- Чем могу быть полезен?

Английский Лю был вполне сносным, начни он говорит ь на китайском, да ещё на каком-нибудь диалекте, тогда бы точно пришлось изъясняться языком жестов. Когда я объяснил, что хочу заминаться боевым искусством, старик беззвучно рассмеялся, а спустя несколько секунд был уже сама серьёзность.

- Я изучаю чуань-шу всю жизнь, и то считаю себя прошедшим, быть может, половину пути. Вы же, стоя у порога смерти, не постигнете и десятой части того, чего знаю я. И разве вы не знали, что я беру в ученики только ханьжэнь ?

- Не знал, - ответил я, подумав о том, что порой современному обществу не хватает толерантности. - А что касается моих перспектив... Я ведь не говорил, что хочу стать непобедимым бойцом. За себя я и так могу постоять, просто мне нравится узнавать что-то новое, в том числе и в боевых искусствах.

- Можете за себя постоять?

Затем он посмотрел куда-то мне за спину и произнёс что-то на китайском. Я обернулся и увидел позади невысокого, худощавого китайца лет двадцати. Тот поклонился мастеру, одновременно косясь на меня.

- Снимайте пиджак. Шляпу тоже.

Спарринг без разминки? Ну да ладно, не впервой руками и ногами махать, не размявшись. Я остался в носках с подтяжками (обувь я снял ещё на входе), брюках и рубашке. Мы с соперником поклонились друг другу, и я принял стойку, близкую к стойке каратиста.

Китаец же ни в какие стойки не вставал, он просто в стиле Брюса Ли поманил меня к себе, предлагая нападать.

Ну уж нет, ищи дурака! Давай сам нападай. Я отрицательно покачал головой и в свою очередь поманил к себе китайца. Тот ухмыльнулся краешком губ и сделал скользящее движение правой ногой вперёд, буквально сантиметров на десять. Затем ещё одно скользящее движение, уже левой ногой. Нас разделяло метра полтора, как вдруг в следующий миг Лю оказался прямо передо мной, и я почувствовал вроде бы лёгкий тычок куда-то в подреберье. Ещё мгновение спустя меня скрючило пополам, я не удержался на ногах и свалился на покрывавшую пол циновку.

Несколько секунд в глазах плавали тёмные пятна, затем дыхание понемногу восстановилось, и прояснившимся взглядом я увидел стоявшего над собой и довольно улыбавшегося китайца. Медленно поднявшись, я, морщась, поклонился, тот ответил не менее глубоким поклоном. Улыбка уже исчезла с его лица.

- Ничего удивительного, что вы пропустили мою атаку. Чтобы увидеть и среагировать на неё, вы должны были, как и я, моментально войти в состояние ци.

- Может, ещё раз попробуем? - с робкой надеждой спросил я.

- Не стоит, я уже всё для себя понял.

- Жаль... А с учётом того, что в ученики вы берёте только кита... простите, ханьжэнь. - с учётом этого, похоже, мне тут делать нечего. Извините за беспокойство.

Я натянул пиджак, нахлобучил шляпу и собрался покинуть зал, но был остановлен негромким окликом:

- Разве я сказал, что вы мне не подходите?

Я замер.

- Что?

- Разве я сказал, что вы мне не подходите? - повторил он и добавил. - Я беру вас в ученики.

- Но я же...

- Не спорьте. Я увидел достаточно. А если будете спорить и дальше - то и впрямь задерживать не стану.

Даже годы спустя он так и не признался, что же такого в тот раз разглядел во мне. Но вряд ли взялся меня тренировать не потому, что я к тому времени был известным бизнесменом и мог хорошо заплатить за своё обучение. Китаец интересовался лишь делами, происходящими внутри чайна-таун, и думаю, посети его сам Дэвид Рокфеллер, Лю мог бы запросто выпроводить банкира из своего зала, окажись ан то причина. О том, что он знает, кем я на самом деле являюсь, он сказал мне лишь полгода спустя.

