Дом был погружен в темноту. Нигде ни огонька.

Учитель остановил машину перед парадной дверью и тут же обратил внимание на то, что машина Кёртиса отсутствует. Света нет, машины тоже. Никого нет, что ли?..

Выбравшись из «рено», он пошел к дому, с трудом преодолевая сопротивление ветра, который едва не сбивал его с ног. Дойдя до большой дубовой двери, он громко постучал. Стук на минуту заглушил завывание ветра.

Никакого ответа.

Хэкет постучал снова, сильнее, чем прежде.

Все так же тихо.

Он отступил назад, поглядел на окна, и тут вдруг Хэкету показалось, что он смотрит в глаза слепца. Учитель огляделся по сторонам, чтобы определить, можно ли попасть на задний двор.

Справа виднелась дорожка, которая вела за угол увитого плющом дома. Хэкет направился к ней. За углом ветер набросился на него с таким остервенением, что он ухватился за стену и постоял так некоторое время, чтобы обрести равновесие. Дорожка, как он и предполагал, привела его к тыльной стороне дома, но и здесь стояла кромешная тьма.

Видно, Кёртис уехал по вызову, рассудил Хэкет. Ну что ж, если так, он подождет. Будет ждать, пока не дождется и не спросит у него, чем вообще тот занимается и чем накачал его Сью.

Хэкет отыскал заднюю дверь и принялся бешено колотить в нее, словно рассчитывал, что его неистовство поможет ему пробиться внутрь.

Отступив в бессилии, он пошел по дорожке, заглядывая по пути в окна. Ничего не видно, хоть глаз выколи. С растущим отчаянием и бешенством он отвернулся от дома и поглядел на хорошо ухоженный парк, примыкавший к задней части дома. Альпийский сад и газон спускались к высокой изгороди из бирючины.

Хэкет прищурился, пытаясь различить хоть что-нибудь во мраке.

Около высокой изгороди что-то зашевелилось.

Он был уверен в этом.

"Может, конечно, ветер качнул один из фигурно подстриженных кустов, — подумал он. — Может... "

Он сделал несколько шагов по газону, не отводя взгляда от того места, где заметил движение.

Это опять зашевелилось.

Хэкет застыл на месте в нерешительности: то ли идти дальше, в глубь сада, то ли остаться на месте. Он с трудом сглотнул комок, его пыл слегка поугас, когда он осознал, что вторгается в частные владения. Если Кёртис пожелает, он сможет возбудить иск против него.

Сомнения его улетучились так же быстро, как и возникли. Какого дьявола он должен беспокоиться о незаконности своих действий? У него сейчас более серьезные проблемы. Кроме того, если Кёртису нечего скрывать, у него нет повода возражать против его визита. И пошел он к такой-то матери! Отбросив сомнения, Хэкет стал продвигаться в глубь сада, к тому месту, где заметил движение.

Приблизившись к высокой изгороди из бирючины, он услышал высокий пронзительный скрип, принесенный очередным порывом ветра. Он снова напряг зрение, вглядываясь в темноту, и в паре футов от себя разглядел встроенные в живую ограду проржавевшие металлические ворота.

Это что-то вроде входа, рассудил Хэкет; железные створки раскачивались взад-вперед, беспомощно хлопая на ветру.

Хэкет подступил ближе и остановился, ухватившись за створку рукой, чтобы унять режущий ухо скрежет петель. Он заглянул за ворота, пытаясь определить, что скрывается за высокой живой изгородью.

Небольшой квадратик земли, покрытый высокой травой, несколько кустиков цветов.

Вырванные из земли цветы разбросаны порывами ветра.

Хэкет вошел в ворота, прикрыл их за собой и двинулся к камню. Нагнувшись как можно ниже, он попытался разобрать высеченные на нем слова. Он присел и нащупал в кармане зажигалку. Но слабое пламя тут же задувал ветер. Ругаясь, Хэкет чуть ли не лег на мрамор, чтобы прочесть надпись. И наконец понял, что это могила.

Как слепой, он положил пальцы на буквы и, разбирая одну за другой, стал складывать их в слова:

"МАРГАРЕТ ЛОУРЕНСОН

ЛЮБИМОЙ ЖЕНЕ И МАТЕРИ

умерла 5 июня 1965 года"

Хэкет зажмурился.

