— Что-что?
— Ш-ш, — сказала Стефани Биллу и обратилась к невидимому собеседнику:
— Фондовая биржа? Сэр Генри? Говорит Стефани Харпер. У меня все в порядке, спасибо. Я просто хотела узнать, не пообедаете ли вы со мной на будущей неделе. У нас возникли некоторые затруднения с мистером Джейком Сандерсом из компании «Сандерс Энтерпрайзес». Он пытается скупить наши акции, и я подумала, что, может, фондовая биржа… да-да, в интересах вкладчиков вы могли бы вынудить его объявить о своих намерениях во всеуслышание. Большое спасибо, сэр Генри. На той неделе увидимся.
Стефани повесила трубку. Ее глаза весело блестели.
— Ну, вот… мы запустили кошку в голубятню мистера Сандерса! — торжествующе заявила она. — Мы ему покажем.
— Ладно, раз уж ты сегодня настроена преодолевать трудности, — сухо сказал Билл, — то разберись еще с одной проблемой. Тут только что был Деннис. Он хочет, чтобы компания одолжила ему двадцать пять тысяч долларов. Что ты на это скажешь?
В женской тюрьме Сиднея, расположенной в районе Нулава, полдюжины заключенных сидели перед пуленепробиваемым стеклянным экраном в комнате для свиданий. Некоторые старались скрыть волнение и вели себя нарочито развязно, другие не считали нужным что-либо скрывать. Надзирательница, стоявшая сзади, снисходительно глядела на арестанток. Особенно привлекала ее внимание одна из них: высокая, изможденная женщина, примостившаяся на краешке стула и неотрывно глядевшая на дверь, в которую входили посетители. «Бедняжка Оливия! Что с ней такое творится? Подумать только! У нее такой измученный вид, она явно провела накануне бессонную ночь… А как ногти грызет — скоро ничего вообще не останется! Поговаривают, что ее товарка должна объявиться. Ох уж эта гадюка. И как Оливия не понимает, что поцелуи такой стервы сродни поцелуям Иуды?»
Разнервничавшаяся Оливия заерзала на стуле. Что, если Джилли не придет? Внезапно дверь, через которую входили посетители, открылась, и появилась надзирательница. Она отошла в сторону, уступая дорогу толпе людей, которые приблизились к стеклянной перегородке, стараясь выглядеть бодрыми и жизнерадостными. Вскоре все заключенные увлеченно беседовали со своими знакомыми и родственниками. Все, кроме Оливии. Ее щеки пылали от унижения и разочарования. А ведь Джилли обещала прийти!
Джилли появилась, когда половина времени, отведенного для свидания, прошла. Она вплыла в комнату с небрежным видом, будто прогуливаясь. Надзирательница невольно ахнула от изумления. Джилли была аккуратно подстрижена, дорого одета, ни дать ни взять картинка из модного журнала.
— Кого я вижу?! Ты прекрасно выглядишь, Джилли, — обратилась к ней надзирательница.
Джилли бросила на нее презрительный взгляд:
— Увы, про тебя такого не скажешь.
— А ты не изменилась, Джилли. Ладно, иди к своей подружке. У тебя в запасе пятнадцать минут… хотя ты наверняка не забыла наши правила.
Джилли проигнорировала надзирательницу и села на стул. Потерянный взгляд Оливии и ее пылающие щеки явно не вызвали у посетительницы никаких теплых чувств.
— Как дела, Олив?
— А ты как думаешь?
— Не смотри на меня так, — равнодушно сказала Джилли. — А то я уйду.
— О, Джилли! Не надо! Я этого не переживу!
— Так-то лучше, — промурлыкала Джилли. — А теперь выслушай меня. Я к тебе не со светским визитом. Сколько ты еще должна здесь торчать?
— Три месяца. А что?
— А когда тебя могут отпустить на поруки?
— Уже могут. Но что толку? У меня же нет адвоката… да если б и был, мне все равно нечем ему заплатить.
Джилли вдруг стала похожа на кошку, объевшуюся сметаны.
— У меня есть человек, который поможет тебе выйти на свободу.
Оливия напряглась:
— Кто это?
— Мой бывший муж, Филип Стюарт. Сердце Оливии разрывалось от ревности:
— А что у тебя с ним общего?
— Забота о тебе. Значит, так… если я помогу тебе выбраться отсюда…
— Я готова на все!
— Да, ведь мы обе понимаем, что за услугу надо платить.
Оливия взглянула в бесстрастные глаза своей собеседницы:
— Стефани Харпер?
— А кто же еще?
