Задерживаться не стал. Положил вещички на стол и стул, запер за собой дверь и направился на улицу к поджидавшему меня Краснобаеву. Характерная фамилия, но для моего сопровождающего не очень подходит. Ну не болтун он ни разу.

Старший сержант сделал приглашающий жест головой, и мы потопали прочь в направлении палаточного лагеря.

Однако далеко не ушли. В паре сотен метров от казармы я увидел основательно вытоптанную солдатскими сапогами площадку. На ней ловко орудовали шашками в тренировочном бою двое молодых бойцов. Еще с дюжину парней в неуставных, но, насколько мне было известно, разрешенных для ношения казаками, папахах внимательно наблюдали за ходом поединка.

— Казачки развлекаются, — пояснил мой сопровождающий.

— Погодь, Степан, давай посмотрим? — Попросил я.

Тот не возражал, лишь пожал плечами, дескать, на что тут смотреть?

Я же с интересом наблюдал, как двое поджарых парней выписывают забавные фортеля сверкающими на солнце клинками. Мне, как прошедшему серьезную (без шуток) виртуальную боевую подготовку специалисту, с первого взгляда стало понятно, что фехтовальщики рисуются. Это не бой, скорее танец. Впрочем, все равно красиво смотрится, особенно для непосвященного.

— Чо зыришь, пехтура?! — закончив учебную схватку, один из бойцов со знаками различия ефрейтора грозно сверкнул глазами в нашу сторону и нахлобучил на чубатую голову папаху. — Чай завидки берут?! — После чего сам тут же на свою шутку первым и расхохотался, массовик с затейником, мля. За ним заржали прочие его друганы.

— Было б чему завидовать, — пренебрежительно усмехнулся я, — таких неуклюжих танцоров в нашем селе девки гнилыми помидорами забросали бы и на вечёрку не пустили. — Хамлю ли я? Именно, хамлю откровенно и нагло. Но не я первый начал — нечего незнакомых людей цеплять и на грубость нарываться. А еще мне ужасно захотелось подержать в руках настоящую казацкую шашку и, кажется, в скором времени меня ожидает сбыча мечт. Хе-хе-хе!

— А ты сержант берега часом не попутал? — ледяным взглядом хероя можно было заморозить располагавшееся неподалеку от манежа довольно обширное озерцо. — Может, покажешь, танцор на что сам способен? Или только языком пустомелить?

Иесс!!! Получилось! Мысленно я погладил себя по голове, казак повелся на мою провокацию. Однако, сохраняя демонстративный покерфейс, я лишь пожал плечами.

— Показать? Можно и показать, коль сам не побоишься.

— Да я! — завелся казачок с пол-оборота. — Да чтоб Семен Наливайченко испугался какого-то пехтуру!..

Казак, похоже, собирался зловословить в мой адрес еще долгое время. Но его товарищ со знаками различия подпрапорщика приказал ему заткнуться, и обратившись ко мне, молвил:

— Сержант, желаешь провести учебный бой с Семеном?

— Желаю, господин подпрапорщик, но для начала хотелось бы ознакомиться с условиями поединка.

Отчаянные знаки руками Степана Краснобаева, пытавшегося, «спасти мою тупую голову», я проигнорировал. Убедившись в бесполезности своих потуг старший сержант лишь махнул рукой, мол, поступай, как знаешь, твоя башка, тебе её и терять.

— Никаких особых условий. — Ухмыльнулся подпрапорщик, похоже, не сомневался в способностях своего бойца наказать «наглую пехтуру». — Обычный тренировочный бой тупым оружием, в лицо, шею, в пах и вообще ниже пояса не бить, если случится какая серьезная травма, услуги лекаря оплачивает сам пострадавший. Победа присуждается поединщику, нанесшему условный смертельный удар противнику.

— Хорошо, принимается. Вот только шашки у меня нет.

— Это дело поправимое, — подпрапорщик сделал знак рукой кому-то из своих подчиненных. Тут же кто-то из толпы протянул мне тупую шашку для учебного боя. — Семен и как там тебя?..

— Андрей Воронцов.

… и Андрей, в круг!.

