Брат провел ледяным пальцем по шраму на ее груди.

— Я буду с тобой сегодня. Тебе меня не прогнать.

Внезапно он исчез, и Тамир, задыхаясь и дрожа с головы до ног, села.

— Нет! — простонала она, растирая горло. — Это только моя битва, будь ты проклят!

По полотнищу входа скользнула тень, в шатер нырнул Ки.

— Ты меня звала?

— Нет, я… мне просто дурной сон приснился, — прошептала Тамир.

Он опустился рядом с ней на колени и отвел с ее лба волосы.

— Ты, может, заболеваешь? В лагере у нескольких человек лихорадка.

— Нет, это все проклятый туман виноват. Надеюсь, к утру он разойдется. — Потом, слегка поколебавшись, Тамир призналась: — Брат приходил.

— И чего он хотел?

— Да все того же самого. И еще сказал, что завтра будет со мной.

— Он уже помогал тебе прежде.

Тамир уныло посмотрела на Ки.

— Ну да, помогал, когда это ему самому было нужно. Но я не желаю его помощи. Это моя битва.

— Думаешь, он может напасть на Корина, как напал на лорда Оруна?

Тамир всмотрелась в тени, ища призрака. При воспоминании о смерти лорда Оруна ей до сих пор становилось не по себе.

— Но ведь Корин — сын Эриуса, он занимает твое место, — добавил Ки.

— Корин не имеет никакого отношения к тому, что случилось с Братом и со мной, — возразила Тамир. Она отбросила одеяло и потянулась к своей пропотевшей тунике. — Наверное, я могу уже и подняться. Хочешь немного поспать?

— Да я все равно не усну. Лучше посмотри, что я нашел. — Ки достал из-под плаща почти пустой винный мех и встряхнул его. — Вино паршивое, но оно тебя согреет.

Тамир сделала большой глоток и поморщилась. Вино слишком долго пробыло в козьей шкуре, но все же оно немного приглушило голод.

Она подошла к выходу и всмотрелась в море костров внизу.

— Мы должны победить, Ки. Я измучила людей, потащив их через горы, а теперь у всех еще животы подвело от голода. Великое Пламя, я так надеюсь, что все эти усилия были не напрасны!

Ки встал за ее спиной, глядя через ее плечо.

— У Корина, может, и больше солдат, но мы потеряем больше, если не победим. Каждый мужчина и каждая женщина в нашей армии сегодня знают, что мы должны победить или умереть. — Он усмехнулся. — А я точно знаю, что для меня предпочтительнее.

Тамир повернулась, втолкнула Ки в шатер и неловко поцеловала в небритую щеку. Кожа Ки обветрилась, и Тамир ощутила на губах соль.

— Не умирай. Это приказ.

Она крепко обхватила его руками за талию, и их губы снова встретились, тело Тамир наполнилось чудесным теплом, не имевшим никакого отношения к вину. И теперь ей казалось почти естественным целовать Ки.

— Слушаю и повинуюсь, твое величество, — мягко ответил Ки. — Но только если ты обещаешь мне то же самое. — Он шагнул назад и легонько подтолкнул ее к выходу. — Идем-ка посидим у костра. Здесь ты совсем закиснешь от своих мыслей.

Компаньоны и их оруженосцы сидели, тесно прижавшись друг к другу, укрытые одним плащом. А ведь еще совсем недавно Тамир не задумываясь сделала бы то же самое. Чувствуя на губах тепло недавнего поцелуя, она почувствовала неловкость.

Хайн, лорд Малканус и Эйоли сидели тут же.

— А где остальные? — спросила Тамир.

— Колин работает с целителями, — ответила Эйоли. — Аркониэль и Саруэль продолжают искать корабли ауренфэйе.

Бареус дремал, опустив голову на плечо Луты. Внезапно он пошевелился, хрипло раскашлялся и выпрямился, моргая на огонь, как сова.

— У тебя лихорадка? — спросила Тамир.

— Нет, — слишком быстро ответил Бареус и тут же снова закашлялся.

— Многие воины простудились, — сказал Никидес. — А дризидов у нас слишком мало, они просто с ног сбиваются.

— Говорят, будто жители гор напустили на нас какую-то болезнь, — сказала Уна.

— Опять этот бред! — фыркнул Ки.

