На стол лег лист бумаги.

— В семьдесят втором году большую часть страны поразит страшная засуха. Для закупок пшеницы будут израсходованы почти пятьсот тонн золота. Здесь все подробно расписано. На уровне республики мы ничего сделать не сможем.

— А что можем сделать со стихией мы? — сказал Суслов. — Конечно, зная заранее, можно создать какие-то запасы, но…

— Извините, Михаил Андреевич, — сказал Машеров, доставая из внутреннего кармана пиджака еще одну, сложенную вчетверо бумагу. — Вот здесь рекомендации, разработанные специально созданной группой специалистов. Их выполнение позволит уменьшить потери золота втрое. Совсем без закупок зерна мы, к сожалению, не обойдемся. И что важно, практически все сделанное пригодится и потом.

— А почему и это не подсунуть через вашего деда? — спросил Брежнев.

— Если давать прогнозы на семь лет, в них слишком много всего попадет. И вероятность утечек будет выше, там все-таки много людей задействовано.

— А когда я умру? — спросил Суслов. — Только не говорите, что не знаете.

— Я знаю, — вздохнул Машеров. — Нужно ли знать вам?

— Раз спросил, значит, нужно.

— Как хотите. Это случится двадцать седьмого января восемьдесят второго года.

— А я? — немного побледнев, спросил Брежнев.

— Десятого ноября того же года. Только имейте в виду, что у нас есть кое-какая информация по препаратам будущего. Лейтенант одно время много болел и искал информацию в их сети. Сейчас наши ученые пытаются по его записям воспроизвести некоторые сердечные лекарства. Есть и просто препараты улучшающие состояние организма и замедляющие старение, так что даты вашей смерти можно будет оттянуть, особенно если вы, Леонид Ильич, начнете больше следить за своим здоровьем.

— У вас и по другим есть такая же информация? — спросил Суслов.

— Не по всем, Михаил Андреевич. Только по центральным фигурам. Я вижу, что вы хотите узнать, сколько протяну я. Я вас переживу на пятнадцать лет. Но я и младше вас больше чем на десять лет.

— И когда мы получим всю информацию? — спросил Суслов.

— Я приготовлю два экземпляра, — сказал Машеров. — Естественно, без научно-технической информации. Ее мы будем выдавать дозировано. Там просто не получится перепрыгивать через этапы. К вам большая просьба. Прежде чем кого-то знакомить с тем, что я вам дам, прочитайте сами. А людей, отмеченных в этом списке, лучше к бумагам не подпускать.

На стол лег третий лист бумаги.

— Вы хорошо подготовились, — заметил Суслов.

— Я знал, что версия с дедом рано или поздно не выдержит проверки. Кто нас раскусил?

— Келдыш, — сказал Брежнев. — Мне тоже кое-что царапало глаз, но именно он связал все воедино и сделал правильные выводы.

— Я думаю, что наш объект со стариком трогать не стоит, — сказал Машеров. — Это хорошее прикрытие, а расходы совсем небольшие.

— Это республиканский объект, вам и решать, — сказал Брежнев. — Как мы получим бумаги?

— Их через два дня передаст полковник милиции Юркович. Это мой друг и глава группы, которая работает с записями. Кстати, если основная работа развернется у вас, мне такая большая группа будет ненужна. Могу часть людей передать вам. Они в курсе всех дел, прекрасные специалисты и абсолютно надежны. Если есть интерес, поговорите на эту тему с полковником. За секретность проекта в республике я отвечу лично. Ко мне еще вопросы есть?

— Вопросов море, — улыбнулся Брежнев. — Но мы лучше почитаем все сами. Мы вас не задерживаем и ждем вашего полковника.

— Ну и что вы о нем думаете? — спросил Брежнев, когда Машеров вышел.

— Мне он и раньше нравился, — ответил Суслов, читавший последнюю бумагу. — А этого он чего включил в свой список? А, здесь есть пометки. Однако!

— Что там? — заинтересовался Брежнев и взял переданный Сусловым документ. — Но здесь большинство совершит проступки только через годы.

— Если человек способен сделать такое, пусть и через десять лет, ему верить нельзя! — отрезал Суслов. — Надо будет проверить тех, кто уже замарался и самим прочитать бумаги, а потом уже будем делать выводы.