В тот день мастер уделил мне тридцать минут. А на второе занятие я пришёл уже с комплектом одежды ифу, пошитом на заказ в чайна-тауне по рекомендации всё того же мастера Лю. Тот определил меня в группу начинающих из восьми человек, и мы принялись постигать азы чуань-шу - базовый комплекс '18 рук Лоханя', или, как его ещё называют, '18 рук архатов' . Учитывая, что в силу определённых причин я не мог регулярно посещать занятия, Лю велел на досуге выучить комплекс от 'А' до 'Я'. Так понемногу дело дошло и до спаррингов. К тому времени я уговорил мастера проводить со мной индивидуальные занятия по предварительному звонку. Мы договаривались на конкретное время, и китаец уделял мне по часу-полтора, выкраивая паузы между тренировками групп. Заниматься получалось рваными отрезками. Будучи в Лос-Анджелесе. Мог посещать мастера Лю несколько дней подряд, затем случались месячные перерывы. Впрочем, по настоянию китайца я при каждом удобном случае оттачивал полученные навыки, будь то во дворе нашего с Варей дома или в гостиничном номере. Комплект одежды ифу у меня всегда был с собой, благо что он не занимал много места.

Познакомился я и с его дочерью Иинг и 15-летним внуком Юшэнгом, которого дед чуть ли не с младенчества обучал премудростям своего стиля. Когда наши отношения стали чуть более доверенными, как-то за чашкой ароматного зелёного чая старик рассказал, что вырос и большую часть жизни прожил в провинции Чжили, в 1928 году переименованной в Хэбэй. Боевые искусства в его роду изучали несколько поколений, а его дед получил право на создание собственной школы 'Красный дракон'. В 1936 году в городок вошли японцы и стали устанавливать свои порядки. По приказу новых властей школу объявили закрытой, лишив семью куска хлеба. Зять подался к повстанцам, японцы об этом узнали и арестовали Лю с женой и беременной дочерью. Мол, будут сидеть под замком, пока зятёк не соизволит сдаться.

Зятёк сотоварищи попробовали совершить на тюрьму лихой налёт, однако операция оказалась неподготовленной и закончилась неудачей. Сам зять погиб смертью храбрых, правда, прихватив с собой троих джапанезе. Возглавлявший в провинции оккупационный гарнизон Квантунской армии генерал Ойяма объявил о намеченной на днях казни семейства Лю. Это сейчас он 62-летний старик, а тогда был моложе меня нынешнего. В общем, глава семейства решил, что лучше погибнуть в бою, чем послушно идти на заклание. Тем более очень уж жаль ему было свою беременную дочку.

По здравому размышлению бежать решили ночью накануне казни. Благодаря некачественному цементу в основании зарешёченного окошка его удалось расковырять голыми руками и вынуть решётку. Окно было достаточным по размеру, чтобы всем троим удалось выбраться наружу, даже находившейся на 4-м месяце Иинг. К счастью, тюрьма была возведена недавно на скорую руку, вышки прожекторами оборудовать не успели, что снова сыграло беглецам на руку. Несмотря на периодически пробивавшуюся из-за облаков полную луну, они беспрепятственно миновали возведённый для завтрашней казни эшафот и добрались до заграждения из колючей проволоки. Минут за пятнадцать Лю голыми руками сделал подкоп. Первой полезла дочка, потом жена, а когда туда собирался нырнуть и глава семьи, неожиданно нарисовался обходивший периметр японский часовой. Для него увиденное тоже стало неожиданностью, но Лю пришёл в себя первым. Джапанезе даже и пикнуть не успел, как его кадык был вдавлен ударом внутрь костяшками среднего и указательного пальцев. Бедняга сподобился лишь на предсмертный хрип. Удостоверившись, что противник мёртв, Лю конфисковал у него висевший на поясе короткий меч в ножнах, напоминавший катану, и наконец-то покинул территорию тюрьмы.

Как они тайными тропами добирались до побережья - это целая эпопея, которую Лю обещал рассказать как-нибудь в другой раз. Как бы там ни было, семейство сумело договориться с капитаном китайской рыболовецкой шхуны, и их переправили в Шанхай. Дальше они оказались на Тайване, а оттуда перебрались в Гонконг, где у них жили дальние родственники. Оказалось, успели вовремя. Те уже собирали вещички, чтобы эмигрировать в Штаты, к другой, ещё более дальней родне. Позвали Лю и его женщин с собой, обещая даже оплатить их места в пассажирском трюме. Веньян с детства мечтал о дальних странах, однако выбраться за пределы провинции никогда не удавалось. Теперь ему представился шанс. На коротком семейном совете поездка была одобрена, даже беременная на шестом месяце Иинг была 'за', невзирая на неделю пребывания в тёмном и холодном трюме. Так они и оказались в Лос-Анджелесе.