В заключении своего опуса автор сделал вполне закономерный вывод о том, что чародейство подвластно в полной мере лишь ведунам. Ведуны же, рождаются крайне редко и делиться с кем-то из посторонних своими знаниями не желают. Из-за столь эгоистического поведения высших одаренных, в мире не существует стройной теории магии. Вот такие мы ведуны нехорошие, не желаем, видите ли, тратить время и силы ради всеобщего блага человечества.

Из прочитанного я сделал однозначный для себя вывод: нужно сидеть тихо, не выпячиваться со своим ведунством и держаться подальше от всех, кто считает продвинутых чародеев кому-то и непонятно за что должными. Но самое главное, не пересекаться с ведунами, вмиг захомутают и заставят пахать аки пчелку исключительно ради их собственной пользы. Подозреваю, что по сравнению хотя бы с самым неопытным ведуном я пока что ноль без палочки. Взять хотя бы наведенную на парня личину. Я бы так не смог. Значит сидим, шифруемся и дышим через раз неглубоко и негромко.

Наконец вещички юного лейтенанта были погружены в пароконную коляску и сам он укатил с ветерком. Проход освобожден. Покинув судно, я вышел на площадь при речном вокзале. Попытка поймать извозчика, на худой конец телегу не увенчалась успехом. Пришлось топать семь верст на юг в расположение второго полка сорок пятой пехотной дивизии генерала Краснова.

В своей первой жизни по работе мне доводилось несколько раз побывать в Астрахани. Что сказать? Город, хоть и утопающий в зелени, мне не понравился тогда из-за жары и обилия насекомых летом и непролазной грязи, особенно в частном секторе зимой. А еще мусор на улицах и специфический запах гниения круглый год. Тем более мне не пришлась по душе Астрахань девятнадцатого века. Если в центре у кремля было относительно благоустроено, даже торговая площадь замощена диким камнем, буквально в двух шагах дорога превращалась в кисель. Осень, достаточно двух-трех дождей по здешним глинам, чтобы сделать дороги практически непролазными. Обширные лужи приходилось по большей части обходить стороной и вообще лучше шагать по обочине. Специфический смрад от гниющих фруктов и овощей присутствовал здесь повсюду. А еще духота. Оно бы скинуть гимнастерку, да не получится, мигом закусают злющие мухи и комарье. Отойдя подальше от шумной центральной части, я создал несложный магический конструкт, чтобы нос уберечь от здешней вони, а тело от влажной духоты и укусов летающих тварей.

Сразу на душе стало хорошо и благостно. Лужи и скользкая глина под ногами теперь не так уж сильно мешали моему передвижению. По пути пару раз пришлось обращаться к услугам местных лодочников, готовых за алтын (три копейки) перевезти всякого желающего на другой берег очередной волжской протоки, коих здесь немало. Когда-нибудь и здесь понастроят множество мостов, как в той прежней реальности и профессия лодочника канет в Лету. Вот только мне вряд ли светит дожить до этих светлых дней.

Через пару часов меня остановил армейский патруль. Как и полагается, проверили документы и показали точное направление к нужному мне месту.

Штабы дивизии и моего полка располагались на невысоком холме с которого открывался захватывающий вид на бескрайний палаточный городок, окруженный бревенчатым частоколом. Что-то наподобие расположения римского легиона. На специально отведенных площадках за территорией городка бойцы занимались строевой подготовкой, беготней и стрельбами. Все правильно, в армии праздношатающийся солдат — угроза безопасности государства. Поэтому главная задача отцов-командиров всех рангов обеспечить правильное времяпрепровождение своих подопечных.

Командиром нужного мне войскового подразделения оказался подполковник Милославский-Дружинин Виктор Иванович. Мужчина за пятьдесят располагающей наружности — эдакий полноватый живчик с добрым крестьянским лицом на котором особенно выделялся нос-картофелина в неглубоких но многочисленных оспинах. При моем появлении комполка необычайно возбудился, подбежал, лично пожал мне руку.