— Лоуренсон, — пробормотал он, не ощущая никакой связи этой могилы с обитателями дома.

Он все еще размышлял об этом несоответствии, когда услышал звук подъезжавшей машины.

Хэкет вскочил и бросился бегом назад, к дому. Звук работающего двигателя слышался все отчетливее, по гравию захрустели колеса.

Учитель прижался к стене и уставился на подъездную аллею.

Доктор Эдвард Кёртис остановил машину возле дома, выключил двигатель и выбрался наружу.

Хэкет смотрел. Ждал.

Кёртис поглядел на машину Хэкета, но, похоже, не очень удивился ее появлению, что озадачило учителя. Доктор подошел к входной двери и открыл ее, потом вернулся к машине и зазвенел связкой ключей, выбирая один, наконец он вставил его в замок багажного отсека.

Хэкет наблюдал за ним во все глаза, даже не подозревая, что сам является объектом наблюдения.

За ним следила чья-то фигура.

И выжидала.

— Ублюдок! — Она выдохнула это, прижав руку к животу и вздрагивая при каждом новом приступе боли. Но злилась не из-за боли. Она смотрела на телефон и думала, нужно ли ей предупредить Кёртиса. Сказать ему, что ее муж поехал к нему домой. Она посмотрела на часы. Нет, он уже наверняка доехал.

Она глубоко вздохнула, в ее голове промелькнули возможные варианты развития событий. Ссора, даже драка. Она попыталась отогнать от себя эти мысли.

Почему ее мужа так волнует лечение, которое она принимает? Почему бы ему просто не радоваться подарку судьбы — их будущему ребенку?

На нее накатил новый приступ боли. Она распространялась по всему животу — от влагалища до пупка. Сью с трудом перевела дыхание, а затем встала, словно надеялась, что движение ослабит давление на живот.

Он слегка увеличился, словно она съела что-то тяжелое и еда камнем легла в желудке. Она чувствовала, что ее раздувает изнутри, что-то переполняет. Словно сидевший в ней ребенок стал расти не по дням, а по минутам. Мысль о таком ускоренном созревании плода не укладывалась в голове.

Она снова подошла к телефону, рука ее на секунду зависла над ним.

Должна ли она позвонить Кёртису?..

Она все еще решалась, как ей быть, когда услышала стук в дверь. Сью замерла на мгновение, поглядывая то на телефон, то на дверь. Может, это муж? Может, он понял в конце концов, насколько глупо себя ведет? Возможно, эта ночь станет ночью примирения, а не битвы. Она глубоко вздохнула и пошла к двери. И только когда уже открыла, поняла, что муж открыл бы дверь собственным ключом.

На пороге стоял улыбающийся Рональд Миллз. Сью заметила, что одну руку он держит в кармане, и прежде чем она открыла рот, Миллз выбросил руку вперед. Револьвер 38-го калибра выглядел таким огромным, когда он взглянул ей прямо в лицо.

— Не визжать! — рявкнул Миллз. — Просто сделай шаг назад, в дом!

Она повиновалась, и, подталкивая ее перед собой, Миллз переступил порог. Дверь за ним захлопнулась.

Багажник машины раскрылся, как огромная железная пасть. Хэкет видел, как доктор склонился над ней, пытаясь что-то поднять.

Что-то большое.

То, что он выволакивал с большим трудом.

«В предмете футов пять длины, возможно, и больше, — подумал Хэкет. — Завернут в одеяло».

Кёртис постоял мгновение, борясь с ветром и собираясь с силами, перед тем как нести свой тяжелый груз.

Огромный груз.

Хэкет изо всех сил напряг зрение.

Это было достаточно большим для того, чтобы...

— Господи Иисусе! — пробормотал он.

...Чтобы быть человеком.

Кёртис добрался до входной двери и вошел внутрь, ударив о косяк предметом, который нес. Хэкет сделал шаг назад, прижался спиной к холодному камню и перевел дыхание. Постояв так несколько секунд, он снова поглядел на подъездную аллею. Кёртиса нигде не было видно. Он еще не возвращался, чтобы закрыть багажник, видимо, счел более важным сначала понадежнее устроить свой груз в доме.

Он поспешил к открытой входной двери и задержался на пороге, окутанный темнотой. Кёртис не позаботился о том, чтобы включить свет.