Тамир посмотрела на тени, мелькавшие у сторожевых костров. «Слишком много ночей под дождем и слишком мало еды. Если завтра мы проиграем, на новое сражение у нас просто не останется сил».

Ветер стал холоднее, приближался рассвет, но солнце еще скрывалось за плотными темными тучами.

Тамир собрала волшебников, генералов и капитанов и совершила последние перед битвой жертвоприношения. К ним присоединился и Аркониэль. Ауренфэйе так и не появились.

Все выплеснули на землю последние капли из своих винных бурдюков и бросили восковых лошадок и другие подношения в огонь. Тамир добавила еще горстку совиных перьев и большую связку благовоний, которые дал ей Имонус.

— Иллиор, если по твоей воле я должна править Скалой, даруй нам сегодня победу, — молилась она, пока ее окутывали клубы сладкого дыма.

Когда молитва была закончена, Тамир оглянулась на осунувшиеся лица близких ей людей. Герцог Нианис и люди из Алестуна знали ее с самого детства. Другие, вроде Граннии, пошли за ней лишь несколько месяцев назад. Но в каждом лице Тамир увидела одну и ту же твердую решимость.

— Да не мучай ты себя, твое величество, — сказал лорд Джорваи, неправильно поняв ее опасения. — Мы отлично знаем местность, и на нашей стороне боги.

— С твоего позволения, твое величество, мы с моими волшебниками подготовили кое-какие чары для вашей защиты, — сказал Аркониэль. — Если ты не сочтешь это нарушением данного Корину обещания, я бы хотел заняться этим прямо сейчас.

— Я обещала не использовать магию против него. Так что ваши чары не в счет, правда? Начинайте.

Волшебники подошли к каждому генералу и компаньону, налагая чары защиты на их латы и успокаивая терзавший их голод. То же самое они проделали с капитанами.

Потом Аркониэль подошел к Тамир и поднял волшебную палочку, но Тамир покачала головой.

— Я достаточно защищена. Прибереги силы для других.

— Как пожелаешь.

Тамир повернулась к командирам.

— Пора.

— Отдавай приказ, твое величество, — сказал Нианис.

— Никакой пощады, если только они не заявят о своей безоговорочной сдаче. Победа или смерть, мои лорды!

Манис развернул знамя Тамир и встряхнул его, подставляя порывам ветра. Королевский трубач проиграл короткий приглушенный сигнал, и его подхватили горнисты в войсках.

Аркониэль обнял Тамир, потом отодвинул ее от себя, словно желая как следует рассмотреть и запомнить ее лицо.

— Настал тот момент, ради которого ты рождена, Тамир. Да пребудет с тобой удача Иллиора и огонь Сакора.

— Не будь таким мрачным, — мягко пожурила его Тамир. — Если боги действительно желают, чтобы у Скалы была королева, чего же нам бояться?

— Действительно, чего? — сказал Аркониэль, пытаясь улыбнуться.

Ки тоже обнял волшебника и прошептал:

— Если что-то пойдет не так, к свиньям собачьим Корина с его честью! Ты должен будешь что-нибудь предпринять!

Аркониэль, раздираемый сомнениями, лишь крепко обнял его в ответ.

Как огромное чудище, стряхивающее с себя сон, армия Тамир выходила на подготовленные заранее позиции, ряды воинов щетинились копьями и боевыми дубинами. Все молчали, но звяканье и стук оружия, тысяч копий и сотен колчанов, шаги тысяч ног по влажной траве наполнили воздух.

Тамир и компаньоны, вскинув на плечи щиты и луки, прошествовали к центру передовой линии. Их лошади остались в лагере под присмотром младших мальчиков — сначала они намеревались сражаться на своих двоих.

Туман клубился вокруг ног рваными клочками, когда армия Тамир формировала два главных крыла. Туман висел и в ближайших деревьях, словно дым, и на его фоне разворачивались знамена на длинных древках.

Тамир и ее гвардия стояли в центре, а по обе стороны от них расположились лучники Атийона, позади встали три отряда пехотинцев. Киман был на левом фланге, а слева от него возвышался утес. Крыло Нианиса растянулось до деревьев. Оба крыла снаружи были прикрыты лучниками, а пехота расположилась по центру, охватывая собой лучников Тамир. Воины лорда Джорваи образовали резервное крыло сзади, но его лучники должны были посылать стрелы поверх голов тех, кто стоял впереди.