Такая вера ошеломила Гейба. Люди не раз предавали его, и он к этому привык. От большинства он и не ждал иного. Если бы и Миа, защищая себя, тоже пошла на предательство, он бы не стал ее винить.

Но она не сделала ничего подобного, а явилась к нему — оскорбленная, испуганная, растерянная. Гейб не заслуживал и капли ее доверия, и все же она пришла.

Не в силах больше вынести ее страх и смятение, Гейб быстро притянул Миа к себе и обнял так крепко, что чуть не задушил в объятиях. Он зарылся лицом в ее волосы, закрыл глаза и вдыхал ее запах, пропитываясь ею.

Она отпечатывалась во всем его существе стойким, несмываемым клеймом.

— Миа, дорогая моя, милая Миа, — прошептал Гейб. — Я так тебя подвел, а ты все равно мне поверила и пришла.

Миа отстранилась от него, и между ними вновь возникла ненавистная дистанция. Она обезумела от горя и страха. Неудивительно, что вчера она находилась в шоке. Эта скотина не только сделал ей больно, но вдобавок унизил и напугал.

— Я не могла тебя предать, — выдавила Миа. — Боже, Гейб, я пропала. Тебе это ясно? Если бы я передала Чарльзу сведения, ты бы вырезал меня из жизни, как хирург скальпелем удаляет злокачественную опухоль. Теперь он нас опозорит. Джейс все узнает, вашим делам и дружбе конец. Не говоря о том, что скажут о тебе. Судя по этим снимкам… — Она замолчала, борясь с подступающими рыданиями. Потом проглотила комок, пытаясь собраться. — Выглядит так, будто ты заставляешь меня… и видно, чем ты занимаешься… Это черт знает что, а не снимки.

Гейб уже знал, что делать, и мысль пронеслась в мозгу, подобно неуправляемому товарняку. Но Миа должна была успокоиться. Она нуждалась в нем и его утешении.

Она верила ему, как никто, безоговорочно, и Гейб знал, что будет проклят, если обманет ее.

— Я все улажу, — сказал он тихо. — Не надо переживать. Выкинь это из головы.

В ее глазах мелькнуло облегчение и зажглась надежда. Миа больше не отводила взгляд. По ее щекам тянулись две мокрые дорожки, и Гейб вытер их, а затем поцеловал. Он вдыхал ее аромат, вкушал ее сладость. Его поцелуи убрали следы слез. Он целовал ее веки, губы, щеки и снова губы.

Но стоило ему отстраниться, и Миа разрыдалась по-настоящему. Ей было не сдержаться. Слезы текли рекой. Она стояла, понурив плечи. У Гейба разрывалось сердце.

— Миа, маленькая моя, дорогая, не плачь, — уговаривал он.

Потом, не дав ей опомниться, Гейб увлек ее на диван, усадил к себе на колени. Миа продолжала рыдать у него на плече.

— Я очень боюсь, — всхлипывала она. — Не хочу никому навредить — тебе, Джейсу. Вы оба можете сильно пострадать.

— Тише, малышка. Ты ни в чем не виновата. Это все я, черт меня побери. Я вел себя глупо и беспечно, совсем тебя не берег. Не будь я таким беспробудным идиотом, ничего не случилось бы.

— Что ты будешь делать? — надтреснутым голосом спросила Миа.

Ее лицо покраснело и распухло от слез. Она была бледна, измучена и полностью выжата.

Гейб погладил ее по голове.

— Предоставь это мне, хорошо? — пробормотал он. — Я решу проблему раз и навсегда. Даю тебе слово.

Гейб дотронулся до синяков, оставленных Чарльзом, и ярость вспыхнула в нем с новой силой. Чарльз дважды посмел прикоснуться к Миа, дважды ее напугал. Гейб разорвет сукина сына в клочья и разорит дотла.

Он погладил ее волосы, потом осторожно спустил с колен и поставил на ноги.

— Послушай меня. Сейчас ты пойдешь в туалет. Не торопись. Пробудешь там, сколько нужно. Пожалуйста, приведи себя в порядок. Не хочу, чтобы тебя видели такой. Начнутся вопросы, поползут сплетни. Когда будешь готова, поезжай ко мне и жди меня.

Глаза Миа наполнились тревогой и страхом.

— Что ты задумал?

Гейб приложил палец к ее губам, наслаждаясь их бархатной мягкостью, провел по ним и быстро поцеловал.

— Сделать так, чтобы Чарльз Уиллис больше никогда не угрожал тебе.

