Она видела только одно решение — страшное, ужасное решение, — и она не сможет… не примет его. Не сейчас… только после того, как все спокойно обдумает, когда уляжется паника и она сможет реально взвесить все варианты.

Встав с постели и расправив юбку, Джинни подошла к зеркалу, чтобы поправить волосы. Внимательно рассмотрев свое лицо, она удивилась, что не нашла в нем никаких перемен; ну, может, чуть-чуть побледнела, но не было никаких других признаков происшедшей с ней разительной перемены, признаков зародившейся в ней новой жизни. Теперь трудность будет состоять в том, чтобы вести себя так, будто ничего не изменилось, утаить секрет от всех… даже от Алекса.

Через пять минут она уже направлялась к Харрингтонам, наслаждаясь тишиной и одиночеством в это туманное и сырое ноябрьское утро, когда кроншнепы и ржанки поднимались над топями, рыба плескалась в воде. Выстрел из мушкета спугнул водоплавающих птиц. Кто-то, очевидно, пытался подстрелить себе дичь на обед. В устье при впадении в реку Джеймс ручей расширялся, и, обогнув изгиб, Джинни посмотрела на причал Харринггонов.

Сегодня там царило особенное оживление — шла разгрузка лодки, доставившей хозяина из Джеймстауна. «Значит, они вернулись», — подумала Джинни и остановилась в нерешительности. Она, конечно, может вернуться, пока еще никто ее не заметил. Неприлично обрушиваться на голову родственникам в такой счастливый для них момент. Но если Роберт вернулся, значит, и Алекс тоже. И она поплыла вперед.

— Ах, Джинни, какой приятный сюрприз! — Сюзанна поспешила навстречу Джинни, поднимавшейся от причала к дому. — Роберт только что вернулся. Ты должна непременно узнать все новости Джеймстауна.

— Не хочу вам мешать, — сказала Джинни с извиняющейся улыбкой. — Если бы я знала, то не приехала бы. Просто мне так хотелось немного посплетничать.

Сюзанна засмеялась, беря ее под руку и ведя в дом.

— Вот ты и услышишь все городские сплетни, что будет гораздо интереснее. Роберт, посмотри, кто приехал нас навестить.

— Добро пожаловать, кузина, — так же тепло приветствовал ее Роберт. Джинни ответила, но глаза ее искали Алекса все то время, пока она расспрашивала Роберта о путешествии, угощалась имбирным вином и маленьким сладким пирожком.

Выдержав полагающуюся приличиями паузу, она спросила:

— А твой гость не вернулся с тобой, Роберт?

— Вернулся, конечно же, — заверил он ее довольным голосом. — И я уговорил его провести с нами зиму. Он наводил справки о кораблях в Вест-Индию, но я рад сообщить, что мне удалось убедить его отложить отъезд до весны, когда плавание будет более спокойным… А, вот и ты, Алекс. Похоже, что дамы по тебе соскучились.

— Я польщен, но все же не настолько наивен, чтобы поверить этому. — Алекс поклонился, пряча за вежливой улыбкой пристальный взгляд в сторону Джинни. Она была несколько бледной, но в целом казалась здоровой.

— Насколько я поняла, вы собираетесь остаться на зиму у Харрингтонов, сэр, — сказала Джинни, приседая в реверансе.

— Хозяин дома чрезвычайно добр и настойчив, — ответил он. — Если только какое-то срочное дело не вынудит меня отправиться в Вест-Индию до весны, то я буду рад воспользоваться его гостеприимством.

Джинни было совершенно ясно, что под «срочным делом» он подразумевал, что она уступит его плану. Мысли вихрем проносились у нее в голове, и ей стоило огромных усилий ответить ему так, как того требовали приличия.

Когда час спустя она собралась домой, Алекс совершенно непринужденно предложил проводить ее до пристани. Джинни приняла предложение легким кивком головы, и они оставили Роберта и Сюзанну, которые увлеклись обсуждением домашних дел.

— Все ли было хорошо? — спросил Алекс, как только они вышли из дома.

— Все прекрасно, — ответила она, — только я ужасно скучала по тебе.

— И я по тебе. — Он вздохнул. — Чертовское положение, Джинни! Хочу обнять тебя и не могу.

— Давай встретимся завтра на поляне, — предложила она.

