Елена едва могла разглядеть ее между развевающимися полотнами белой ткани.

— Вы не видели Стефана?

— Сегодня утром — нет.

—

Вообще

не видели?

— Я все время встаю вместе с солнцем. Сегодня его машины уже не было, и с тех пор он не появлялся.

Теперь сердце Елены заколотилось не на шутку. Она всег

да

боялась чего-то в этом духе. Елена глубоко вдохнула и помчалась вверх по лестнице.

Записка, записка...

Он никогда не уходил, не оставив ей записки. На его подушке записки не было. Потом она подумала о

своей

подушке.

Руки Елены стали отчаянно шарить под ее подушкой, затем — под его. Она не стала переворачивать их — и потому, что безумно хотела, чтобы записка оказалась там, и потому, что безумно боялась того, что в ней могло быть написано.

 Когда стало понятно, что под подушками нет ничего, кроме простыни, она перевернула их и долго разглядывала белое пространство. Потом отодвинула кровать от стены, чтобы проверить, не завалилась ли записка туда.

Непонятно почему, но Елене казалось, что рано или поздно она найдет записку. Она перетряхнула все постельное белье и стала с упреком смотреть на белые простыни, то и дело, пробегая по ним руками.

По идее, хорошо, что записка отсутствует, ведь это означает, что Стефан никуда не уехал, — вот только есть одно «но». Она оставила открытой дверцу шкафа и теперь, сама не желая того, увидела ряд пустых вешалок.

Он забрал всю свою одежду.

И нижняя полка была пуста.

Он забрал всю свою обувь.

Не то чтобы обуви было много. Однако все, что могло понадобиться ему в длительной поездке, исчезло — и исчез он сам.

Куда он поехал? Почему?

Как он мог?

Даже если он отправился искать для них новое место —

как он мог?

Пусть он только вернется — она устроит ему

такое...

...если

он вернется.

Она похолодела до костей, она знала, что по ее щекам невольно и почти незаметно льются слезы, она уже собиралась звонить Мередит и Бонни, как вдруг она кое о чем вспомнила.

Дневник.

17

В первые дни после возвращения Елены из загробного мира Стефан всегда укладывал ее в постель пораньше удостоверившись, что ей не холодно, после чего давал ей возможность вместе поработать на его компьютере. Он вел что-то вроде дневника — записывал ее мысли о том, что случилось за день, и всегда добавлял собственные впечатления.

Елена в отчаянии открыла файл и прокрутила его до конца.

Она нашла то, что искала.

Моя любимая Елена,

Я знаю, что рано или поздно ты заглянешь сюда. Надеюсь, что рано.

Милая моя, я знаю, что сейчас ты уже можешь позаботиться о себе сама; я никогда не встречал более сильной, независимой и рассудительной девушки, чем ты.

И это значит, что время пришло. Время уходить. Если я останусь, то неизбежно опять превращу тебя в вампира — а мы оба знаем, что этого допустить нельзя.

Умоляю, прости меня. Умоляю, забудь меня. Любовь моя, как же я не хочу уходить. Но я должен.

Если тебе понадобится помощь — я взял с Дам на слово, что он будет тебя защищать. Он никогда не сможет тебя обидеть, и, какое бы зло ни пришло в Феллс-Черч, оно не осмелится прикоснуться к тебе, если рядом будет он.

Любимая моя, ангел мой, я всегда буду тебя любить.

Стефан

P. S. Чтобы помочь тебе обустроиться в реальной жизни, я оставил денег, чтобы заплатить миссис Флауэрс за комнату на год. Кроме того, под второй половицей от стены, наискосок от кровати, я оставил тебе 20 000 долларов в стодолларовых купюрах. Возьми их, чтобы построить новое будущее с любым, кого ты выберешь.

Повторяю: если тебе что-нибудь понадобится, Дамон тебе поможет. Доверяй его суждениям, если тебе нужен будет совет. О милая моя малышка, как я могу от тебя уйти? Даже ради твоего собственного блага...

Елена дочитала письмо.

Она сидела и не могла пошевелиться.

