Взглянув на часы, Миа поняла, что придется, вопреки желанию, брать такси. Скоро должен был прийти Джейс, и ей не хотелось злить его снова.

Подтянув молнию и подняв воротник, Миа побрела через поток прохожих на угол, где рассчитывала поймать машину.

Труднее всего было вернуться к прежней жизни, которую она когда-то находила спокойной. После колледжа она не покидала привычного кокона и не шла на риск.

Но Гейб вывел Миа из зоны комфорта, и она начала жить по-настоящему. Начала воспринимать окружающий мир и давать ему сдачи.

Нет, главное сейчас — не возвращаться к старому, а научиться жить без Гейба.

Миа привыкла наслаждаться каждым мгновением в его обществе, а у них с Гейбом было много прекрасных мгновений. Он бессовестно врал, утверждая, что не испытывает к ней такой же эмоциональной привязанности, как она к нему. Миа знала его лучше, чем он думал. Гейб влюблялся в нее. Возможно, это было ее самое серьезное преступление.

Она заставила Гейба Хэмилтона влюбиться в нее.

Не воспылай он чувствами, они остались бы вместе.

Три такси промчались мимо, и лишь четвертое остановилось. Миа нырнула в салон, радуясь теплу. Назвав водителю адрес, она откинулась на сиденье и стала смотреть в окно.

Что сейчас делает Гейб? Поехал на работу? Ведет ли себя так, будто ее и не было? Или ему так же плохо, как ей?

Она искренне надеялась, что так же. Если в мире есть справедливость, Гейб выпьет ту же чашу страданий до последней капли.

Возле дома Миа увидела машину Джейса. У открытой двери стоял Эш. Заметив выскочившую из такси Миа, он жестом подозвал ее.

— Джейс поднялся к тебе. Сейчас позвоню и скажу, что ты уже здесь, — бросил Эш, доставая мобильник.

Миа забралась на заднее сиденье, и Эш захлопнул дверь, а сам через минуту сел спереди.

— Как ты, солнышко? — поинтересовался он.

— Лучше не бывает, — солгала она.

Джейс сел за руль и взглянул на Миа в зеркало заднего вида:

— Где бегала, сестренка?

— Искала работу.

Джейс и Эш дружно нахмурились.

— По-моему, тебе незачем торопиться с поисками работы, — заметил Джейс. — Отдохни, осмотрись. Ты же знаешь, я всегда помогу.

— Я начну только после Дня благодарения, — отозвалась Миа.

Джейс плавно тронулся с места.

— И где же ты будешь работать? — поинтересовался Эш, разворачиваясь к ней лицом.

— Я вернулась в «Ла патиссери». Луиза и Грег мне нравятся, и я с удовольствием у них поработаю.

— Миа, ты создана для большего, чем кондитерская, — вздохнул Джейс.

— Аккуратнее, Джейс. Ты забыл, что эта мысль привела меня к Гейбу? — (Эш поморщился, а Джейс выругался сквозь зубы.) — И потом, это временно, — добавила Миа. — Параллельно буду подыскивать что-нибудь более подходящее. Но сейчас мне нужно чем-то заняться. Я так и сказала Грегу и Луизе, так что они знают, что я их покину, как только найду то, что меня устраивает. И они отнеслись к этому с пониманием.

Миа так и подмывало спросить про Гейба, но она прикусила язык. Пусть не думают, будто она жалкая, растерянная дурочка, которая цепляется за прошлое, даже если сама она считает именно так.

— Если это поднимет тебе настроение, Гейб нынче выглядел хреново, — словно прочитав ее мысли, подал голос Эш. — Ничуть не лучше, чем ты.

Ей было трудно не отозваться. Миа пришлось собрать всю силу воли, чтобы с равнодушным видом просто пожать плечами. На самом деле все в ней кричало, что так не должно быть. От Гейба требовалось одно: не молчать, а объясниться с Джейсом и Эшем. Подать ей знак, что она ему нужна. Она бы его не покинула. Она и сейчас оставалась бы с ним, дай он понять, что нуждается в ней.

Но Гейб предпочел нести какую-то ахинею, как будто так будет лучше. Лучше для кого? Уж всяко не для нее — и для него, судя по всему, тоже.

— Я не хочу о нем говорить, — негромко сказала Миа. — Не хочу слышать его имя.