— Да, и подхватим воспаление легких, — проворчал Алекс. — Господи, да ведь уже ноябрь!

— Ну что такое немного сырости и холода для солдата! — поддразнила его Джинни. Алексу никогда не узнать, каких сил стоил ей этот беззаботный тон, но абсолютная безысходность их ситуации сейчас была настолько явной, что Джинни не осмеливалась уступить хотя бы самую малость.

— Это зависит от того, чем думает солдат заниматься, — возразил Алекс, кладя ей руку на поясницу, делая вид, что поддерживает ее, когда она ступила в каноэ. Она на секунду прислонилась к его руке, и мысль о том, что могло бы их ожидать, если бы не вмешалась судьба, на какое-то мгновение ослепила их. Джинни села в каноэ, а Алекс отвернулся, кипя от неизвестно кому адресованного гнева, совершенно уверенный в необходимости что-то предпринять, но с отчаянием вспоминая, что у него всего один план, и тот Джинни отвергла.

Нет, он непременно что-нибудь придумает. Может, ему удастся спровоцировать ее мужа на дуэль; может, с Гиллом Кортни приключится какое-нибудь несчастье в лесу. Это уж не такая редкость. А он потом станет ухаживать за вдовой, и будет жить в мире и доверии с Вирджинией Кортни, скрывая — подумать только! — от нее тот факт, что отделался от ее мужа подобным образом. Он невесело рассмеялся. Джед рассказал ему, как она раздумывала, не оставить ли мужа умирать на поле боя. Этот небольшой грех оправдал бы и самый совестливый человек. А она, полная сострадания к людям, не смогла оставить его, хотя и знала, что это будет значить. Нет, она не простит ему такой поступок, даже будучи абсолютно уверенной в том, что это был шаг совершенно отчаявшегося человека. Нет, должен быть иной выход. Он направился к дому, пока еще не зная, что в их ситуации наметился новый поворот и теперь уже речь шла не только о запретной любви.

Джинни растолковывала старой индианке свою ситуацию, наблюдая за ее реакцией. Владея всего несколькими словами и массой жестов, невозможно объяснить все тонкости, но она была уверена, что ей удалось передать смысл просьбы. И сейчас она ожидала проявления какого-нибудь признака отвращения или, по крайней мере, глубокого неодобрения, но выражение лица женщины почти не изменилось. Она коротко кивнула и подошла к полке, взяв оттуда кожаную фляжку. Вылив содержимое в небольшой флакончик, она добавила туда немного серого порошка и измельченной коры скользкого вяза. Джинни взяла смесь, поняв, что должна выпить ее за два раза — одну порцию вечером, вторую — на следующее утро. Через несколько часов могут начаться боли и кровотечение. Если этого не произойдет, ей придется снова прийти, потому что есть и другие способы.

Положив флакон в карман фартука, Джинни отправилась домой. Она до сих пор не знала, воспользуется ли этим снадобьем; сама мысль об этом вызывала у нее отвращение. Но сколько она ни металась ночью без сна, иного выхода так и не смогла найти. По крайней мере, теперь у нее есть хотя бы один вариант решения проблемы, каким бы мерзким он ни казался.

— А, попалась! — Алекс выскочил из-за деревьев позади нее, схватил за талию и закружил в воздухе. — Ты опять ходила к индейцам.

— Но ведь нет никаких причин, по которым мне нельзя было бы ходить туда?

— Пожалуй, нет, — ответил Алекс, опуская ее на землю. — Это не опаснее, чем быть принятой за колдунью. Просто мне очень не по себе, когда я не знаю, где ты в данный момент. Тебя это, конечно, раздражает, но тем не менее это так.

— Я никогда не давала тебе права следить за мной, — сказала Джинни. Это скорее забавляло, нежели раздражало ее.

— Может, и нет, но я достаточно часто присваивал себе такое право. — На какое-то мгновение они погрузились в общие воспоминания; потом вдруг Джинни нащупала флакон в кармане, и печаль вновь овладела ею. Она отразилась, в ее глазах, и Алекс заметил это. — Что-то беспокоит тебя больше, чем обычно, цыпленок, и уже целую неделю.

— Чепуха, разве что необходимость найти более укромное место, чем этот лес, — сказала она, отворачивая лицо.