– Знаешь, я, конечно, твоей интуиции доверяю… – медленно проговорил штатский, убедившись, что майор полностью заглотил наживку. – Да, доверяю, иначе бы и не затеял эту возню с доставкой Кирилла к тебе в гости… В общем, давай так. Сейчас ты даешь мне подписку о неразглашении, а я выдаю его досье. Ознакомишься, а потом представишь свои выводы. В частном порядке, само собой. Идет?

– Так и знал, что этим закончится. И зачем я только поступал на психолога? – скривился майор и обреченно махнул рукой. – Ладно. Давай сюда свое досье.

– Сначала подписку, Вов. Ты знаешь правила, – покачал головой тот.

Его собеседник понимающе, хотя и недовольно кивнул, и через секунду браслет штатского пискнул, сообщая о получении документа. Прочитав полученный текст, приказной довольно хмыкнул и, одним жестом отправив файл досье любопытному майору, заметил:

– Да, еще одно. Доказательств, как таковых, у меня нет, но патологоанатом, осматривавший тело однорукого, сказал, что того перед смертью, возможно… подчеркиваю, только возможно, подвергли интенсивному допросу. А может быть, ему это просто показалось. Короче, доктор не уверен, но я считаю, что для полноты картины ты должен об этом знать.

– Пф… – Майор откинулся на спинку своего монументального вращающегося кресла и пристально взглянул на собеседника. – Что за монстра ты мне подсунул, Леша?

В ответ штатский только развел руками.

– Ладно. Почитаю, подумаю… на «беседу»-то его пригласить можно будет или как? – осведомился Пенко.

– Если только очень вежливо, Вов. Сам видишь, какая каша заварилась. Аккуратненько надо, – вздохнул штатский.

– Поня-атно. То-то я смотрю, грабители нынче богатые пошли… экипировочка, как у хорошего наемного отряда, – пробурчал себе под нос майор. Его собеседник хотел было одернуть, но вспомнил, с кем разговаривает, и махнул рукой. Наравне с любопытством у Пенко была развита и другая, весьма неожиданная черта. Он был абсолютно неболтлив в отношении тех вещей, что вызывали его профессиональный интерес. А уж если этот интерес был подкреплен соответствующими подписками, можно было утверждать, что даже те, кто имеет доступ к соответствующей информации, не вытащат из вечного майора ни единого бита информации… без санкции сверху. Собственно, именно поэтому один из самых информированных людей Преображенского приказа носил непонятное, да и просто неизвестное непосвященным, прозвище – Сейф. Он и был настоящим хранилищем секретов Приказа, чего совершенно невозможно было ожидать от известного светского льва, блистающего в обществе красноречием и славящегося своими остротами, расходящимися по России с умопомрачительной скоростью. А уж какие легенды складывали об его пикировках с боярыней Посадской…

– Отвлекись от важных государственных дум, Леша. – Потеребив за край рукава штатского, Пенко заставил собеседника вынырнуть из так не вовремя накативших размышлений и, убедившись, что тот его слышит, договорил: – Тебе как, общий психопрофиль нужен или подробный разбор личности с возможными вариантами развития?

– Лучше и то и другое, – улыбнулся штатский.

– Хм-м. Уйдет под гриф – вытаскивать будешь сам, – предупредил майор, и его собеседнику оставалось только согласно кивнуть и развести руками. Ну да, если Сейф сочтет, что его выводы следует закрыть, воспрепятствовать ему в этом будет невозможно. Впрочем, в данном случае это небольшая проблема. Нужный допуск в отношении информации о Николаеве он получит легко, кроме разве что государевой печати, но… в этом случае лучше будет вообще забыть об этом деле, от греха подальше. Никакая благодарность не стоит головы, тем более головы старшего приказного Следственного стола Алексея Переверзева.

Пока неприметная легковушка везла меня по городским улицам, я прокручивал в голове итоги моих последних злоключений и скрежетал зубами. Злость, нахлынувшая на меня ни с того ни с сего на пороге камеры, вроде бы утихшая после выпуска пара на конвойных, неожиданно накатила вновь. Правда, теперь я мог мыслить достаточно разумно, чтобы оценить весь идиотизм той выходки в тюрьме. Это ж надо было додуматься лезть в драку с приказными?! Крыша, что ли, протекла?

