У меня нет ответа, но я знаю точно одно.

Сказке больше не осталось места в жизни.

Джеймс Аллен,

Главный редактор,

Журнал Cutting Edge[3],

Переиздание статьи “Виашерон — чудесная сказка или грядущий провал?”, дополненная, с комментариями.

К 5-летию со дня кончины Эдварда Анкрайта.

[1] Витили́го — нарушение пигментации, выражающееся в исчезновении пигмента меланина на отдельных участках кожи. Приводит к появлению на коже белых пятен различной величины и формы.

[2] P2W (Pay to win) — «Плати, чтобы выиграть» термин для обозначения игр, которые позволяют игрокам приобретать предметы или способности (например, более мощное оружие, дополнительные очки здоровья), которые дают им преимущество в игре либо над другими игроками, либо над НПС.

[3] Cutting edge (англ.) — передовой рубеж.

Фурия

These fancy things will never come in between

You're part of my entity, here for infinity

When the war has took its part

When the world has dealt its cards

If the hand is hard, together we'll mend your heart

Because

When the sun shine, we shine together

Told you I'll be here forever

Said I'll always be your friend

Took an oath, I'ma stick it out to the end

Now that it's raining more than ever

Know that we still have each other

You can stand under my umbrella

You can stand under my umbrella, ella, ella, eh

Пережитый ужас никак не давай ей собраться и успокоиться. Снова и снова Фурия прокручивала в голове схватку посреди океана смолы. Она состоялась в голове у девушки, но от этого не была менее реальна. Эрлатторн выжил благодаря её безрассудности и теперь желал подчинить себе тело орчанки.

“Мы, что-нибудь придумаем, цыплёнок. Нельзя сдаваться без боя” — успокаивающим голосом прошептал Ансельм.

Ничего не ответив ему, она поднялась на ноги и начала торопливо стучать в стену башни, которая снова стала монолитной структурой. Через полминуты в ней открылся проход, и Фурия молнией взлетела по винтовой лестнице в кабинет Изегаста.

Волшебник явно почивал, до того, как его разбудили, поскольку её глазам он предстал в длинной ночной рубашке до колен и смешном колпаке с кисточкой на конце. На любой другом человеке этот наряд смотрелся бы потешно, но на суровом маге в какой-то мере даже величественно. Во всяком случае цвет ночная рубаха имела ровно тот же, что и его дневная мантия — чёрный с фиолетовыми узорами.

— Что случилось, клыкастая? Ты же собиралась покинуть мой дом и отправиться убивать дракона, — протирая глаза, спросил он.

— Случилось то, что я посчитала себя самой умной, а сейчас поплатилась за это! — её голос всё ещё скакал, выдавая крайнее волнение.

— Объяснись, — зевнул Изегаст.

— Слышал когда-нибудь о Гастромантии?

— Краем уха, — честно признался её собеседник.

— Каким-то образом я изучила Гастромантию, когда съела сырое сердце йети. С тех пор ещё дважды пользовалась этой загадочной штукой. Сожрала мозжечок грифона и пси-узел Старшего Разума.

Маг судя по всему окончательно проснулся, поскольку вылупился на неё в крайнем изумлении.

— Ты не только убила Старший Разум, но ещё и сожрала его кусок? Ты в своём уме, орчанка? Жить надоело?

Девушка склонила голову.

— Пять минут назад он пытался захватить моё тело и, если бы не вмешался Ансельм, сейчас где-то там ходил бы божок иллитидов в облике орка.

“Я уверен, ты справилась бы и сама,” — великодушно заметил паладин.

Не нужно. Мы оба знаем, что это не так.

— Даже я, полный профан в Гастромантии, знаю насколько живучим является Старший Разум! — рубанул ладонью Изегаст. — Иллитидам для размножения нужны головастики и беспомощные жертвы. Их предводителям — достаточно внедрить ментальную частицу себя с помощью псионики, чтобы с помощью этой резервной копии восстановиться. Ты же сделала всю грязную работу за него. Добровольно сожрала именно тот орган, который и дарует им способности телепатии и контроля разума.

