. Внимание Декхана почти окончательно притупилось к тому времени, как выступавший добрался до битвы на Ми-зери, затем Декхан снова стал внимать распеву и вскоре раскаялся в этом. Вклад Декхана в битву остался неотмеченным. Вместо него в числе сразивших Железного Человека был помянут старый приятель Декхана Том Домингос.

— Они сохранили это в тайне, помнишь? — прошептала ему на ухо Дженнет. Она схватила его за руку и почувствовала, что он весь дрожит.

— Я думал, что ложь со временем все равно обнаружится.

А выступавший певец тем временем продолжал рассказывать о героизме Маккензи и его самоотверженной борьбе за воссоединение Драгун. Прозвучали стихи о его службе в батальоне «Паучья Сеть». Наконец повествование медленно, но верно приблизилось к концу. Декламатор отступил от трибуны и поклонился Хранителю Закона. Фигура в черном возвратилась на свое прежнее место.

— Маккензи Вульф пал на поле боя. Должно ли имя его быть помянуто под этими сводами?

Мертвая тишина сошла на весь огромный зал. Гамильтон Атвил вышел в проход и воскликнул:

— Ут! Пусть имя его...

Возгласы «Нег! Нег!» оборвали полковника.

Отрицающие выклики прокатились по залу волной, и велеречивые слова Атвила потонули в общем гаме. Декхан наблюдал за Джеймсом Вульфом и снова, в который раз, дивился стойкости этого человека. Даже когда Хранитель Закона обернулся к нему и сказал что-то, что не подхватили микрофоны, полковник продолжал стоять, не двинувшись с места, и ничего не ответил. Хранитель Закона снова зазвонил в свой колокол и гудел в него, пока не воцарилась тишина.

— Закон ясен. Он умер воином и должен быть помянут как воин, один среди многих. Таков совет Хранителя Закона.

Последовала пауза, затем по залу прокатилась волна ропота, раздалось несколько одобрительных восклицаний. Однако протестов не последовало.

— Сайла, — нараспев затянул Хранитель Закона.

— Сайла, — поддержал его поредевший и нестройный хор голосов, сопутствуемый одним эхом.

Разбредающаяся толпа производила гораздо больше шума, чем по прибытии в зал. На выходе Декхана оторвало от Дженнет какой-то громадной фигурой, которая, казалось, никуда не спешила. Дженнет, видимо, не заметила, что Декхан отстал, и ушла вперед. Он не сомневался, что она подождет его у выхода, так что спокойно, хоть и вынужденно, приноровился к неспешному шагу громадного человека.

На выходе из зала поток прорвавшихся наружу застопорил толпу. Декхан ринулся к дверному проему, одновременно озадаченный и раздраженный. Вот оно каково — единство Драгун! Ждать за спинами Драгун, казалось, стало делом его жизни.

— Кажется, про вас забыли, Декхан Фразер?

Декхан обернулся и взглянул на говорившего. Им оказался светловолосый гигант. Ни лицо, ни низкий глубокий голос не были знакомы Декхану, но на мундире находился жетон, по которому он без труда определил, как зовут эту глыбу.

— А вам-то что до этого, майор Элсон?

— Да я ведь тоже приемный.

— Но теперь вы только один из членов большой и счастливой семьи.

— Я говорил со многими, кто не разделяет взгляды узкого кружка подхалимов и льстецов, живущих прошлым и составляющих окружение Волка. Так вот, мне рассказывали, что когда-то вы были восходящей звездой среди Драгун. Говорили даже, что у вас были все задатки полковника и в один прекрасный день вы могли стать вождем Драгун. Но все это было еще до того, как Вульф выслал вас. Многие к тому же утверждают, что он и не вознаградил должным образом того, кто столько лет провел на чужбине.

— Пожалуй, что так. Какие бы виды я на это ни имел, теперь-то они рассеялись окончательно.

— Посмотрите вокруг, Фразер. Никого не волнует, какими путями некоторые офицеры получают звания и награды. Драгуны меняются прямо на глазах.

Это и так становилось вполне очевидным для Декха-на, но к чему клонит этот человек? Может быть, он отсутствовал слишком долго, чтобы быть в курсе текущих событий в жизни Драгун, но зато достаточно пожил с куритсу, чтобы так, с ходу, раскрываться перед каким-то незнакомцем.

— А к чему это вы клоните?

— Ни к чему. Я просто указываю на очевидное.

— Очевидное, но только для вас.

— Мне уже говорили, что человек вы проницательный. И знаете, что сделали старые Драгуны с вашей жизнью. Оглянитесь по сторонам, узнайте истинное положение вещей и вспомните, что слышали сегодня вечером.

— Что все это значит?

На лице Элсона ничего не отразилось. Тон его оставался по-прежнему спокойным, как и голос. Он дружелюбно улыбнулся, и в этой улыбке мелькнуло что-то заговорщическое.