Владыка Эоллара замер, неподвижно глядя прямо перед собой и с трудом воспринимая новую правду. Ему было тяжело. Хотелось вскочить, обвинив чужаков во лжи, и выиграть для своей совести еще несколько драгоценных лет или даже столетий. Однако он также знал: ни слова лжи не было сказано сегодня на совете. Память рода не подделаешь и не перепишешь, как хроники. И раз чужаки настолько уверены в своей правоте, то, вероятно, нет смысла просить открыть эту память посторонним. Потому что они, вероятнее всего, согласятся, и вот тогда не останется ни единой причины считать их врагами.

Какое-то время в зале было неестественно тихо. Алиарцы угрюмо молчали, не рискуя заглядывать в память своих родов слишком глубоко. Чужаки терпеливо ждали ответа, незаметно придвинувшись друг к другу и готовясь к самому худшему.

— Как вы выжили? — наконец отрывисто спросил ллер Адоррас, холодно посмотрев на Тирриниэля. — Если все действительно было именно так, то как вам удалось уцелеть?

Владыка Темного леса криво усмехнулся.

— Насчет Гнезда не уверен — сам не все знаю. Могу сказать лишь, что в этом поучаствовала Великая Мать. И что именно ее усилиями нам удалось выжить во время того взрыва. А что касается Лиары… как можно было уцелеть горстке эльфов, оказавшихся в чужом мире без оружия и без магии? Оборванных, израненных и обозленных на весь белый свет? «Огонь» еще бурлил в их жилах, потому что некому было его остудить. Ненависть владела ими безраздельно. И первые годы в новом мире дались им нелегко. Но со временем мы научились с этим бороться. Нашли способ отделять врожденную магию и заключать ее в родовые перстни, чтобы избежать конфликтов с «Огнем драконов». Потом мы смогли овладеть их магией, освоили руны, новые заклятия, способные черпать силы из чужого «Огня». Мы осели, прижились, успокоились. Нашли пригодные для жизни леса, изменив их с помощью магии крови так, как было нужно. На это ушло много веков, ллеры. Пожалуй, даже несколько тысячелетий, пока нас не стало достаточно, чтобы снова осознать себя единым народом.

— Почему же произошло второе разделение? — сухо осведомился ллер Адоррас.

— А вы не догадываетесь? — мрачно посмотрел на него Элиар. — Из-за того же «Огня», который один раз уже едва не привел к непоправимому.

— Вы… отказались?

— Да, — кивнул светлый. — Когда мы посчитали, что «Огонь» способен только разрушать, когда устали от войн и магических дуэлей, когда захотели мира и покоя, мы — те, кого впоследствии стали называть светлыми эльфами, — от него отказались. Правда, полностью изжить магию Создателей нам было не под силу, однако кто-то нашел заклятие, при использовании которого на новорожденных «Огонь жизни» как бы… засыпает. И спит так долго, как мы того хотим.

Владыка кинул быстрый взгляд на перстень светлого.

— Он там?

— Нет. Он внутри меня, как и у темных. Просто не разбужен и поэтому безопасен.

— Ваш внешний вид связан именно с этим?

— Вероятнее всего, — кивнул Элиар, убрав со лба золотистую прядь. — Первоначально цвет волос был менее насыщенным и более приближен к таковому у владеющих «Огнем». Но впоследствии мы умышленно отказались и от этого, чтобы… ну, скажем так, не походить на темных даже внешне. Конечно, необязательно было противопоставлять себя именно таким способом, но поскольку разрыв между нашими родами был довольно болезненным и несколько… кровавым, то вполне допускаю мысль, что мои предшественники пытались таким образом показать, что не имеют к темным никакого отношения.

— Дело было только в «Огне»? — неожиданно подал голос рен Аверон.

Элиар хмыкнул:

— Скорее, в тех изменениях, которые он вызывал в перворожденных. И в последствиях, значимость которых не могла перебороть даже гипотетическая возможность владения этой силой.

— Что вы имеете в виду, ллер Элиар? — удивленно обернулась Эланна.

— Сколько живут ваши соплеменники, леди? — задал встречный вопрос Тирриниэль. — Сколько лет вашему отцу? Братьям? Придворным дамам? Сколько лет, наконец, тому телохранителю, который стоит за вашей спиной и просто мечтает прибить меня, если я поинтересуюсь вашим собственным возрастом?

