За столом дети вели себя необычно тихо. После обеда Андре снова увез Поля в школу, а Стефани уложила малышей спать. Из холла второго этажа она видела, что к Эбби пришли три джентльмена с музыкальными инструментами в руках.

— Стефани! — позвала Эбби. — Иди познакомься с господами из струнного квартета.

Приподняв подол платья, Стефани торопливо спустилась по лестнице.

Эбби указала на крупного мужчину с румяными щеками, пышными усами и озорными огоньками в темных глазах.

— Миссис Сарджент, разрешите представить вам мистера Эбнера Трамбла, нашего виолончелиста и, можно сказать, душу квартета.

— Рада познакомиться, сэр. — Стефани протянула здоровяку руку.

— Я тоже, мадам, — сказал он, отвечая крепким рукопожатием и широко улыбаясь. — Но должен заметить, что мисс Эбби скромничает. Она — душа и сердце нашего квартета.

— О, Эбнер, полноте! — Эбби зарделась. — Твое вибрато неподражаемо, а о стаккато и говорить нечего.

Стефани с любопытством посмотрела на мужчину. Эбнер, чувствуя себя польщенным, в смущении теребил свой кружевной галстук.

— Что ж, дорогая, раз ты настаиваешь, пусть будет так. Кто я такой, чтобы спорить с дамой?

Мистер Трамбл к тому же — один из лучших охотников округи, — добавила Эбби. — Он и сегодня принес нам несколько упитанных перепелов со своей плантации Видалия.

— Это благодаря моим славным псам, — с гордостью произнес Эбнер. — У меня лучшие гончие и ретриверы во всей Луизиане.

— Нам повезло, — заметила Стефани.

— Передайте Андре, чтобы приехал со мной поохотиться, — добавил он и для вящей убедительности поднял палец.

— Непременно.

Затем Эбби представила высокого зеленоглазого мужчину с вьющимися светлыми волосами и бледным лицом. В черном костюме с бархатными лацканами, белой кружевной рубашке и в парчовом жилете, он был очень красив, но несколько женственен.

— А это мистер Шарль Фортье, вторая скрипка.

— Здравствуйте! — произнесла Стефани. Его пожатие показалось ей вялым и холодным.

— Приятно познакомиться, мадам Сарджент, — ответил он высоким, хорошо поставленным голосом с легким французским акцентом. — Мадемуазель Эбби нам только что рассказала, что вы ей очень помогаете.

— Спасибо, Эбби, — поблагодарила Стефани.

— Мистер Фортье — мастер пиццикато, — сообщила Эбби, лукаво подмигнув Стефани.

— Пиццы… какой? — переспросила та.

Мужчины рассмеялись.

— Это исполнительский прием, когда пощипывают струны, — пояснила Эбби.

— Теперь поняла.

— Кроме того, Шарль — непревзойденный специалист по оркестровке. Он делает все наши аранжировки. Учился в Парижской консерватории.

— Вот это да! — восхитилась Стефани. — А вы скучаете по Франции?

— К сожалению, мадам, у меня там не осталось почти никого из родных. Наши мужчины предпочитают служить во Французском иностранном легионе, а потом пропадают где-то на просторах Алжира.

— Это ужасно! — воскликнула Стефани.

— Но Шарль совсем другой, — не без гордости заявила Эбби. — Он более цивилизованный.

Фортье хмыкнул.

Наконец Эбби повернулась к маленькому человечку в пенсне, с курчавыми черными волосами, изящными ручками и глазками-бусинками.

— Наш альтист, мистер Уолтер Уистер.

Стефани протянула ему руку, и мужчина с жаром пожал ее. Говорил он с легким британским акцентом.

— Счастлив с вами познакомиться, мадам.

— Уолтер не имеет себе равных в искусстве аппликатуры, настройке инструментов и исполнении гамм, — перечислила Эбби достоинства альтиста.

Разве это не замечательно, что каждый из вас наделен талантом? — вежливо произнесла Стефани.

— Ваша правда, мадам, — согласился Уолтер.

— Мистер Трамбл принес нам оркестровку нового струнного квартета господина Чайковского, — сообщила Эбби. — Это для нас большая радость. — Она устремила на Трамбла исполненный благодарности взгляд. — В 76-м году, когда Эбнер был в Нью-Йорке, ему посчастливилось послушать игру самого маэстро.

