— Тогда я скажу Брэндону, и мы вызовем такси, — крикнула Кэролайн, перекрывая музыку.

Миа кивнула. Кэролайн ненадолго ушла, затем вернулась с Брэндоном, и они повели ее к выходу. Неподалеку стояло несколько такси. Брэндон подвел ее к машине, открыл дверь и помог забраться на заднее сиденье.

— Я завтра позвоню, — пообещала Кэролайн, когда Миа устроилась.

— Удачи. Будь умницей.

Кэролайн усмехнулась и захлопнула дверь.

Миа назвала адрес и привалилась к спинке сиденья. В голове гудело и звенело, хотя последнюю порцию она выпила около часа назад. Звякнул мобильник. Она нахмурилась. Третий час ночи. Кому взбрело в голову слать эсэмэски?

Она достала телефон из кармана. В клубе она вообще забыла о его существовании. Миа даже поморщилась: дисплей показал тьму пропущенных звонков. Все были от Гейба. Потом он стал слать сообщения. Последнее было отправлено несколько секунд назад.

Где тебя носит?

Текст не передавал эмоций, но Миа живо представила взбешенного Гейба. В других сообщениях он желал того же: узнать, где она находится и как доберется домой.

Проклятье. Позвонить ему, что ли? Было отчаянно поздно — или рано, но Гейб наверняка не спал и явно волновался, злился или и то и другое сразу.

Миа решила написать ему из дома. По крайней мере, она не соврет, что благополучно вернулась.

Ночью движения нет, и Миа доехала быстро. Такси затормозило у ее дома. Миа расплатилась, вышла и, пошатнувшись, едва ступила на землю.

Машина умчалась. Миа направилась к двери и сразу увидела Гейба.

У нее перехватило дыхание, пульс участился. Спиртное возмутилось в желудке, и ее затошнило.

Разгневанный Гейб высился у дверей. Он устремился к ней, опасно сверкая глазами.

— Наконец-то, добро пожаловать, — процедил он. — Где ты шлялась? Какого черта не отвечала на мои звонки и эсэмэски? Ты хоть представляешь, как я волновался?

Миа качнуло. Гейб выругался и схватил ее за руку, не дав упасть.

— Нажралась, — констатировал он мрачно.

Она замотала головой и сбивчиво возразила:

— Н-нет.

— Да.

Консьерж открыл им дверь, и Гейб втолкнул Миа внутрь. Он быстро потащил ее к лифту, в кабине отобрал у нее ключ и нажал кнопку нужного этажа.

— Идти можешь? — спросил он, хлестнув ее взглядом.

Она кивнула, хотя и сомневалась. Колени тряслись, а рвота подступала все ближе. Миа побледнела, на лбу выступил пот.

Двери лифта разъехались, и Гейб снова выругался. Схватив Миа за руку, он притянул ее к себе и, поддерживая, вытащил из кабины. Он торопливо вставил ключ, отпер дверь, втащил Миа в квартиру и поволок в ванную.

Очень вовремя.

Едва она склонилась над унитазом, желудок восстал.

Гейб откинул ей волосы с лица. Затем погладил по спине, успокаивая.

Пока ее выворачивало, он не сказал ни слова, и Миа была ему благодарна. Когда спазмы прекратились, он намочил салфетку и тщательно вытер ей лицо.

— О чем ты думала? Ты же знаешь, что не умеешь пить.

Миа уткнулась ему в грудь, закрыла глаза. Она глубоко дышала, испытывая только одно желание: скорее лечь. Даже после рвоты ей было плохо. Она искренне недоумевала: почему? Она не так уж много выпила. Или все-таки много?

Вечер в клубе вспоминался как в тумане. Танцы. Выпивка. Снова танцы. А может, снова выпивка.

— Хочу почистить зубы, — промямлила Миа.

— Ты уверена, что устоишь на ногах? — (Она кивнула.) — Потом я тебя уложу, — пообещал Гейб.

Он вышел из ванной, закрыл дверь. Злость по-прежнему сидела в нем тугим узлом. Но еще сильнее был страх, схвативший его за яйца.

Не будь она вдрызг пьяна, он бы сию секунду надрал ей задницу за все ее безответственные, идиотские выходки.

Гейб разобрал постель, поправил подушки, откинул одеяло, чтобы Миа сразу туда нырнула. Жаль, она не в том состоянии, чтобы увезти ее к себе и не спускать с нее глаз до самого отлета в Париж.