Она долго искала и наконец нашла ответ.

И теперь она могла только одно — кричать криком.

Если тебе понадобится помощь, иди к Дамону... Доверяй суждениям Дамона...

Если это написал сам Дамон, он не мог бы более явно себя выдать.

Но Стефан исчез. И его одежда исчезла. И его ботинки исчезли.

Он бросил ее.

Чтобы она начала новую жизнь.

В таком виде и застали ее Бонни с Мередит, обеспокоенные тем, что она целый час сбрасывала их телефонные звонки. Впервые с того момента, как Стефан появился здесь по их просьбе, чтобы убить чудовище, они не могли с ним связаться. Но это чудовище было уже мертво, а Елена...

Елена сидела перед шкафом Стефана.

— Он даже ботинки забрал, — сказала она тихо и без всякого выражения. — Он все взял. Но он заплатил за комнату за год вперед. И вчера утром купил мне «ягуар».

— Елена...

—Неужели ты не понимаешь? — закричала Елена — Это и есть мое пробуждение. Бонни предсказала,

что

оно будет острым и неожиданным, и что мне понадобитесь вы обе. И Мэтт?

— Его имени там не было, — мрачно сказала Бонни.

— Хотя я думаю, что его помощь нам потребуется, уныло сказала Мередит.

— Когда мы со Стефаном были вместе в первый раз — еще до того, как я стала вампиром, — я уже тогда знала, — шепотом сказала Елена, — что когда-нибудь он попытается бросить меня ради моего собственного блага. — Она резко ударила кулаком по полу, так сильно, что рисковала пораниться. — Я знала, но думала, что буду рядом и сумею его отговорить! Он же благородный, такой самоотверженный! А теперь...

он меня бросил.

— Тебе действительно все равно, — сказала Мередит спокойно, внимательно глядя на нее, — превратишься ты в вампира или останешься человеком?

— Да, да, мне

все равно

! Мне все на свете все равно, если он рядом. Когда я была наполовину духом, я знала, что ничто не сможет меня изменить. Теперь я опять человек, и меня можно изменить так же, как и любого другого, но мне наплевать.

— Может, это и есть пробуждение? — так же спокойно спросила Мередит.

— А может, пробуждение состоит в том, что он не принес ей завтрак в постель, — огрызнулась Бонни. Она уже тридцать с лишним минут смотрела на огонь, стараясь вступить в астральный контакт со Стефаном. — То ли он не хочет... то ли не может, — сказала она и только после этого заметила, что Мередит яростно трясет головой.

— Что значит «не может»? — встрепенулась Елена, взмывая в воздух с того места, где до этого сидела, ссутулившись.

— Не знаю! Елена, ты делаешь мне больно!

— Он в опасности? Бонни, думай! С ним что-то случилось из-за меня?

Бонни посмотрела на Мередит, которая каждым дюймом своего изящного тела телеграфировала ей «нет». Потом перевела взгляд на Елену, требовавшую от нее правды, а потом закрыла глаза.

— Я не знаю точно, — сказала она и медленно открыла глаза, ожидая, что Елена сейчас взорвется. Но ничего подобного она не сделала. Она просто сама закрыла глаза, а ее губы стали твердыми.

— Когда-то давно я поклялась, что заполучу его, даже если это будет стоить жизни нам обоим, — спокойно сказала она. — И если он думает, что может просто так взять и уйти, будь то ради моего блага или из-за чего угодно другого... он ошибается. Сначала я пойду к Дамону, раз уж Стефан так сильно этого хочет. А потом стану его искать. Мне надо, чтобы кто-то сказал, в каком направлении начинать поиски. Он оставил мне двадцать тысяч долларов; я потрачу их на то, чтобы найти его. А машина сломается, я пойду пешком; а когда я больше не смогу идти, я поползу. Но я найду его.

— И ты не будешь одна, — сказала Мередит так, как говорила всегда — мягко и ободряюще. — Мы с гобой,

— А потом, если он сделал это по собственной воле, я такотхлестаю его по щекам, что он запомнит это на всю жизнь.