— Особенно если вы сможете говорить, что корональ обязан вам своей короной, не так ли?

— Ах, вы снова и снова подозреваете меня, дорогой Престимион. Вы тратите впустую слишком много драгоценных сил, атакуя мои мотивы, которые порою бывают совершенно искренними. Возможно, ваше собственное прекрасное вино затуманило вам разум. Давайте начнем с начала. Вы хотите быть королем, а я предлагаю вам свою помощь как ваш любящий родственник, готовый поддержать вас во всем, а также и из глубокого убеждения, что трон по закону принадлежит вам. Силы, имеющиеся в моем распоряжении, отнюдь не стоит считать незначительными. Так скажите мне здесь и сейчас: вы принимаете мое предложение или отказываетесь от него?

— Ну, а как вы сами думаете? Конечно, принимаю.

— Какой разумный мальчик. Теперь далее: вы поедете со мной в Зимроэль, чтобы создать там свою военную базу?

— Нет, не поеду. Боюсь, что если я покину Алханроэль, то вернуться сюда мне будет не так уж легко. К тому же это мой дом; мне здесь спокойнее. Я останусь здесь, по крайней мере в ближайшее время.

— А что будет дальше — покажет время, — скаламбурил Дантирия Самбайл.

Он широко улыбнулся и громко хлопнул огромной ладонью по столу. — Ну вот! Готово! Ну и трудная же это работа: предлагать вам помощь. Теперь вы, по крайней мере, покормите меня?

— Ну конечно же. Пойдемте.

Когда они вышли из подвала, прокуратор остановился.

— И еще одно. Корональ лорд Корсибар намеревается вскоре пригласить вас в Замок для участия в церемонии его коронации.

— Не может быть!

— Мне сказал об этом сам Фаркванор. Приглашение передаст Ирам Норморкский. Возможно, он уже выехал в Малдемар. Что вы скажете ему, кузен, когда он обрадует вас?

— Скажу, что поеду, — Престимион в шутливом изумлении закатил глаза, — А как бы вы поступили на моем месте, кузен?

— Естественно, поехал бы. Все остальное было бы трусостью. Если, конечно, вы не намереваетесь уже сейчас вынести на всеобщее обозрение ваш разлад с лордом Корсибаром.

— Сейчас это было бы преждевременно.

— То есть у вас не остается никакого иного выбора, кроме как отправиться в Замок.

— Именно так.

— Меня радует, что наши мысли совпадают. А теперь, Престимион, где ваша еда? И, если это возможно, побольше.

— Обещаю вам, кузен, что вы не останетесь голодным. Надеюсь, что знаю ваши аппетиты.

Тем вечером они с Дантирией Самбайлом прекрасно провели время в замке Малдемар, хотя Престимион за эти несколько дней съел и выпил со своими гостями больше чем достаточно.

Но он держался, как и подобает гостеприимному хозяину, и видел на следующее утро, что прокуратор и его свита покинули поместье в прекрасном настроении. Проводив их, он вернулся в свой кабинет, чтобы вместе с тремя друзьями подвести итоги состоявшихся встреч. Они говорили несколько часов и вполне могли бы засидеться на всю ночь, позабыв даже об обеде, но их прервали. В дверь постучал слуга.

— Прибыл граф Ирам Норморкский, — сказал он. — Он принес принцу послание от лорда короналя.

Корсибар провел в Замке пять дней и лишь тогда смог впервые заставить себя подняться на ступени, ведущие к трону Конфалюма.

Трон принадлежал ему по законному праву, он не имел в этом ни малейшего сомнения: если не ему, то кому же еще? Тем не менее время от времени он просыпался по ночам в холодном поту, получая какое-то новое, тревожившее его послание от Повелительницы Снов. А порой бывали и не послания, а простые сновидения, в которых перед ним возникал некто, направлял на него указующий перст и вопрошал: «Принц Корсибар, зачем ты напялил на голову корону своего отца?» Но в часы бодрствования он чувствовал себя вполне уверенно. Ему принадлежала корона, которую он носил каждый день по нескольку часов, чтобы все остальные привыкали к его новому облику. Он облачался в зеленые с золотом, отороченные драгоценными мехами одежды короналя. Когда он проходил по залам, все творили перед ним знак Горящей Звезды, опускали глаза и отвечали: «Да, лорд» и «Конечно, лорд» — на все, что ему приходило в голову сказать.