Гейб прибыл на Лексингтон-авеню к небольшому офисному зданию, где находилось нью-йоркское отделение фирмы Чарльза Уиллиса. Сжав кулаки, он быстро направился к входным дверям.

Когда Миа достаточно успокоилась и привела себя в порядок, он попросил ее как можно подробнее рассказать о снимках, показанных Чарльзом. Потом усадил ее в машину и отправил к себе домой.

Офис Чарльза находился на первом этаже, поделенном с другой фирмой, так как Уиллис редко бывал в Нью-Йорке. Его филиалы были разбросаны по всему миру, но Гейб не собирался впредь иметь с ним дело. Он сокрушил бы Уиллиса и вышвырнул из строительного бизнеса, не работай на того много хороших людей, обремененных семьями.

Так или иначе, Гейб навсегда вычеркнул Чарльза Уиллиса из списка деловых и личных контактов.

Гейб миновал всполошившуюся секретаршу и распахнул дверь в кабинет. Чарльз озадаченно зыркнул из-за стола. В глазах мелькнул страх, но на лицо мгновенно вернулась привычная вежливая маска, и Чарьз встал.

— Гейб! — сказал он сердечным тоном. — Чем могу служить?

Гейб захлопнул дверь и шагнул вперед, сверля его взглядом, и Чарльзу стало не по себе.

— На этот раз, Чарльз, ты обосрался, — негромко произнес Гейб. — Ты замахнулся на мое. Ты оскорбил ее. Напугал. Ты посмел ей угрожать.

Чарльз заметно струсил, но усилием воли взял себя в руки и спесиво повел плечами.

— Тебе-то что? Очередная шлюха.

Гейб бросился на него, размахнулся и ударил кулаком в губы. Тот отлетел к стеллажу, который высился за столом. Рука Чарльза метнулась ко рту, и когда он отнял ее, пальцы были в крови.

— Я посажу тебя! — рассвирепел он. — Ты вломился ко мне и ударил!

— Ах ты, долбаный кусок дерьма! Тебе повезло, что я не придушил тебя голыми руками, — отозвался Гейб, кипя от бешенства. — Еще раз приблизишься к Миа, я угроблю твой бизнес. Я разорю тебя. Ты лишишься всего: доверия, поддержки, контрактов. От тебя ничего не останется.

Теперь Чарльз испугался всерьез. Его лицо побледнело.

— Я выложу эти снимки! — пригрозил он.

Язык у него заплетался, как у пьяного.

Гейб замер, раздувая ноздри.

— Давай выкладывай. Я подам на тебя в суд за изнасилование. Ты это и сделал, а снимки докажут. Мне плевать, что будет со мной и с моей репутацией. Но я не позволю травить Миа ни тебе, ни кому другому. Я припру тебя к стенке. Ты сядешь на несколько лет и будешь развлекать озабоченных сокамерников. Не веришь — попробуй.

Гейб угрожал, будучи абсолютно убежден в своей правоте. Если Чарльз ему не поверит, тем хуже для него. Гейб был серьезен, как никогда.

Чарльз был бледен, до него начало доходить. Гейб не шутил, и он это знал.

— Я не пожалею всех своих денег, чтобы ты потерял все, — продолжил Гейб. — Связей у меня предостаточно. Многие из тех, кому я когда-то помог, будут рады отплатить мне услугой за услугу.

Чарльз был близок к обмороку. Он схватился за стеллаж и попытался встать, но опять сполз на пол.

— Извини, — промямлил он. — Я был в отчаянии. После случившегося в Париже я понял, что ты не дашь мне этот заказ. А он мне нужен, Гейб. Позарез.

Гейб подошел к нему и протянул руку, помогая встать. Чарльз опасливо покосился, но принял ее и поднялся.

Как только он оказался на ногах, Гейб нанес ему второй удар. Похоже, он сломал Чарльзу нос. Хозяин кабинета вновь рухнул на пол. Теперь его лицо было залито кровью.

— А это тебе за синяки, которые твои мерзкие пальцы оставили на руке Миа. И запомни: если ты еще раз к ней подойдешь, тебе от меня не скрыться. Я тебя выслежу, и тогда тебе конец. Я могу сделать так, что ты, Уиллис, просто исчезнешь. Никто и никогда не найдет твоего тела.

Зная, что добился своего, Гейб повернулся и вышел из кабинета. Чарльз был глуп, но достаточно смышлен, чтобы понять серьезность намерений Гейба. Если он хотя бы частично осуществит свои угрозы, так напугавшие Миа, тот его уничтожит.

Гейб возвращался домой. Ему не терпелось увидеть Миа, еще раз успокоить ее и сообщить, что дело улажено.