Мы уже третью неделю отдыхали в "Сосновом". Когда только приехали, было еще начало июня, к тому же прошли дожди, поэтому вода была… бодрящая. Люся в нее заходила ненадолго, а потом часами отогревалась на солнце, прикрывшись рубашкой, чтобы не обгореть. Я плавал гораздо больше, но тоже не отказался бы от более теплой водички. Постепенно она становилась теплее, а мы обновили загар и могли уже особо не осторожничать с солнцем. Нас по-прежнему опекали, но на этот раз этим занимался какой-то майор милиции, которому сюда дали путевку на пару с женой. Он не ходил за нами хвостом, как Семен, поэтому чувствовали мы себя свободнее. Когда много свободного времени и нечего делать, а рядом находится любимый человек… Наверное, мы все-таки не удержались бы и дошли до конца то, но нам помешали.

Мы успели позавтракать и хотели, как обычно, идти к морю, но на выходе из столовой к нам подошел крепкий мужчина лет сорока, одетый, несмотря на теплынь, в серый шерстяной костюм.

— Жуков Валерий Геннадьевич, — представился он. — Ребята, вам придется ненадолго уехать со мной.

— Куда и зачем? — спросил я. — Постойте, вы не из охраны Брежнева?

— А ты откуда знаешь? — удивился он.

— Неважно, — ответил я, выругавшись про себя. — Так куда вы нас повезете?

— Едем в санаторий "Нижняя Ореанда". С вами хочет встретиться Леонид Ильич. Возможно, вам там придется ненадолго задержаться, поэтому возьмите с собой свои вещи.

— Подождите, Валерий Геннадьевич, — сказал я. — "Нижняя Ореанда" — это же Крым?

— Да, в районе Ялты, — ответил он. — У меня машина. Доедем до Анапы, а там нас ждет катер. Давайте побыстрее, не копайтесь.

— Забирай все, — сказал я Люсе. — Сюда мы уже вряд ли вернемся. А я сейчас найду нашего майора и предупрежу.

Почти три часа мы мчались на "Волге", потом пересели на большой катер и несколько часов наслаждались морской прогулкой. Я знал, что рано или поздно за нас возьмутся, поэтому особо не переживал. Хорошо еще, что дали отдохнуть. Люся, глядя на меня, тоже быстро успокоилась. На место мы прибыли уже часа в четыре.

— Вот это парк! — с восхищением осмотрелась подруга.

— Здесь стоял царский дворец, — блеснул я знаниями. — Только, кажется, не царя, а царицы.

— Все-то ты знаешь, — проворчал Валерий. — Пойдемте, я договорюсь, чтобы вас накормили, да и сам поем, а потом уже будет все остальное.

"Все остальное" началось примерно через час, когда после обеда нас отвели к палате Брежнева.

— Я Александр Яковлевич, — представился нам крепкий мужчина в штатском, лет на десять старше Валерия. — Подождите, я сейчас предупрежу о вашем приезде.

Он почти тотчас же вернулся и приоткрыл перед нами дверь.

— Здравствуйте, Леонид Ильич! — поздоровался я с встретившим нас Брежневым.

Подруга тоже поздоровалась, но из-за волнения как-то невнятно.

— Здравствуйте, здравствуйте! — сказал он, с любопытством глядя на нас. — Садитесь, молодые таланты! Вы, я смотрю, в отличие от меня, уже черные, как папуасы. Давно на море? Не надоело?

— Пока только три недели, — ответил я. — Маловато для того, чтобы надоело море, особенно в нашем возрасте, а в Ялте мы еще не были.

— Что знает твоя подруга? — перестав улыбаться, спросил Брежнев.

— Кто я и откуда, о будущем мира и судьбе Советского Союза, — ответил я. — Но только в самых общих чертах, без каких-либо подробностей. Большего я рассказывать не стал, да она и сама не рвется узнать. Если у нас будет серьезный разговор, Люсе на нем лучше не присутствовать.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Брежнев. — Девушка, попросите Валерия показать вам парк. Там есть, на что посмотреть, а мы пока поговорим.

Люся послушно вышла, а Брежнев сел в кресло, кивнув мне на другое.