Покрутив пришедшую в голову мысль о сумасшествии, я нахмурился и принялся исследовать собственное тело Эфиром. И увиденное-учуянное меня не порадовало. Нет, ничего особо страшного не произошло, если не считать сущей мелочи. Если раньше я мог рассчитывать хоть когда-нибудь стать воем, пусть слабеньким и невнятным, то теперь на этой мечте, кажется, можно было поставить крест. Потому как видимое сейчас говорит о том, что сегодня я достиг своего потолка, застыв почти на самой границе между новиком и воем. Иными словами, если бы в здешнем ранжире существовал такой ранг, как старший новик, мне он подошел бы идеально. И я даже, кажется, догадываюсь, что именно могло столь серьезно повлиять на развитие моего Дара. Точнее, что его застопорило. Чертов кубик! Отсюда и агрессия, и отказ тормозов. Хорошо еще, что, сидя в этой выдумке палачей, я почти все время провел в медитации, иначе нервный срыв грянул бы куда раньше и был намного разрушительнее как для меня самого, так и для окружающих… Остается надеяться, что это не окончательный приговор.

А теперь вопрос. Тот, кто придумал этот дьявольский агрегат, знал, что именно он сотворил? А те, что меня туда запихнули? Впрочем, идею о том, что авторы задумки сунуть меня в этот гребаный артефакт не знали, что творят, можно отбросить. Не верю я в такую простоту. Как не верю и в то, что господа наблюдатели из Приказа, приставленные ко мне эфирниками, не могли отреагировать на нападение раньше. Что им стоило остановить нападавших еще на подходе к моему дому? Или по лесу постоянно шарятся вооруженные боевые группы? «Зарница», да? Сюда же абсолютный пофигизм Брюхова во время нашего с ним последнего разговора… Хм. Кажется, я слишком поторопился с определением уровня доверия в отношении одного бывшего полковника гвардии… а может быть, и всей «могучей кучки» эфирников вообще. Потому как, если это был еще один этап проверки, устроенный ими, то… на хрена мне такое счастье?!

Мысли скакали, словно бешеные кузнечики, а в голове вновь замутило от накатывающей злости. Еще немного, и кому-то очень сильно не поздоровится.

– На полигон. Любой. Срочно, – проскрипел я водителю, и тот, бросив короткий взгляд в мою сторону, не стал спорить.

– Преображенское в двух минутах отсюда. Там полно полигонов. Подойдет? – коротко спросил шофер, тогда как машина, повинуясь ему, вдруг взревела двигателем и пронзительной сиреной и начала стремительно набирать скорость. Вот теперь я понимаю, что такое на самом деле «бешеная табуретка»! Стрелка спидометра послушно легла, кокетливо коснувшись числа «240», а потом я перевел взгляд на лобовое стекло и почувствовал, как напряжение, нараставшее во мне все это время, трансформируется из жаркой невыносимо душной злобы в дикий восторг. Так что слова водителя до меня дошли не сразу.

– Преображенка? А что? Пойдет… «Девяточку» знаешь, на Колодезной? – Губы мои против воли разошлись в мечтательной улыбке. Шофер нервно дернулся, но кивнул. Великолепно. Такого шанса отыграться за кубик, выпустить пар и устроить полноценный допрос господину бывшему гвардии полковнику Преображенского полка Олегу Павловичу Брюхову я упускать не собираюсь.

Хотели увидеть, на что я способен? Увидите. Вот сейчас доедем – и увидите. Разнесу к чертям эту богадельню, вместе со всеми ее обитателями, чтобы даже духу этой чертовой «Девятки» на свете не осталось.

– Приехали. – Голос водителя выдернул меня из охватившего тело оцепенения.

Я благодарно кивнул в ответ и, вывалившись из машины, перевел взгляд на основательное добротное здание стрелкового клуба.

Тук-тук. Кто в теремочке живет?

Как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Стоило мне оказаться в холле клуба и двинуться к стойке, где с удобством расположилась Настасья… кажется… В общем, узнать точно, кто из дочерей полковника нынче встречает гостей, мне не удалось. Уже на третьем шаге увидевшая мою перекошенную рожу девушка нырнула под стол, а навстречу мне ударила широкая полоса белесого пара.