Сью попыталась отодвинуться, но он не отпускал ее, его рука сжала ее грудь, нащупывая сосок.

— Не сейчас, Джон, — попросила она, ухватив его за запястье.

Но Хэкет упорствовал. Он с такой силой стиснул ей грудь, что она едва не закричала от боли.

— Джон, прошу тебя, — резко сказала она, вновь попытавшись вывернуться из его объятий.

— Я хочу тебя, Сью, — заявил Хэкет, приподнимаясь на локте. Он уселся на нее верхом, прижимая к матрасу.

— Слезь с меня! — закричала она.

Внезапно его пальцы сомкнулись у нее на горле. Глаза ее вылезли из орбит.

— Я хочу тебя, — шумно выдохнул он, сжимая ей горло все сильнее.

Она хотела сглотнуть слюну, но не смогла. Голова ее налилась свинцом, а Хэкет давил все сильнее и сильнее. Она взглянула ему в лицо, глаза ее были полны боли и страха.

Сью хотела закричать, но горло ее, словно зажатое в тиски, не пропускало ни звука.

Она билась под ним, пыталась сбросить навалившегося на нее Хэкета. Но силы уже были на исходе. Собравшись с духом, она из последних сил лягнула его коленом в поясницу.

Его хватка ослабла, и к ней вернулось дыхание. Она громко закричала.

Ее крик разбудил Хэкета.

Открыв глаза, он увидел Сью — она сидела на постели, схватившись руками за горло. Все лицо ее было в испарине.

— Что случилось? — спросил он, ошеломленный ее видом.

Он поднял руку, чтобы коснуться ее, но она в ужасе отшатнулась, тараща на него остекленевшие глаза.

Кошмарное видение постепенно покидало ее. Наконец Сью пришла в себя.

Потом она долго плакала.

Он ощущал тяжесть револьвера у себя в кармане.

Его пальцы поглаживали вороненую сталь. Миллз стоял перед домом, на ограде которого висела табличка: «Продается».

Дом тонул во тьме. «Должно быть, Хэкет спит», — подумал Миллз. В конце концов, уже за полночь. Сначала Миллз дошел до угла улицы по противоположной стороне. Потом перешел дорогу и повернул обратно.

Может, просто постучать в дверь? Подождать, пока Хэкет откроет, и застрелить его прямо на пороге? Просто, но слишком опасно. Хотя чего ему бояться? У Бога свои взгляды на возмездие. Миллз это помнил.

Мщение за мной, сказал Господь.

Он улыбнулся, вспомнив это место из Библии.

Бог не допустит, чтобы его поймали. В конце концов, Господь благословил его на это дело.

Миллз осмотрелся. На улице ни души. Он подождал еще, затем направился к парадному входу. Миллз не стал стучать. Приподняв козырек почтового ящика, он заглянул внутрь. В прихожей темнота. И ни звука.

Он двинулся вдоль дома, к эркеру. Приблизившись к окну, заглянул в гостиную.

Гостиная была пуста.

Наконец в мозгу его что-то забрезжило. Он подумал о табличке с надписью «Продается» и затрусил вдоль торца дома.

Миллз улыбнулся, вспомнив о том, как обнаружил в доме маленькую девочку. Он заглянул и в окна с заднего фасада — только затем, чтобы убедиться в том, о чем и так уже догадался. Жилье пустовало. Тишина, как на кладбище. Он улыбнулся столь удачному сравнению. А вот отсутствие Хэкета его раздосадовало. Миллз отправился в обратный путь. Его рука поглаживала револьвер. Он приставит его ствол к животу Хэкета. Он сделает так, чтобы тот умирал долго.

Жаль только, что сейчас его одурачили. А вместе с ним и Бога.

Бог хотел, чтобы он отомстил за смерть Уолтона. Миллз знал это. Он ведь всего-навсего выполняет волю Бога... «Воля Его должна быть исполнена».

Миллз вышел на улицу и снова остановился перед табличкой, извещавшей о том, что дом продается. Он извлек из кармана пальто клочок бумаги и карандаш. Расправив бумажку на своей широкой ладони, он написал: «Джефферсон. Агенты по продаже недвижимости». А к этому прибавил номер телефона.

Хэкет мог покинуть дом, но выследить его будет несложно. Миллз ухмыльнулся.

Солнце пробивалось сквозь тучи: временами его лучи вспыхивали на лезвии столового ножа, которым орудовал склонившийся над тарелкой Хэкет.

