— Я бы все отдал за то, чтобы испытать к тебе именно такие чувства.

Она тихонько всхлипнула, на ее глазах опять появились слезы — и сердце Ки заныло от боли. Судорожно вздохнув, он придвинулся к Тамир и прижал ее к себе. Тут уж она расплакалась в голос.

— Я проклята, Ки! Так Брат сказал.

— Не верь ему. Ты же прекрасно знаешь, какой он лжец.

— Ты ведь не думаешь, что я неправильно поступила, изгнав Айю?

— Нет, не думаю. Вот если бы ты ее казнила — другое дело.

Тамир выпрямилась, вытерла нос рукавом платья и неуверенно усмехнулась, посмотрев на Ки.

— Я, наверное, действительно становлюсь женщиной. Раньше я никогда так много не плакала.

— Только при Уне этого не говори.

Тамир робко улыбнулась.

— Твоя дружба для меня важнее всего на свете. Но если между нами никогда…

— Не говори так! — Ки с жаром заглянул в ее печальные глаза, сам уже готовый разрыдаться. — Мое сердце принадлежит тебе. И всегда будет принадлежать.

Тамир глубоко вздохнула.

— А мое принадлежит тебе.

— Я знаю, только… Ну, не сердись на меня за это, ладно?

Она хотела что-то сказать, потом передумала. И вместо того отодвинулась и снова вытерла лицо.

— Думаю, нам надо немного поспать.

— Хочешь, чтобы я остался?

Она отрицательно качнула головой, и по ее взгляду Ки понял, что с этой ночи их отношения никогда больше не будут прежними.

Сделав вид, что не замечает вопросительных взглядов друзей, он ушел к себе. Отведенная для него комната находилась дальше по коридору, но когда он представил, как лежит там один в темноте, ноги сами понесли его в другую сторону.

Фарин еще сидел в зале, играл в бакши с Аладаром и Маниесом. Ки кивнул им, проходя мимо, и вышел наружу. Он уже дошел до середины площади, когда услышал, как за его спиной открылась и захлопнулась дверь гостиницы. Он обернулся, сложил руки на груди и ждал, пока Фарин догонит его.

Фарин не остановился, лишь коснулся плеча Ки и сказал:

— Идем-ка погуляем. — И тут же направился в сторону тропы, что вела к пещере оракула.

Они с трудом пробирались через нагромождения камней, Фарин словно искал что-то. Оказалось, он стремился к замеченному им раньше каменному козырьку, нависшему над тропой. Дойдя до него, Фарин уселся, прислонившись спиной к скале, и жестом показал Ки, чтобы тот сел рядом.

Ки сел, согнув колени и обхватив их руками; с бьющимся сердцем он ждал, пока Фарин заговорит.

— Ты уже слышал? — не выдержал он наконец.

— Так, кое-что. Айя изгнана, и Аркониэль чуть не последовал за ней. А может, и последовал. С тех пор как он отправил тебя к ней, я его не видел. Можешь рассказать, что случилось?

Ки разом выложил все: о волшебнице, и о Брате, и о собственной неудачной попытке утешить Тамир.

— Я даже попытался поцеловать ее, — в отчаянии признался он. — Она ведь хочет, чтобы я был ей больше чем другом, Фарин.

— Я знаю.

Ки в изумлении уставился на него.

Фарин улыбнулся.

— Она давно мне сказала, еще несколько месяцев назад.

Ки почувствовал, как загораются щеки, несмотря на холод.

— Почему ты мне не сказал?

— Зачем? Я ведь не слепой, Ки.

— Тебе, наверное, хочется врезать мне как следует. Ну да, я заслужил. — Но Фарин лишь хлопнул его по колену. — Что мне делать? — Ки схватился за голову и застонал. — Я ее предал в тот момент, когда она больше всего во мне нуждалась!

— Ты не можешь управлять своим сердцем, Ки, или приказать ему, как воину в битве.

— Люди начнут болтать всякое…

— От этого никуда не деться. Людям нравится судачить.

— Даже когда Тамир была мальчиком, все считали нас любовниками.

— Ну, если бы это действительно было так, сейчас все было бы гораздо проще. Но я давно понял, что вы просто друзья.

— Но почему, почему я не могу почувствовать к ней то, чего она от меня ждет, теперь, когда она стала девушкой? Потроха Билайри, Фарин, я ведь люблю ее, но когда я думаю о том, чтобы лечь с ней в постель… я просто не могу этого вообразить!