— Поздно шашкой махать, — устало протянула девушка. — Что делать? Ты знаешь кого-нибудь, кто разбирается в Гастромантии? Мне нужна помощь специалиста.

Маг задумался.

— Быть может. Мой однокурсник как-то упоминал, что однажды столкнулся с сумасшедшим затворником. Старик табакси, весь увешанный костями, он вырезал какой-то орган из мантикоры и сожрал его сырым на глазах Соллеаса. Собственно, через него я и получил тот небольшой клочок информации по Гастромантии, которым владею. Они странствовали вместе в течение нескольких дней, прежде чем дороги развели их.

Фурия почувствовала как в груди зарождается огонёк надежды.

— Где найти этого старика?

— Понятия не имею, — разбил её надежды Изегаст. — Вот что, обратись к Соллеасу. Я предупрежу его о твоём приходе. Возможно, он знает больше. И поспеши. Со Старшим Разумом шутки плохи.

— Будь уверен, это я осознала. Где найти твоего друга?

— Мы не друзья, — отмахнулся маг. — У меня нет друзей. Больше нет друзей, — поправился он. Соллеас засел в Ластхельме. Занимает какую-то бестолковую, но хорошо оплачиваемою должность в Брэмворе.

— Где?

— Брэмвор — Институт Колдовских Наук, — как нечто само собой разумеющееся произнёс мужчина. — Оттуда выходят лучшие маги и чародеи Империи.

— Ясно. Хоть какой-то план… Спасибо, Изегаст.

— Пустое. Ложись-ка ты в гостевой спальне, — с беспокойством в глазах осмотрел её собеседник. — Завтра расправишься с драконом и сразу отправляйся к Соллеасу.

Она не могла не отметить этот факт. Чародей, который до этого проявлял к ней неприкрытую враждебность и лишь к самому концу их кратковременного знакомства немного оттаял, выглядел так, будто ему было не плевать на неё.

Чудеса чудесные.

“Узнаю своего старого друга. Именно таким я запомнил его,” — с ноткой грусти заметил Ансельм. “Он тратил кучу сил, чтобы сберечь рядовых бойцов. Никогда не бросал их на убой. Не прикрывался ими от врага. Всегда наравне. Всегда в первых рядах.”

— Хорошо, — кивнула девушка. — Я пойду. Постараюсь отдохнуть. Скажи, ты сможешь открыть мне портал в Ластхельм? Я никогда не была там, да и свитков всё равно нет.

— Конечно, — кивнул Изегаст. — Всё, кыш, кыш!

Ей долго не удавалось заснуть. Неосознанно она вздрагивала и просыпалась, стоило её сознанию только начать уплывать в царство грёз. Боялась, что этой слабости хватит Эрлатторну, чтобы перехватить контроль над телом. Наконец, отрубилась под утро от усталости. Ей ничего не снилось.

Поход на Райндрига Фурии запомнился мало. Её слишком волновал нависший над ней Дамоклов меч, чтобы получать положительные эмоции, а также испытывать азарт от превозмогания над огромным ящером. Два уровня она получила, пока отряд расчищал орды одинаковых кобольдов.

Орчанка порывалась обсудить своё положение с Гвином, но всё не могла найти удачную минуту для разговора. Когда же рейд остановился на кратковременный отдых, он завязал разговор с этой рогатой курицей Персефоной. Фурии оставалось только бессильно наблюдать, как они о чём-то мило чирикают.

Лишь присмотревшись к выражению лица тёмного эльфа, она одёрнула себя. Разбойник выглядел напряжённым и встревоженным. Какой бы темы они не коснулись, это явно был не флирт.

Хватит думать только о себе! У него своих проблем полон рот. Скажи вообще спасибо, что он смог договориться о твоём участии. Иначе не видать тебе это дракона, как своих ушей.

“Выдохни, цыплёнок,” — попытался успокоить её Ансельм, — “Ты всё утро грызёшь себя и окружающих. Положение тяжёлое, но не безнадёжное. Знаешь, когда бой можно считать проигранным наверняка?”

Орчанка заставило себя медленно выдохнуть.

Когда?