Джейс согласно кивнул и с упреком посмотрел на Эша. Тот смущенно пожал плечами:

— Я думал, ей будет интересно узнать.

Он был прав, еще как интересно, но в этом она никогда не признается. У нее тоже есть гордость, пусть она и пожертвовала ею ради Гейба.

— На День благодарения мы отправимся в путешествие, — сообщил Джейс, вновь глядя на нее в зеркало заднего вида. — Вылетим в среду и вернемся в воскресенье.

— И куда же? — оживилась Миа.

— На Карибы. Туда, где тепло и красиво. Там солнышко, замечательные пляжи — ты мигом оживешь.

Миа сомневалась в этом, но не хотела никому портить настроение. Джейс был полон надежды. Он изо всех сил старается помочь сестре собрать себя заново. Он и раньше излишне серьезно воспринимал ее детские и подростковые горести и буквально из кожи вон лез, желая помочь.

— Наконец-то увидишь меня в плавках, — пообещал Эш, изобразив дьявольскую улыбку. — Снесет крышу на год.

Миа закатила глаза и заставила себя улыбнуться в ответ. Но она вздохнула, так как Эш никогда не отмечал День благодарения в семейном кругу. Ни разу — либо один, либо с ней, Джейсом и Гейбом. У Миа щемило сердце. По сути, Эш был одинок, и теперь она понимала, как это скверно.

— Так-то лучше, — заметил Джейс с одобрением и облегчением. — Улыбайся, сестренка, жизнь продолжается.

Улыбка застыла на ее губах. Улыбаться с разбитым сердцем чертовски трудно. Может быть, это звучит вычурно, зато правильно.

— Небольшой шопинг перед дорогой? — тоном искусителя спросил Эш. — Мы с Джейсом свободны до следующего понедельника. Можем завтра отправиться по магазинам за пляжными принадлежностями.

Оба так искренне старались развлечь ее, что Миа решила им подыграть.

— Обожаю болтаться по магазинам, — улыбнулась она.

Судя по облегчению в глазах брата, она выбрала верную тактику. Ей меньше всего хотелось его волновать — он и без того был встревожен.

В среду они полетят на какой-нибудь райский остров, и там Джейс с Эшем будут изо всех сил развлекать ее, а в понедельник она вернется к прежней жизни. Будет работать в «Ла патиссери», коротать вечера с Кэролайн. И попытается забыть те недолгие дни, когда мир для нее сводился к Гейбу Хэмилтону, — или сводится до сих пор.

Гейб сидел в тиши кабинета. В голове поселилась тупая боль, на сердце было еще тяжелее. После праздников он, как обычно, первым явился в офис. С того самого вечера, когда Миа ушла, он больше не спал, мучимый ее обидой и своим предательством, которые отразились в ее прощальном взгляде.

Гейб рассматривал ее фотографии в телефоне. Одну он распечатал и поместил в рамку. Она лежала в ящике его письменного стола. Гейб часто выдвигал ящик, чтобы увидеть ее улыбку.

Миа на снимке была той Миа, которую он погубил. Он отнял у нее радость жизни, погасил глаза и уж точно лишил улыбки.

Он провел пальцем по ее изображению — счастливая, она восторженно воздела руки, ловит снежинки, настолько прекрасная, что у Гейба перехватывало дыхание.

День благодарения он провел с родителями. Они были вполне счастливы, и он едва это вынес, притом что его собственная жизнь лежала в руинах.

Винить в этом он мог только себя.

Навестив родителей, Гейб вернулся в опустевшую, ныне безжизненную квартиру. И сделал то, к чему прибегал крайне редко. Он напился до беспамятства, пытаясь утопить свое горе в бутылке — вернее, в трех.

Все выходные он в одиночестве лечился от похмелья. Ему было тошно. Он не находил себе места, зная, что Миа улетела на Карибы с Джейсом и Эшем. Она была недоступна не только физически, но и душевно.

Он причинил ей боль, тогда как поклялся, что это не повторится. Он предал ее доверие. Он отвернулся от нее, ибо сам был придавлен чувством вины и ненавистью к себе. Он вел себя с нею так, будто она была его постыдным, грязным секретом.

Ладно, хватит! Он хотел, чтобы мир узнал, что она принадлежит ему, Гейбу Хэмилтону. Плевать на Джейса и его одобрение. Он хотел сделать Миа счастливой. Хотел, чтобы она сияла и улыбалась, как бывало при нем.