Престимиону было ясно, что жителя Маджипура уже очень устали от борьбы между королями, которая принесла такой вред общему благосостоянию, привела к всеобщей неуверенности в завтрашнем дне и враждебности в обществе. Он также видел, что грех Корсибара — захват им власти — со временем получил все большее осуждение в народе. Все больше и больше людей и представителей других рас теперь считали Корсибара виновником всех бед; причем не только те, кто принял на веру рассказ о том, что он является метаморфом, хотя таких было очень много. Не было практически никого, кто не желал бы возвращения мира к исконному порядку. И они с надеждой взирали на Престимиона, ожидая, что тот вернет все на свои места.

А ведь они получали и ночные послания от Повелительницы Снов Кунигарды, в которых она клеймила позором Корсибара и Конфалюма и хвалила Престимиона. Слова Кунигарды все еще имели очень большой вес в мире, тем более что Роксивейл, новая Хозяйка Острова, пока еще не начала разговаривать со спящими умами. Судя по всему, Роксивейл смогла завладеть Островом, но так и не сумела утвердиться там в качестве Хозяйки.

Несмотря на то что все, казалось, складывалось в его пользу, Престимион вовсе не чувствовал уверенности в том, что корона Маджипура свалится ему в руку, словно созревший плод с дерева. Да, граждане планеты могли быть на его стороне. Народная поддержка тому делу, за которое он боролся, могла увеличиваться с каждым днем. Но это вовсе не обеспечивало ему безусловной победы. Все должно было решиться лишь при встрече со всеми силами армии Корсибара. На востоке его ждал страшный противник.

Маршрут восточного похода в значительной части совпадал с тем путем, каким Тизмет и Мелитирра двигались во время своего бегства из Замка, Женщинам не доставляло никакого удовольствия вновь видеть унылые места, пробуждавшие в них мрачные воспоминания о перенесенных тяготах, во время которых они не могли рассчитывать ни на чью помощь. Сейчас они, по крайней мере, путешествовали с большим комфортом, чем прежде, и в безопасности. Город за городом миновали они по пути: Катриан, Фрист, Дрон, Гунзимар, Ганнамунду, Кессилрог, Скейл, а потом вышли на засушливое пыльное Сайсивондэйлское плато и прибыли в город Сайсивондэйл.

В Сайсивондэйле, тоскливом средоточии похожих как две капли воды гигантских пакгаузов, с улицами, единственным украшением которых служили мрачные пыльные камагандовые пальмы и прозаические кусты лумма-лумма, сторонники культа Зрящих устроили для Престимиона большой фестиваль, который назвали Шествием Святынь. Отказаться от участия в нем значило бы нанести верующим тяжелое оскорбление, и поэтому Престимион занял предложенное ему почетное место, с которого взирал на проходивших мимо певцов и танцовщиков, девушек в белом, усеявших дорогу цветами халатинги, гигантскую женщину в крылатом облачении, несшую двуглавый священный деревянный посох, посвященных с выбритыми и намазанными блестящими кремами головами.

Мэр города объяснял ему каждый шаг церемонии, а Престимион торжественно кивал и следил за происходившим с видом самого глубокого интереса. Со спокойным видом, почти ничего не говоря, он смотрел, как мимо проносили священные предметы Зрящих: лампу, извергавшую фонтан пламени, змею на пальмовой ветви, человеческую руку с растопыренными пальцами, средний из которых был отогнут назад, огромный фаллос, вырезанный из цельного куска дерева, и все остальное. Даже после жизни в Триггойне все это произвело на Престимиона тревожное впечатление. Он видел безумие в экстатических прыжках танцовщиков, а объекты поклонения показались ему слишком странными, для того чтобы он мог принять их.

— Воззрите и поклонитесь! — кричали участники шествия.

И созерцавший молча Престимион услышал из толпы зрителей многоголосый ответный крик:

— Мы зрим! Мы зрим!

