Мэти повернул к северу. Перед ними раскинулась бескрайняя равнина, лежавшая между лесом и морем, лишь на востоке ее снова ограничивали леса. На лугах безмятежно паслись олени, прямо из-под копыт лошадей выскакивали кролики.

Местность постепенно поднималась, пока наконец они не очутились высоко над водой, на поросшем травой мысу. Добравшись до обрыва, Тамир задохнулась, узнав место еще до того, как Мэти взмахнул рукой и сообщил:

— Ремони.

— Да!

Внизу простирался длинный глубокий залив, вход в который защищали два знакомых ей острова.

Тамир спрыгнула на землю и подошла к самому обрыву. В сотнях футов внизу плескалась вода. Во сне она видела в воде свое отражение, но то были только сны. В реальности у самого подножия утеса лежала широкая полоса земли, вполне подходящая для постройки портового города и причалов. Главной трудностью казалась прокладка проезжей дороги к крепости, которой предстояло появиться на вершине.

К Тамир подошел Ки.

— Ты правда видела все это во сне?

— Столько раз, что давно со счета сбилась, — ответила она. И если бы сейчас на них не смотрело такое множество глаз, она бы поцеловала его, просто чтобы удостовериться, что Ки не исчезнет, а она не проснется.

— Добро пожаловать в твой новый город, твое величество, — сказал Аркониэль. — Конечно, придется потрудиться. Я пока не видел поблизости ни одной приличной таверны.

Лисичка остановился рядом, прикрыл глаза ладонью, защищаясь от косых лучей солнца, и посмотрел на залив.

— Э-э… Тамир? А где корабли ауренфэйе?

Взволнованная тем, что давний сон стал наконец явью, Тамир не заметила этой важной детали. Залив внизу был пуст.

Они разбили лагерь, выставив сторожевые посты к северу и к востоку от него. Как и обещал Мэти, здесь было множество источников с чудесной водой, и еды тоже должно было хватить на ближайшее время.

Прошло еще несколько часов, прежде чем к месту привала подошли все отряды, и еще какое-то время подтягивались отставшие.

— Мои люди совершенно измотаны, твое величество, — доложил лорд Киман.

Джорваи и Нианис сообщили то же самое, когда прибыли.

— Скажите всем, что они заслужили отдых, — ответила Тамир.

После скудного ужина, состоявшего из несвежего хлеба и черствого сыра да еще горстки сушеных ягод, подаренных жителями гор, Тамир и Ки пошли по лагерю, слушая рассуждения солдат о предстоящем сражении. Те, кто успел раздобыть свежее мясо, угощали Тамир, а она спрашивала их имена и откуда они пришли в ее армию. Настроение у солдат было бодрое, а весть о том, что королеве было видение Ремони, уже по пути разнеслась по отрядам. Солдаты расценивали как счастливый знак то, что это место действительно существовало и что королева привела их к нему.

Убывающая луна уже поднялась высоко в облачное небо, когда Тамир и ее спутники подошли к своему шатру. Друзья сидели вокруг ярко горящего костра. Скрытая темнотой, Тамир остановилась, глядя на их улыбающиеся лица. Она видела силы Корина своими глазами и слишком хорошо понимала, что пройдет несколько дней и им станет не до улыбок.

— Идем, — тихо сказал Ки, обнимая ее за плечи. — Думаю, Никидес оставил нам немного вина.

Никидес действительно оставил, и тепло, разлившееся по ее телу после нескольких глотков, подняло настроение Тамир. Пусть они голодны, пусть устали и промокли, но все же они добрались.

Тамир уже собралась отправляться спать, когда услышала неподалеку низкий прерывистый гул трубы Мэти.

— А теперь зачем он играет? — спросил Лута.

Они пошли на звук и обнаружили, что колдун сидит на скале лицом к морю и, закрыв глаза, выдувает свою странную музыку. Тамир тихо подошла к нему. Песня состояла из перемежающихся высоких и низких звуков, хрипов и вибраций, похожих на голоса каких-то зверей, слившиеся вместе в бесконечном потоке. Мелодия смешивалась с криками ночных птиц, с далеким тявканьем лисы, с голосами воинов, смехом, напевами, внезапными вскриками гнева или ругательствами, но Тамир не ощущала в этом магии. Расслабившись впервые за последние дни, она прислонилась плечом к Ки и смотрела на освещенное луной море. Она почти ощущала себя там, среди волн, как будто она была листком, качающимся на воде. И она чуть не заснула стоя, когда песня внезапно закончилась.