— И еще побывать на выступлении мистера Сэмюэля Клеменса[5], — добавил Трамбл, подкручивая усы.

— Мы так ему завидуем, — вздохнула Эбби.

— Мисс Эбби, если бы вы отправились со мной в путешествие, то тоже услышали бы Чайковского.

— Мистер Трамбл! Что за нескромное предложение! — Эбби зарделась, но видно было, что она польщена.

— В этом не было бы ничего нескромного, будь мы женаты, моя милая девочка.

Стефани едва не прыснула.

— Эбнер, ну что ты, в самом деле! — возмутилась Эбби. — Ты сущий плут. Боюсь, мы теряем драгоценное время.

— А вы, мадам Сарджент, — Трамбл, посмеиваясь, скосил на Стефани озорные глаза, — играете на чем-нибудь?

— Только на фортепиано, и то очень плохо.

— Мы сочли бы за честь, если бы вы к нам присоединились, мадам, — сказал Уистер. — В квинтете Шуберта есть партия фортепиано. Я не ошибаюсь, Шарль? — Он перевел взгляд на Фортье.

— Разумеется, Уолтер, — кивнул Шарль.

— Вы оба очень любезны, — ответила Стефани, — но, поверьте, мой отказ сослужит вам добрую службу.

Мужчины рассмеялись.

— Простите, а теперь мне пора к детям. Уверена, я еще услышу вашу чудесную музыку.

Шумно откланявшись, музыканты двинулись в гостиную и скрылись за двустворчатыми дверьми. Вскоре оттуда по всему дому разнеслись звуки музыки. Стефани на минуту задержалась в холле, чтобы послушать. Знакомство с эксцентричной компанией произвело на девушку сильное впечатление. Трамбл, похоже, был без ума от Эбби, в то время как последняя была без ума от музыки. Что же до Стефани, то термины «оркестровка», «аранжировка» и прочие почему-то не вызвали у нее в памяти образ Моцарта.

Хваленые музыканты играли просто безобразно — как говорится, кто в лес, кто по дрова. Безжалостно расправились с Шубертом, а затем с Брамсом. Слушать было невозможно, и Стефани поднялась наверх. Заглянула к детям и обнаружила, что пропала Эми!

Обыскала все верхние комнаты и, спустившись вниз, прошла в холл.

И тут до нее донесся тихий, жалобный плач малышки. Стефани нашла ее под лестницей. В ночной кружевной рубашечке, с игрушечным медвежонком в руках. Малышка заливалась слезами.

— Дорогая, что случилось? — Стефани опустилась рядом.

Эми повернула к ней заплаканное личико.

— У меня от музыки болят ушки, — всхлипывая, ответила Эми.

— Бедное, бедное дитя!

Стефани взяла девочку на руки и присела на ступеньку. Вытерла Эми слезы и попыталась утешить.

— Милая, они не виноваты, что так плохо играют. Лучше не умеют.

— Мне грустно, — захныкала малышка.

— Мне тоже.

— Я скучаю по мамочке.

Стефани прижала девочку к себе, и ее захлестнула волна нежности.

Эми обвила шею Стефани своими тонкими ручками, заглянула ей в глаза.

— Будешь моей мамой?

У Стефани сжалось сердце. Что могла она ответить? Если верить старой Магнолии, миссия, с которой она прибыла сюда, когда-нибудь кончится.

— Будешь? — настойчиво повторила малышка.

— Я… я постараюсь быть с вами как можно дольше, дорогая.

Эми еще крепче обняла Стефани, и девушка живо представила себе то счастливое время, когда они с Джимом страстно мечтали о ребенке. А что, если бы у нее была такая славная девчушка? Эта мысль наполнила сердце Стефани безысходной тоской.

В следующее мгновение парадная дверь распахнулась и на пороге появился Андре Годдар. Стефани замерла от неожиданности.

— Что случилось? — Андре приподнял личико девочки. — Почему ты плачешь?

— Ей не нравится музыка, — объяснила Стефани.

— Еще бы, — проговорил он, когда из гостиной в очередной раз донесся визгливый стон расстроенной скрипки. — Странно, что еще не звенят хрустальные подвески на люстре. — Он смахнул со щеки дочки слезу. — Ты не хочешь улыбнуться папочке, лапушка?

— Да, папочка. — Малышка одарила отца ангельской улыбкой.