Потом проследовал Ковчег Мистерий, несомый на деревянном шесте двумя огромными скандарами, следом за которыми на своей колеснице из черного дерева, обильно украшенной серебром, проехал собственной персоной Провозвестник Мистерий, одетый в одну лишь полумаску, одна сторона обнаженного тела которого была выкрашена в золотой, а вторая — в черный цвет, державший символы своей власти — жезл, вокруг которого переплелись золотые змеи, в одной руке и кнут в другой.

— Воззрите и поклонитесь! — кричал Провозвестник.

И мэр Сайсивондэйла, стоявший рядом с Престимионом, в ответ закричал во все горло:

— Мы зрим! Мы зрим!

На этот раз и Тизмет тоже кричала:

— Мы зрим! Мы зрим! — При этом она снова и снова сильно толкала Престимиона локтем в бок, пока тот наконец не присоединился к общему хору:

— Мы зрим! Мы зрим!

В конце концов они прибыли на Тегомарскую равнину неподалеку от озера Стифгад, что в провинции Ганибайрда.

В этом месте возвышался большой холм с крутым ступенчатым густо поросшим лесом восточным склоном и более пологим почти безлесным западным, который сбегал к широкой болотистой равнине, носившей название Белдак. С дальней стороны равнину замыкало озеро. Дорога с запада огибала озеро, пересекала болото и поднималась на Тегомарский холм, проходя возле вершины с южной стороны.

Всю ночь войско Престимиона шло на восток через возделанные поля Ганибайрды к Тегомару, а на рассвете, когда они подходили к западному берегу озера, поступили известия о том, что Корсибар со всей своей огромной силой уже находится здесь и занял позицию на холме.

— Откуда они узнали, что мы направляемся именно сюда? — сердито осведомился Септах Мелайн. — Неужели среди нас засел шпион? Так надо выкурить его и содрать с него живьем кожу!

— Не только мы одни рассылаем разведчиков, — спокойно ответил Престимион. — И маги, расчисляющие предзнаменования, есть не только у нас. У нас есть своя информация, а у Корсибара своя. Это не имеет никакого значения.

— Но ведь они заняли высоту, — настаивал Септах Мелайн.

Даже это не взволновало Престимиона.

— Нам уже приходилось штурмовать высоты. А на сей раз у него нет под рукой озера, которое он мог бы пустить на нас.

Он отдал приказ, и армия двинулась по Белдакским болотам навстречу нарождавшемуся восходу.

При первых лучах солнца они увидели над собой армию Корсибара. Весь гребень холма щетинился копьями, торчавшими из бескрайнего людского моря. В центре развевались два гигантских знамени: зелено-золотое, указывавшее на личное присутствие короналя Маджипура, и совсем рядом с ним второе, ярко-синего и ярко-алого цветов, украшенное изображением дракона — стяг древнего рода, к которому принадлежал Корсибар. На холме были и другие стяги: на севере Престимион узнал знамя Сирифорна, а неподалеку от него, чуть южнее, — Олджеббина и Гонивола.

А вдали от дракона Корсибара, ниже по склону, чуть заметно колыхалось почти такое же большое, как и у Корсибара, знамя бледно-вишневого цвета с кроваво-алой луной в центре. Это было знамя клана Дантирии Самбайла. Престимион никогда не предполагал, что ему придется увидеть этот флаг на стороне своих противников.

Он приказал войску сразу же начать развертывание в боевой порядок. В середине утра, когда его отряды еще занимали свои места, со стороны армии Корсибара показался всадник с белым флагом парламентера. Он доставил послание от Великого адмирала Гонивола, который призывал Престимиона направить своего представителя на середину поля для непосредственных переговоров. Он предложил — вернее, даже потребовал — кандидатуру герцога Свора.

— Гонивол предавал нас не меньше шести раз, — не раздумывая сказал Гиялорис. — Зачем впустую тратить время на переговоры с этим типом?

— А что он может нам предложить? — добавил Септах Мелайн. — Прощение за все и большие поместья на Горе, если мы пообещаем быть хорошими детками и больше не доставлять никому хлопот? Пошлите ему свою перчатку, Престимион.

Но Престимион покачал головой.

— Мы должны выслушать то, что они намереваются нам сообщить. Вреда от этого никакого не будет. Свор, вы поедете?

Маленький герцог пожал плечами.