Да, он лорд корональ. Никакого сомнения в этом просто не может быть. Правда, в его душе еще таились остатки удивления, поскольку он с самого дня своего рождения был просто принцем Корсибаром и не имел никакой надежды подняться выше, а теперь он внезапно стал лордом Корсибаром, и стремительность перехода в новое качество все еще затрудняла привыкание к этому положению. Но ведь невозможно было отрицать знаки Горящей Звезды или опущенные глаза. Он на самом деле корональ.

Но все равно он четыре дня по тем или иным причинам откладывал восхождение по ступеням, ведущим к трону.

У него и так было много забот помимо тронного зала: проследить за перемещением его личного имущества из прежних апартаментов, расположенных на дальней стороне двора Пинитора в куда более величественные и просторные покои короналя — настоящий дворец внутри Замка — находившиеся в крыле, известном как Башня лорда Трайма.

Конечно, Корсибар часто бывал в этих прекрасных покоях. Но тогда они были заполнены неисчислимыми коллекциями странных и редких вещей, собранных его отцом — маленькими скульптурками из драконовой кости, которые он так любил, мерцающими статуэтками из тончайших стеклянных нитей, находками, относящимися к доисторическим временам, насекомыми, сверкавшими в стеклянных витринах, как драгоценные камни, массивными томами, в которых содержались своды эзотерических знаний, прекрасными изделиями из фарфора, несравненными тканями из Макропросопоса, серебряными монетами всех правителей с начала времен с профилем понтифекса с одной стороны и короналя — с другой.

Ничего этого теперь здесь не было, ведь, отправляясь в Лабиринт, чтобы дождаться там смерти Пранкипина, лорд Конфалюм точно знал, что ему уже никогда больше не придется вернуться в Башню лорда Трайма в своем прежнем качестве короналя. Значительную часть своих коллекций он взял с собой, а многое пошло в имевшийся в Замке музей или в обширные запасники. Так что когда Корсибар впервые по возвращении вступил в покои короналя, то они показались ему пустынными и даже странно неприятными. Он никогда прежде не замечал, насколько отталкивающий вид у острых ребер сводов из серо-зеленого камня, у голых полов из черных полированных мраморных плит.

И поэтому он с первых же дней начал заполнять место своими собственными вещами. Он никогда не имел пристрастия к коллекционированию, хотя лорд Конфалюм в течение всех сорока трех лет, проведенных в Замке, с жадностью собирал все, что хоть как-то поражало его воображение. Его увлечению, конечно, способствовали и непрерывные потоки подарков со всех концов мира.

По своим наклонностям и характеру Корсибар интересовался мало чем, кроме красивой одежды, охотничьего и спортивного снаряжения, луков, мечей и тому подобного. Мебель в его жилье была самая обычная — Тизмет часто упрекала его за это — а картин, кубков, скульптур, драпировок и тому подобного у него вообще почти не было, а то, что было, не представляло никакого интереса. Это необходимо было исправить. Жить в голых каменных пещерах такой величины было бы чрезвычайно скучно. Он призвал к себе графа Фаркванора, который был счастлив оказать ему любую услугу.

— Найдите мне что-нибудь, чтобы заполнить эти комнаты. Если сочтете нужным, возьмите что-нибудь из музея. Но ничего известного, ничего такого, что могло бы вызвать зависть и ненужные разговоры. Я хочу только, чтобы эти вещи были достаточно приличными. Ничего бросающегося в глаза, ничего вызывающего — просто что-то приятное, чтобы было ясно, что здесь кто-то на самом деле живет.

Представления Фаркванора о том, что такое приличный предмет обстановки и что значит «вызывающее», судя по всему, несколько отличались от понятий Корсибара. Поэтому в покои короналя то привозилась, то увозилась мебель, и процесс этот занял изрядное время.