Перед тем, как шагнуть на ристалище, я качнул кровь в организме для разогрева мышц и связок, чтобы ненароком не свело что-нибудь в самый неподходящий момент. Затем сделал несколько взмахов клинком, оценивая вес и баланс выданного мне оружия. Довольно легкий вариант, по весу до килограмма не дотягивает, баланс, как и положено, заметно смещен к боевому концу лезвия — это нормально, помогает наносить рубящие удары.

Оказавшись лицом к обозленному не на шутку сопернику, подмигнул ему и негромко шепнул, дескать не дрейфь, боец, очень уж больно не будет. Мой самоуверенный вид его ничуть не смутил, посчитал, что противник блефует. Ну как же, он казак, поди с трех-четырех лет шашку в руках держит и ежедневно упражняется с ней. А я кто? Обыкновенный наглый выскочка с суицидальными наклонностями. Сейчас он мне покажет.

— Начали! — скомандовал подпрапорщик.

Семен тут же попытался ударить тупым концом своего клинка мне в грудь. Однако я не позволил, сам мог бы, воспользовавшись моментом, нанести условно смертельный удар ему в правый бок. Затем мы минут пять основательно помахали шашками. Ничего нового для меня Семен Наливайченко не показал. Подготовка казака неплохая, но до моей, как до Пекина раком. Кажется, окружившие нас казачки прекрасно поняли, что со мной их бойцу ничего не светит. Наигравшись как кошка с мышкой с самонадеянным юношей, я решил прекратить балаган. Удар клинком плашмя по бицепсу сжимающей рукоять руки, напрочь отсушивает её и заставляет пальцы разжаться. Семен попытался перехватить шашку левой, но я не позволил, шлепнув по предплечью. Критических ран не нанес, но руками шевелить полноценно парень сможет где-то через час.

— Закончить поединок! — Вынужден был громко выкрикнуть старший группы казаков. А куда деваться, если его боец в данный момент не способен владеть собственными руками.

— Больно сцуко! — Заохал Семен, затем громко взмолился: — Братцы, подсобите! Сцать хотца, как с ружья, кто-нить ширинку расстегните!

Под дружный хохот сослуживцев, один из казаков помог бедолаге извлечь писуна на свет — вот оно настоящее боевое братство.

— Ну мы пожалуй пойдем, господин подпрапорщик.

— Погодь, сержант Воронцов! — Теперь подпрапорщик и прочие казаки смотрели на меня с нескрываемым уважением и удивлением. Я их понимаю — незнамо кто побил, возможно, лучшего их рубаку и даже не запыхался. — Да, звиняй не представимшись, подпрапорщик Перегуда Василий Федосыч, командир конного взвода поддержки роты охраны полка, — представился казак. — Сам-то откель такой ловкий?

— Из школы младших пехотных командиров только что прибыл к месту прохождения дальнейшей службы…

— Да я не про то. — прервал меня Перегуда. — Ты лучше скажи, где так лихо шашкой владеть научился?

— Дык в нашей деревне отставной казак Нечипор Ольшанский жил примаком у Дунаевых. Махал шашкой каждый божий день по утряне для разминки и сбережения навыков. Ну я в пять годков к нему напросился, что б, значит, и меня научил. Тот и учил до двенадцати лет, а когда тятька с мамкой померли, пришлось мне к сродственнице отправляться, что под Калугой в собственном имении проживает. Но я и там не забывал казацкую науку дядьки Нечипора, почитай каждое утро занимался. — М-да, вру как дышу и даже не краснею. Может после демобилизации в артисты махнуть… ага, погорелого театра, Хе-хе!

— М-да, знатный видно был тот казак Ольшанский, — выразил единодушное мнение Василий Федосыч. — А рубке на лошадях он тебя не учил?

— Не, на лошадях не умею. Была у нас в хозяйстве кобыла Зорька, так её только в плуг, косилку да телегу. Кто б мне на ней скакать разрешил, а если бы позволили у нас и сбруи подходящей для нее по всей деревни было не сыскать. Ладно, господа хорошие казаки, я пошел, дел по горло.

— Ты это, Андрей, вечерком подходи к нашему куреню. Погуторим, кулешом знатным угостим, ну и еще кое-чем.

— Спасибо, Василий Федосыч, постараюсь, но не обещаю. Если что, без обид. Договорились?

— Нема базара, — оскалился в белозубой улыбке подпрапор.

А мы с молчаливым Краснобаевым наконец-то направились подыскивать место дислокации моего будущего взвода.