– У меня есть что вам показать. И есть о чем спросить, – все тем же мягким голосом поправил наследника престола Вербицкий. Цесаревич готов был уже вспылить, но окинул полковника испытующим взглядом и неожиданно усмехнулся. Отец всегда умел подбирать толковых людей…

– Что ж. Давайте посмотрим, – кивнул он и, сделав шаг к столу, подвинул расположенный на нем приемник поближе к собеседнику. – А потом поговорим.

Кристалл-накопитель утонул в приемном гнезде, и на видеопанели, развернувшейся на стене кабинета, появилось черно-белое изображение. Запись явно велась ночью и не профессиональным фиксатором, а скорее всего, встроенным в браслет. На ней прикованный к каким-то железкам бледный человек сбивчиво и быстро говорил, отвечая на вопросы, задаваемые глухим, явно измененным голосом.

Четверть часа прошли в полной тишине, зрители молча ловили каждое слово записи. Но вот экран погас, и приемник выплюнул кристалл из своего артефактного нутра. Полковник хотел было забрать носитель, но наследник его опередил, и кристалл оказался в одном из ящиков стола, рядом с десятком точно таких же накопителей, среди которых был и полный аналог принесенного полковником… вплоть до содержания. Впрочем, Вербицкий особо и не возражал против такого «грабежа» и, пожав плечами, отошел в сторону, заняв прежнее место.

– Как интересно… – протянул хозяин кабинета. – И откуда же эта запись у Пятого стола Преображенского приказа?

– Это частный источник, ваше высочество, – улыбнулся одними губами полковник. – И могу вас уверить, на тот момент, когда он предоставил мне эту запись, этот самый источник даже не подозревал о случившемся несчастье.

– Господин полковник, давайте не будем ходить вокруг да около, – возмущенно запыхтел генерал.

– И в мыслях не было, – покачал головой Вербицкий, искоса глянув на своего формального начальника.

– Если вам известны лица, проводившие этот… допрос, задержите их и покажите, как это делается «по-настоящему». И я вам ручаюсь, тут же выяснится, что ваш источник замечательно осведомлен о происшествии, – фыркнул генерал.

– Запрещаю. – Одно короткое слово – и присутствующие замерли. А наследник, смерив долгим взглядом главу Приказа, тронул Эфир и, убедившись в готовности генерала чуть ли не распотрошить своего номинального подчиненного, но вызнать источник информации, покачал головой. – Дело под гриф «Корона». Полковник Вербицкий, моим указом, как нового председателя Тайного кабинета, ведение расследования ложится на ваш Стол. Список допущенных к нему будет прислан вам в течение часа. Лев Николаевич, передайте полковнику всю имеющуюся у вас информацию по этому делу.

– По убийству? – отдуваясь, скривился тот.

– В том числе. И не забудьте все сведения по фактам, изложенным в просмотренной записи. Ведь внутренние расследования находятся в ведении Пятого стола, не так ли? Вот пусть и занимается своими непосредственными обязанностями.

– Будет сделано, ваше высочество, – покраснев пуще прежнего, кивнул генерал.

– Вот и замечательно. – Наследник растянул губы в улыбке и, присев в кресло за столом, уставился на генерала. – А теперь будьте любезны, поведайте мне, каким образом вверенное вам ведомство докатилось до жизни такой и вдруг взялось обслуживать интересы бояр?

Уже багровый, генерал крутанул головой и, дернув толстыми пальцами украшенный жестким золотым шитьем тесный воротник вицмундира, шумно выдохнул. От вопроса нового председателя Тайного кабинета явно повеяло сибирским морозом. Это будет очень неприятный разговор…

Проводив взглядом поникшего и изрядно перенервничавшего генерала, цесаревич подкинул на ладони пару кристаллов с одинаковыми записями и, хмыкнув, бросил их обратно в ящик стола. Николаев, значит… м-да. Ушлый мальчишка, прав был Аристарх. И додумался же… Впрочем, чего-то в этом роде и следовало ожидать, недаром же он сумел эмансипироваться в пятнадцать лет? Да и тряхнуть организацию, пообещавшую ему защиту и так бездарно про… кхм, нарушившую свое слово… В общем, понятно. Но каков наглец, а? И ведь не побоялся рискнуть вновь оказаться в камере… Правильно все-таки говорят, что у их брата-гранда мозги набекрень.