Миа не возвращалась. Гейб подошел к ванной. Внутри было тихо.

— Миа! — позвал он, потом распахнул дверь.

Увиденное заставило его лишь покачать головой. Миа сидела на полу, упершись локтем в стульчак и подперев ладонью голову. Она вырубилась намертво.

Вздохнув, Гейб нагнулся и поднял ее на руки. Он перенес Миа в комнату, уложил на кровать и стал раздевать. Оставив ее голой, он снял с себя все, кроме трусов, и лег рядом, уложив Миа так, чтобы ее голова покоилась у него на руке.

Утром у них состоится долгий и чертовски неприятный разговор, и неважно, будет она страдать от похмелья или нет.

Открыв глаза, Миа ощутила в одном из них резкую боль. Казалось, в него вонзили пестик для колки льда. Она застонала и отвернулась от яркого света, струившегося в окно. Ее взор натолкнулся на Гейба, стоявшего на пороге.

Он был в джинсах и футболке. Засунув руки в карманы, он шарил взглядом по ее телу. Может, она слишком редко видела Гейба в джинсах, но зрелище было отчаянно соблазнительным даже в ее нынешнем состоянии.

— Ну что, паршиво?

Миа не стала прикидываться, будто не поняла его вопроса. Она кивнула, и голова заболела еще сильнее.

Гейб шагнул к кровати, присел на край:

— Внизу ждет машина. Одевайся и поехали.

— Куда? — наморщила лоб Миа.

Ей не хотелось шевелиться — только спать. Наверное, часов через шесть она проснется и станет легче.

— Ко мне, — лаконично ответил Гейб. — У тебя пять минут на сборы. Не заставляй меня ждать.

Миа досадливо скривилась, едва он вышел из комнаты. Если он дал ей всего пять минут, пусть не ждет, что она будет выглядеть лучше ходячего мертвеца. Чтобы прийти в себя, ей нужен горячий душ и куда больше времени.

Если на то пошло, она вообще не помнила, как Гейб очутился в ее квартире. Кто ее укладывал? Он? Или она сама легла? Последним ее воспоминанием была чистка зубов. А потом она проснулась.

Значит, Гейб провел здесь ночь, но спал ли он?

Стеная, Миа сползла с кровати и поплелась к шкафу. Она надела футболку и джинсы, не волнуясь о лифчике и трусиках. Все равно Гейб терпеть не может, когда на ней белье.

Она побросала в дорожную сумку кое-что из одежды, добавив все-таки трусики и лифчик. Потом зашла в ванную и прихватила туалетные принадлежности.

Гейб стоял и смотрел в окно. Услышав ее шаги, он обернулся:

— Готова?

Миа пожала плечами. Конечно нет, но какая разница?

Гейб обнял ее за талию и вывел из квартиры. Вскоре они уже садились в машину. Едва они тронулись с места, Гейб знаком велел ей придвинуться и обхватил за плечи. От него исходило тепло. Слабо вздохнув, Миа устроилась у него на груди и закрыла глаза. Она ждала, что Гейб начнет читать ей нотации или еще за что-то выговаривать, но он был на удивление тих, как будто считался с ее адской головной болью.

Гейб поцеловал ее волосы и расправил сбившиеся пряди.

— Когда приедем, я дам тебе таблетку. И надо поесть. Я приготовлю что-нибудь легкое, чтобы не раздражать желудок.

В ее животе зародилось томление, и вот оно разлилось по всему телу. Как легко затеряться в фантазиях, представляя себя наедине с Гейбом. И все потому, что с ним было легко. Он заботился о ней и знал, что ей нужно. Был ли он требовательным? Да, но только не эгоистом. Он брал. Он был беспощаден. Но он же и отдавал, причем щедро, и не столько материально, сколько эмоционально, хотя скажи она об этом, Гейб стал бы отрицать.

Когда они подъехали к его дому, Миа почти спала. Открыв дверь, Гейб вынес ее из машины и дошел до лифта. Не спуская ее с рук, он вставил карточку, и кабина плавно устремилась вверх.

Он уложил Миа на диване в гостиной, принес из спальни пару подушек и одеяло. Сам ненадолго отлучился в кухню, откуда вернулся со стаканом молока и таблеткой. Миа нахмурилась и вопросительно посмотрела на Гейба.

— От головной боли, — пояснил он. — Но сперва молоко. От этих таблеток кружится голова, их лучше не принимать на пустой желудок.