— Что это было? — тихо спросил Ки.

Мэти встал.

— Прощальная песнь, — ответил он. — Я приводить тебя к Ремони. Теперь я идти домой. — Он помолчал, глядя на Тамир. — Я делать лечение для тебя, потом уйти.

— Я уже говорила тебе, что не нуждаюсь ни в каком лечении. Но мне бы хотелось, чтобы ты остался с нами. Нам скоро понадобится твое искусство.

— Я не сделан для драка, как ты, — Мэти все так же пристально смотрел на нее, и его взгляд стал задумчивым. — Я опять видеть во сне Лхел. Она говорить, не забывай свой норо-шеш.

Тамир знала, что он говорит о Брате.

— Не забуду. И ее тоже никогда не забуду. Скажешь ей?

— Она знать.

Мэти поднял с земли свой маленький узелок и пошел назад, к костру, чтобы попрощаться с Аркониэлем и остальными.

Лута и Бареус крепко пожали его руку.

— Мы тебе жизнью обязаны, — сказал Лута. — Надеюсь, мы еще встретимся.

— Вы были хорошие проводники. Привести меня к девушка, что была мальчик, как я говорить. Привести ее к мой народ. Вы друзья ретха-ной. — Мэти повернулся к Аркониэлю и заговорил с ним на своем языке.

Волшебник поклонился и что-то сказал в ответ.

Мэти вскинул на плечо свой поющий посох, потом принюхался к ветру.

— Дождь снова пойти.

Он пошел прочь, его ноги ступали совершенно бесшумно по сухой траве, и тени вокруг лагеря вскоре поглотили его, словно колдуна и вовсе не бывало.

Почти каждую ночь Корину теперь снился Тобин, и сны всегда были похожи. Корин мог идти через большой холл в Сирне или по внутреннему дворцовому саду в Эро и вдруг замечал впереди знакомую фигуру. И каждый раз Тобин оглядывался и насмешливо улыбался ему, а потом убегал. Разъяренный, Корин выхватывал меч и бежал за кузеном, но ни разу не смог его догнать. Иногда казалось, что сон тянется долгие часы, и Корин просыпался, дрожа от возбуждения и обливаясь потом, и сжимал пальцами воображаемую рукоятку меча.

Однако в этот раз сон был другим. Корин ехал верхом вдоль края высокого утеса, а Тобин ожидал его вдалеке. Он не побежал, когда Корин пришпорил коня и помчался вперед, а просто стоял на месте и смеялся.

Смеялся над ним.

— Корин?..

Корин очнулся и увидел Урманиса, склонившегося над ним. Было еще темно. Сторожевой костер, горевший снаружи, бросал длинные тени на стенки шатра.

— Что случилось? — хрипло спросил Корин.

— Один из отрядов разведчиков нашел Тобина — на юге.

Несколько мгновений Корин недоуменно смотрел на Урманиса, пытаясь понять, не спит ли он еще.

— Эй, Корин, ты проснулся? Я говорю, мы нашли Тобина! Он в одном дне пути к югу.

— На побережье? — спросил Корин.

— Да.

Урманис как-то странно посмотрел на Корина, подавая ему чашу разведенного водой вина.

«Значит, это было видение», — подумал Корин, окончательно стряхивая с себя сон.

Он отбросил одеяла и потянулся за башмаками.

— Он прошел сквозь горы, как нам и говорили, — продолжил Урманис, протягивая Корину тунику. — Если он двинется на Сирну, мы легко отрежем ему путь.

Выглянув наружу, Корин увидел, что близится рассвет. Порион и компаньоны ждали его возле шатра.

Корин подошел к ним.

— Мы не будем больше сидеть сложа руки и ждать его. Гарол, прикажи трубачам играть побудку. Готовьтесь к наступлению.

Оруженосцы разбежались в разные стороны.

— Мориэль, собери лордов.

— Сию минуту, твое величество!

Корин допил вино и вернул чашу Урманису.

— Где разведчики, что нашли его?

— Здесь, твое величество. — Наставник Порион подтолкнул вперед светловолосого бородача. — Капитан Эсмен, твое величество, из рода герцога Ветринга.