— Воронцов! Ну как же, ждем, не дождемся тебя, сержант! Прокопий Митрофанович в самых лестных выражениях отзывался о твоих подвигах в сержантской школе! Так вот, молодой человек, — немного успокоившись продолжил Милославский-Дружинин, — неделю назад в армию поступил циркуляр об организации в каждом полку отдельного взвода снайперов для более эффективной борьбы с вражескими офицерами и чародеями. Видите ли, там наверху, — подполковник вытянул над головой правую руку, — решили позаимствовать опыт германских снайперов-шарфшутце[1], успешно действовавших в Южной Африке против превосходящих сил англичан. Генерал-лейтенант не только лестно отзывался о твоих стрелковых успехах, он настоятельно рекомендовал именно твою кандидатуру на должность исполняющего обязанности командира отдельного взвода снайперов моего полка.

Ух ты! Ну ни ху… хухры-мухры! Сержант на должности командира отдельного взвода. Насколько мне известно, звание всякого командира воинского подразделения со статусом «отдельный» предполагает повышение на одну ступень от штатного. То есть, если обычный взводный — максимум лейтенант, мне предлагается штабс-капитанская должность. Ну пока что исполняющего обязанности. Все равно чудеса!

— Ваше высокоблагородие, разрешите обратиться?!

— Обращайся сержант, — махнул рукой командир полка, — только орать не нужно, мы не на плацу.

— Виноват, господин подполковник, — сбавив громкость голоса повинился я, после чего перешел к сути: — Я простой сержант, в армии недавно, не будет ли мое столь высокое назначение выглядеть оскорбительным в глазах прочих офицеров, особливо благородного сословия?

— Боишься вызова? Успокойся сержант, указом Его Императорского Величества дуэли в армии категорически запрещены вот уже лет как пятьдесят.

— Дуэлей, ваше высокоблагородие я как раз-таки не опасаюсь…

— Ну да, ну да, стреляешь отменно, братец. Впрочем, как я уже сказал, дуэли запрещены, а грошовое офицерское фрондерство ты, надеюсь, как-нибудь переживешь — эвон какая физиономия наглая. Тем более, взводный, твоим прямым и непосредственным командиром буду я и никого более над тобой окромя генерала Краснова, Государя Императора и Господа Бога. Ха-ха-ха!

— В таком случае, позвольте узнать месторасположение моего взвода и списочный состав.

Подполковник посмотрел на меня грустным взглядом.

— А вот с этим загвоздка, сержант. Твоего взвода еще не существует даже на бумаге. Ты пока что подожди немного. Завтра сюда прибудет железнодорожный состав с пополнением из Красного Яра. Сибиряки — народ крепкий. Подберешь три десятка парней из охотников-промысловиков с навыками меткой стрельбы. Короче, сейчас дам тебе сопровождающего, он расскажет и покажет, что здесь у нас и как. Сегодня заночуешь при штабе, кормиться будешь пока тут же в столовой. На утреннем полковом совещании доложишь план мероприятий по организации снайперского подразделения и представишь лично мне к рассмотрению предварительный список всего потребного. — После этих слов Милославский-Дружинин протянув мне руку для рукопожатия и сказал напоследок: — Пока свободен, Воронцов, мой личный ординарец ждет тебя на улице. Зовут его Степан Краснобаев. Прогуляйтесь, выбери место дислокации своего будущего взвода, ну и все прочее посмотри.

— Разрешите идти, ваше высокоблагородие?!

— Ступай, голубчик.

У штабного крыльца меня поджидал высокий ростом почти с меня старший сержант. Кареглазый брюнет лет тридцати пяти, худощав, широкоплеч, в поясе тонок, движения плавные, будто текучие. Похоже не просто ординарец, еще и личный телохранитель командира полка. Он первым подошел ко мне.

— Воронцов Андрей, я — Степан Краснобаев. Пойдем, вещички покажу куда скинуть. Потом прогуляемся, посмотришь, что тут да как. Обед начнется через полтора часа, но нам с тобой лучше туда после господ-офицеров наведаемся. Так что два с половиной часа у нас в запасе имеются.

Пожали друг другу руки. Степан отвел меня в соседнее здание с вооруженным охранником на входе, вручил ключ от комнаты за номером тринадцать и сказал, что подождет на свежем воздухе. Ха! Я не суеверный, могу пожить и в тринадцатом номере, лишь бы крыша над головой была, да место, куда пристроить кости. Внутри оказалось все по-спартански: застеленная чистым бельем кровать, стол со стулом, грубый платяной шкаф. Короче, для бывшего курсанта школы младших пехотных командиров настоящие хоромы.