Напротив за тем же кухонным столом сидела Сью, жевавшая свой тост без всякого аппетита. Оставив недоеденным ломоть поджаренного хлеба, она со вздохом провела рукой по волосам.

Хэкет с беспокойством смотрел на темные тени под ее глазами.

— Как ты себя чувствуешь?

— Утомленной, — ответила она. — Собираюсь сегодня сходить к врачу. Он, возможно, даст мне какое-нибудь снотворное.

— Будь осторожна, — предупредил он.

— Это ты о чем?

— Врачи любят прописывать снотворное и другие сильнодействующие лекарства. Это проще, чем расспросить о самочувствии и поставить точный диагноз.

— Я собираюсь к нему не для разговоров, — едко заметила Сью.

— Если ты не будешь обращать внимания на свое состояние, то скоро тебе понадобится тележка, чтобы возить из аптеки домой всякие там транквилизаторы и антидепрессанты.

— Ты можешь предложить что-нибудь получше, Джон? — вызывающе спросила Сью. — Тебе хорошо. Сегодня ты выходишь на новую работу. Я же вынуждена торчать в новом доме наедине со своими мыслями. — Она отхлебнула чай. — Я ведь собираюсь всего лишь посетить врача.

— Хорошо, прости. Ты знаешь, каким я становлюсь подозрительным, когда речь заходит о медиках.

— Этот хороший. Он врач Джули. Я познакомилась с ним позавчера. — И она вкратце рассказала ему о визите Кёртиса к Клейтонам, не особо распространяясь о состоянии Крейга.

Хэкет терпеливо слушал, время от времени кивая. Когда она закончила свой рассказ, он посмотрел на часы.

Восемь тридцать утра.

— Мне уже пора, — вставая, произнес он.

— Я закончу уборку дома, когда вернусь, — сообщила Сью.

— Нет необходимости. Мы доделаем все вечером.

— Мне нужно себя чем-то занять, Джон. А теперь иди, а то опоздаешь. — Она смахнула волосок с его воротничка и на мгновение заглянула в глаза.

— Пожелай мне удачи, — с надеждой попросил он.

Она улыбнулась:

— Ты в этом не нуждаешься.

Он быстро поцеловал ее в губы и направился к двери. Она постояла минутку, прислушиваясь к звукам его шагов, и вновь села за кухонный стол, чтобы допить свой чай. Потом Сью мыла посуду, а из школьного двора, начинавшегося сразу за изгородью их садика, до нее доносился нарастающий гомон голосов. В девять часов прозвучал звонок, и шум сменился тишиной. Сью вытерла руки и направилась в прихожую. Отыскав в записной книжке нужный номер, она сняла трубку и нажала цифры.

Ей ответили почти тотчас же:

— Алло.

— Я бы хотела записаться на нынешнее утро к доктору Кёртису.

Спичка чиркнула и вспыхнула желтоватым пламенем.

Филип Крэйвен секунду подержал спичку перед собой, затем медленно стал приближать ее к телу мальчика, распростертого на двух партах.

Мальчик тряс головой, с мольбой глядя на Крэйвена, но того интересовала только спичка, которую он в данный момент подносил к обнаженной груди беспомощного товарища.

Четверо других детей крепко держали Тревора Харви, не позволяя ему вырваться или уклониться от пламени, приближавшегося к его бледной груди. Крэйвен вдруг резко опустил спичку на его левый сосок, и несчастный громко закричал.

Крэйвен вместе с другими ребятами зачарованно наблюдал за тем, как нежная кожа порозовела, затем под воздействием пламени стала ярко-красной. Крэйвен держал спичку плотно прижатой к груди мальчика, пока она не погасла. Потом зажег следующую.

И еще одну. На этот раз он прижал обе к животу Тревора пониже пупка, кожа в этом месте вспучилась красным пузырем, который лопнул на их глазах.

Тревор уже не способен был кричать, он просто стонал и брыкался, не прекращая отчаянных попыток вырваться.

— Ну давай, Харви, поори для нас, — проговорил, улыбаясь, Крэйвен.

Мальчики и девочки, сверстники Крэйвена, следили за происходившим чуть ли не с восторгом, свойственным тринадцатилетним садистам при виде страданий ближнего. Кое-кто радовался, что прижигают не их; другие воспринимали эту сцену как некое праздничное представление, а Крэйвен выступал в роли распорядителя аттракциона.