— Я согласна.
— Хорошо, — холодно улыбнулась Джилли. — А почему бы тебе не подумать… о средствах и методах? Это скрасит последние томительные дни твоего пребывания здесь. Договорились? Умница! А я… я буду думать о тебе, Олив.
— Мне очень жаль, Анджело.
Удрученный Деннис сидел в баре Витторио. Анджело бодро улыбнулся:
— Не беспокойся. Через несколько дней опять ее попросишь.
У Денниса не хватало духу признаться, что он в последнюю неделю только и делал, что умолял Стефани дать ему двадцать пять тысяч долларов, которые он так опрометчиво пообещал Тони Тейлору в качестве паевого взноса. В конце концов Стефани рассвирепела и запретила ему говорить в ее присутствии об этом «капиталовложении».
— Беда в том, — жалобно протянул Деннис, — что пока моя мать в таком настроении, от нее ничего не добьешься.
— А больше неоткуда взять денег?
— Кто еще даст такую сумму глупым мальчишкам, чтобы они отнесли ее на блюдечке проходимцу, который прикидывается их покровителем? — бесцеремонно вмешался в их разговор Витторио, отец Анджело. — Лучше вообще не иметь денег, чем потерять их!
— Послушайте, мы же с вами знаем, что Анджело достоин лучшей участи, — возразил ему Деннис.
— Да, папа! — поддержал его Анджело. — А мистер Тейлор вовсе не проходимец, а бизнесмен. Он не стал бы со мной связываться, если бы не возлагал на меня большие надежды.
— Ты грезишь наяву, Анджело! — Витторио даже покраснел от волнения. — Ты погубишь себя! И ради чего? Ты мой единственный сын, я отдам тебе свое заведение, это очень выгодный бизнес, будешь жить без забот, без хлопот. А ты вместо этого рвешься на ринг, где из тебя вышибут мозги. Когда ты, наконец, позабудешь про бокс и начнешь работать?
Витторио хлопнул по столу мокрой тряпкой.
— Но у нас еще нет посетителей, — запротестовал Анджело, однако, взяв тряпку, принялся послушно вытирать со столов.
— Только и слышно про этот бокс, — ворчал Витторио. — И еще про Тейлора. Он, видно, считает тебя своей собственностью. Но он ошибается. Ты моя собственность!
Анджело добродушно улыбнулся:
— Как скажешь, папа.
Его покорность умиротворила Витторио.
— Был бы твоим импресарио Деннис, это еще полбеды. Все-таки он твой друг. Но Тейлор? Ему же на тебя наплевать, это всем известно!
И Витторио сердито щелкнул пальцами, выражая свое негодование. А потом снова ретировался в бар, где начал звенеть бутылками и звякать стаканами, упорно избегая дальнейших споров. Деннис потянулся и встал. Анджело обеспокоенно взглянул на него.
— Надеюсь, ты не уйдешь из-за того, что папа не в духе?
Деннис засмеялся:
— Я боюсь, он прав насчет Тейлора, Анджи. Тейлор не относится к тебе по-человечески.
— Но мне нужен импресарио. Чтобы кто-то меня опекал.
— Так это все равно буду я! — решительно заявил Деннис. — Я же сказал тебе, что достану денег, а раз я обещал, значит, сделаю.
Анджело поглядел широко раскрытыми глазами на воодушевленного Денниса:
— Но как?
— Что-нибудь придумаю! — Деннис отобрал у Анджело тряпку и кинул ее на стойку бара. — Да оставь ты эту дребедень!
— Но если я сейчас не уберу со столов, мне придется потом этим заниматься.
— Займешься потом!
— Не могу. Потом мне надо в спортзал.
— Ну, что ты за друг?! — раздраженно воскликнул Деннис. — Мне же нужно с кем-нибудь отвести душу, развеяться!
Анджело усмехнулся.
— Может, твоя мама не против, чтобы ты сбегал со службы. Но если я попробую увильнуть от работы, — он бросил нежный взгляд на Витторио, — мне придется выдержать пятнадцать раундов с папочкой, а я боюсь его больше, чем Мухаммеда Али!
Через час Деннис торопливо шел по Бент-стрит, его мысли лихорадочно скакали. Сидя в бистро и ожидая, пока Анджело обслужит клиентов и сможет поговорить с ним, Деннис кое до чего додумался. Идея была блестящей! Это решило бы все проблемы. Деннис знал, что не ошибается насчет прекрасного будущего Анджело. Но нужно это доказать, найти нужный способ. И Деннису не терпелось испробовать то, что он придумал.