– Кирилл, ты понимаешь, что вот это… – Вербицкий постучал пальцем по кристаллу, только что извлеченному из приемника. – Прямая дорога в следственный изолятор?

Понимаю-понимаю, Анатолий Семенович. Но думается мне, что долго я там не просижу. Если уж клубу эфирников так нужен внук и сын грандов Эфира, то меня оттуда вытащат быстрее, чем высохнут чернила на обвинительном заключении. Тем более что эта самая запись дает мне замечательное алиби на время смерти господина Беннета. Если же междусобойчик моих коллег опять отличится… Хм. Что ж, значит, дождусь окончания разбирательства и свалю отсюда куда подальше. Думаю, Ольга не станет возражать против переезда.

– Изолятор в благодарность за раскрытие преступления, совершенного приказным? Это говорит сотрудник организации, в чью обязанность входят внутренние расследования в Преображенском приказе? – Я чуть приподнял уголки губ.

Отец Марии смерил меня долгим взглядом и тяжело вздохнул.

– Благодарность благодарностью, а похищение приказного и подозрение в двойном убийстве – это уже совсем другое дело, – после недолгого молчания проговорил Вербицкий.

– Убийство? – Стоп. Какого такого двойного?! Мне даже играть не пришлось. Удивление само собой расползлось по морде. Ладно Беннет. А кто второй? Неужели Переверзев?! Ой, горячо… Ой, нехорошо-то как!

Так, надо собраться.

– Именно, Кирилл. Именно, – покивал Анатолий Семенович. – Вчера ночью были убиты и полковник Переверзев, и полковник Беннет. А учитывая эту запись… Сам понимаешь, ты первый подозреваемый.

– Подождите-подождите, Анатолий Семенович! – замахал я руками. Вербицкий с интересом уставился на меня в ожидании, а я… я принялся за дыхательную гимнастику. Наконец мысли пришли в порядок, и я выдохнул. – Время смерти?

– Чьей? – приподняв бровь, спросил мой собеседник.

– Анатолий Семенович, вот сейчас мне не до игр, – прищурился я. – Обоих, разумеется.

– Хм. Эка тебя пробрало, – усмехнулся полковник. – Ладно. Первый – Беннет. Смерть наступила около половины первого ночи. Предположительно самоубийство. Переверзев соответственно второй. Время смерти – около шести утра. И тоже предположительно самоубийство. Однако надо быть идиотом, чтобы поверить в такое совпадение.

– Ну да, – хмыкнул я и кивнул на лежащий перед Вербицким кристалл. – Во время предположительного самоубийства Беннета я как раз беседовал с господином Переверзевым. Временные метки на записи это подтвердят.

– Долгое дело – переставить часы на браслете, – возразил Вербицкий.

Да только в Эфире от него так и несло любопытством и интересом… энтомолога при виде неизвестной бабочки.

– Часы фиксаторов прошиты «намертво» и не зависят от времени, выставляемого в браслете, – покачал я головой. – Это знают даже пятилетние дети.

– Хм. Согласен. А что по смерти самого Переверзева? – еле заметно усмехнувшись, проговорил полковник.

– А в это время я видел десятый сон у себя дома, – развел я руками.

– О! Ну это, конечно, замечательное алиби, – преувеличенно серьезно покивал Вербицкий и тут же с деланым сожалением заметил: – Одна проблема. Кто его подтвердит?

– Хм-м… Преображенский приказ? – улыбнулся я.

– Поясни, – тут же нахмурился полковник.

– Ну, это же просто. У Оперативного стола в отношении моей персоны есть приказ «следить и не мешать». Собственно, результатом нарушения ими последней части приказа и был мой вынужденный визит в Преображенский приказ, с последующей отсидкой в карцере. И именно ради выяснения причин такого особого ко мне отношения и пошел я на «беседу» с полковником Переверзевым. Ни на секунду не сомневаюсь, что у наблюдателей имеется запись о том, как я вернулся домой после этой встречи, а вместе с ней и подтверждение, что я не покидал территории своего владения до самого утра.