— У тебя было много девушек. Ты с ними плохо обращался?

— Что? Нет, конечно!

— Ты любил кого-нибудь из них?

— Нет, просто развлекался.

— Но ты не можешь даже подумать о том, чтобы поразвлечься с Тамир?

— Ох… — Ки даже передернуло от этой мысли. — Разумеется, нет!

Он ждал, что Фарин как-то утешит его или хотя бы даст совет, но капитан лишь ткнул пальцем в сторону пещеры оракула и сказал:

— А ты не думал о том, чтобы самому туда спуститься?

— Нет, вся эта магия и таинственность не для меня. Я поклоняюсь Сакору. Здесь все просто — ты либо выживаешь в сражении, либо гибнешь. И никаких кровавых призраков.

Фарин встал и потянулся.

— Что ж, все меняется, — негромко сказал он, потом повернулся и как-то странно посмотрел на Ки. — Иногда нужно всего лишь проявить терпение. Давай-ка вернемся. Холодно здесь.

Ки пришлось пройти мимо спальни Тамир по пути к своей комнате и выдержать осуждающий взгляд Лисички. Позже, когда он лежал на узкой кровати без надежды заснуть, он думал о словах Фарина. Как ему хотелось поверить им! Но не все можно изменить, как бы тебе этого ни хотелось.

Остаток ночи Аркониэль просидел на камне у дороги. Завернувшись в плащ Айи, он смотрел на медленно проплывавшие над головой звезды.

На снежных вершинах уже вспыхнули первые розовые отблески рассвета, когда Аркониэль услышал за спиной стук копыт.

Это оказались ауренфэйе, закутанные в плащи, в простых белых сенгаи, какие они обычно надевали в дорогу.

— Ты рано поднялся, чародей, — приветствовал Аркониэля Солун.

— Да и ты тоже, — ответил Аркониэль, разминая онемевшие ноги. — Вы уже уезжаете? Так скоро?

— Я бы остался, — тут же откликнулся Аренгил, явно недовольный отъездом. — Тамир предложила мне стать компаньоном.

— Мне тоже, — сообщил Коррут, выглядевший не более счастливым.

Силмаи окинула обоих неодобрительным взглядом.

— Это должны решить ваши родители.

— Но вы почти не говорили с Тамир, — заметил Аркониэль, слегка встревожившись.

— Мы увидели достаточно, — заверил его Солун.

— Ауренен признает ее права на трон?

— Такое решение должен принять каждый из кланов, но я буду настаивать, чтобы Боктерса признала Тамир истинной королевой.

— А я ручаюсь за Гедре, — сказала Силмаи.

— Вы же знаете, ей придется вести войну.

— Да, мы понимаем. У нас быстрые корабли, и при необходимости их не придется долго ждать, — сказала Силмаи. — Но как ты сможешь известить нас?

Аркониэль показал ей чары окна.

— Если я сумею найти тебя, я смогу поговорить с тобой через такое окно, но ты не должна к нему прикасаться.

— Тогда ищи меня в Гедре. Прощай, и желаю удачи!

Остальные кивнули Аркониэлю и поскакали дальше, скоро растворившись в утреннем тумане. Аркониэль заметил, что ауренфэйе из Катме ни слова не сказал о поддержке молодой королевы.

Взволнованный, он медленно пошел назад, к гостинице.

Тамир и компаньоны завтракали у главного очага. И у Тамир, и у Ки был измученный вид, но все же они сидели рядом. Тамир посмотрела на Аркониэля, когда тот вошел, но не предложила сесть вместе со всеми. Аркониэль с вялым безразличием подумал, что она, наверное, изменила свое решение о его изгнании. Мысленно вздохнув, он подошел к столу у стены, взял хлеба и сыра и ушел в свою комнату.

Огонь в очаге погас, и в маленькой келье было холодно, как в гробнице. Витнир еще спал, свернувшись клубочком под одеялами. Аркониэль подбросил в очаг несколько поленьев и навел огненные чары. Он редко тратил силы на что-нибудь столь приземленное, как разжигание огня по утрам, но сейчас он был слишком измотан и не мог заставить себя взяться за кремень и трут. Поленья вспыхнули, разгорелось жаркое пламя.

— Учитель? — Витнир сел, и вид у него был встревоженный. — Неужели королева действительно выслала мистрис Айю?