Эльфийка покосилась на рена Эверона, в глазах которого вспыхнули опасные огоньки, а потом нерешительно посмотрела на отца.

— Мне семь с половиной тысячелетий, ллер Тирриниэль, — сухо отозвался ллер Адоррас. — Моей дочери, если вас это интересует, всего два. В совет избираются главы родов и иные достойные кандидаты по достижении пятитысячелетнего возраста. А рен Роинэ не так давно перешагнул середину девятой эпохи. Чем эта информация необычна?

Тиль безмятежно улыбнулся:

— Тем, что на Лиаре за последние девять эпох ни один перворожденный не перешагнул рубежа в два тысячелетия. По крайней мере в Темном лесу. А у светлых, если мне не изменяет память, после отказа от «Огня жизни» критическим уровнем стал рубеж в три тысячи лет. Но это скорее исключение, чем правило.

— Что?!

Владыка Темного леса спокойно выдержал потрясенные взоры алиарцев, испуганно-неверящий взгляд Эланны и сдержанную оторопь ее отца, который уставился на гостя так, словно в первый раз увидел.

Всего три тысячи?! С такой-то силой?!

— Вы не ослышались, — кивнул Тиль, когда тишина в зале стала поистине звенящей. — «Огонь жизни» отобрал у нас кое-какие привилегии. Сократил срок жизни, в определенной мере придал особенности внешности, которые тем более схожи, чем могущественней наша магия и чем ближе мы по силе к своему Создателю. Одновременно с этим «Огонь» изменил наш образ жизни, значительно увеличил возможности, позволил проникнуть в тайны магии крови, но при этом сильно ограничил количество молодежи.

— В каком смысле? — едва слышно уронила Эланна.

— У мага моего уровня, леди, возможно рождение только двух потомков мужского пола без ущерба для дара. Если их будет больше, то возрастает риск гибели плода еще в утробе или того, что после рождения ребенок лишится половины своей силы. В этом случае «Огонь» его уничтожит. Если родится один наследник, то вся сила сосредоточится в нем, и тогда «Огонь» станет еще опаснее. Когда же наследников двое, то старший получает чуть большую его часть, чем младший. В то время как младший приобретает определенную стойкость и, как правило, гораздо лучше себя контролирует.

Эльфийка посмотрела почти с ужасом. Сперва на него, потом на Таррэна.

— Так вы?..

— Нет, — поспешил успокоить ее Таррэн. — Некоторое время назад у меня был брат, но сейчас разговор не об этом. Дело в том, что до прихода к власти Изараэля ограничений по наследникам у нас не было и сила постепенно рассеивалась в роду. Более того, я даже не могу точно сказать, как именно он это сделал — все хроники до его правления оказались уничтоженными. Однако с того момента, как он увлекся магией крови и… э-э-э… тем, о чем с Бел лучше не говорить… в нашем роду произошли еще более заметные изменения.

— Женщины… — прошептала эльфийка, неожиданно прозревая.

— Да. Девять эпох назад у нас перестали рождаться женщины. Отец считает, что это связано с тем, что наш дар перестал рассеиваться, и девочки, будучи более слабыми, гибли во время вынашивания. Я много думал об этом и полагаю, что он нрав. Хотя и не во всем. Потому что Изараэль, как мне кажется, первым понял, кто мы такие, какой силой владеем и откуда пришли. Он же наткнулся на остатки первых врат и задумался: а нельзя ли вернуть нам бессмертие? Возможно, на том месте, где потом вырос Проклятый лес, остались древние артефакты. Может, это было что-то иное — я не знаю. Изиар, к сожалению, не вел записей. Однако факт, что он каким-то образом… на одной своей силе… сумел открыть портал на Алиару. Причем вы отыскали его лишь тогда, когда он уже знал о вас, многое выяснил о себе и, вероятно, придумал какой-то план. Он же выкрал из вашего дворца зеркало мира, в его же руках оказались двенадцать камней бездны, которые принесли нам впоследствии много неприятностей…

— Где они?! — вскинулся рен Аверон, уставившись на темного владыку горящим взглядом.