Отец начал выражать недовольство, делая ему знаки, чтобы он заканчивал.

— Если будут какие-то новости, они наверняка позвонят, можешь не сомневаться, — шипел он.

Том пытался сдержать раздражение.

— Мне надо идти, — сказал он.

— Ну, — пауза, — тогда пока. Она положила трубку.

Не обращая внимания на недовольное выражение лица сына, Билл твердил свое:

— Компания бросила на поиски все свои средства, — говорил он. — Без каких бы то ни было ограничений. И поиски будут продолжаться до тех нор, пока они хоть что-то не найдут!

Стефани поняла, что она, должно быть, спала. Раньше солнце было над головой и светило прямо в лицо. Теперь оно опустилось, и Стефани чувствовала тепло его лучей одним боком, в то время как другому боку было сыро и холодно. Во рту все еще ощущался вкус песка. Кожу лица, рук и тела болезненно жгло. Она попробовала открыть глаза. К ее невероятному облегчению, веки разомкнулись. Должно быть, от ее долгих рыданий по Дэну слезы размягчили склеивавшую их корку.

Приподняв голову, Стефани осмотрелась. Она лежала на спине неподалеку от воды на пустынном пляже. Позади за выстроившимися плавной дугой пальмами начиналась тропическая растительность. Впереди раскинулось море, теперь густо-лиловое в последних отблесках заката и переходящее в свинцовое по мере угасания дневного света. Она совершенно не понимала, где находится.

Неожиданно Стефани почувствовала, как что-то поползло по ее ноге. Взглянув вниз, она увидела целое семейство песчаных крабов, собиравшееся перебираться через нее, один уже вскарабкался ей на ногу. Передернувшись от отвращения, она неуверенно, как младенец, попробовала сдвинуться с места, но разбитое тело не слушалось ее. Как в кошмаре ее беспамятства, ей казалось, что ниже коленей у нее не было ног. Каждое движение сопровождалось болью. Ей оставалось лишь инстинктивно бороться за жизнь. Однако она сознавала, что ей нельзя оставаться на берегу. Ночью риф превращался в место жесточайшей борьбы. Бегающие и скачущие, ползающие и скользящие плотоядные твари выйдут на свой ночной промысел, а она была абсолютно беззащитна.

Метр, еще один… Наступив, как всегда, неожиданно, тропическая ночь опустилась на существо, ползущее в поисках укрытия. Все чувства отступили перед сознанием необходимости найти убежище. Теряя последние силы, она ползла, извиваясь, к деревьям. Добравшись наконец до желанной растительности, Стефани, подобно загнанному зверю, стала зарываться все глубже и глубже.

Стоя возле окна своего бунгало, Сара смотрела на вечернее небо, которое, как в калейдоскопе, менялось от почти белого до лилово-черного. «Чтобы увидеть это, люди тратят сумасшедшие деньги, приезжая сюда с другого конца света, — думала она. — Почему же я не воспринимаю этой красоты, а чувствую какую-то опустошенность? Лучше бы Том не подходил к телефону, когда я звонила Биллу». От того, что она слышала его, а сам он был далеко, ей стало только хуже. Ей казалось, что она уже никогда больше не будет счастлива.

Она слышала, как за ее спиной Деннис то и дело подходил к стоявшему в углу бару-холодильнику. Сара посмотрела, как он наливал себе очередную порцию виски.

— Не увлекайся, Деннис, — равнодушным тоном сказала она. — От того, что ты напьешься, лучше не станет. Прошлый раз ты уже налил себе убийственную дозу.

Кисло улыбнувшись, Деннис пригубил виски.

— Ты была права, Сэсс, — сказал он. — И зачем только я посоветовал ей ехать сюда?

— Перестань! С каких это пор мама вдруг стала спрашивать, что ей делать?

— Она сомневалась, что у них с Дэном все может наладиться. Мне казалось, что ей хотелось именно этого. Поэтому я и решил, что так будет лучше.

Саре очень хотелось помочь ему избавиться от сознания своей вины.

— Ее никто не заставлял сюда ехать. Ей просто хотелось побыть с Дэном. И она, как всегда, сама приняла решение.

— Все это правильно! — горько усмехнулся Деннис.

— Никто не виноват в том, что произошло. Это просто несчастный случай. Такое бывает довольно часто.

— И вот теперь это случилось с ней. — Деннис поднес стакан к губам и залпом выпил.

У Сары словно что-то внутри оборвалось:

— Деннис, не выводи меня из терпения. Я убью тебя, если ты не перестанешь говорить так, будто все уже кончено.

Солнце нещадно палило пустынный остров с кораллово-красного неба. Раскаленный песок казался безжизненным. Все птицы попрятались от ослепительного света. Пальмы, смоковницы и тысячелетний папоротник тускло поблескивали в колеблющихся токах жаркого воздуха. Ящерицы, крабы и прочие мелкие твари поглубже зарывались в песок, спасаясь от безжалостного зноя. Лежавшее в глубине густых зарослей человеческое существо зашевелилось, потревоженное какими-то голосами и видениями.

— Тебе хорошо, милый?

— Давай останемся здесь навсегда.

— Это не такая уж бредовая идея.

— А как же работа?

— К черту работу. Если тебе так хочется, моей ноги там больше не будет.

— Ну это уж слишком. Я ведь знаю, что ты любишь меня…

— Я очень люблю тебя!

— А мы больше времени будем вместе!

— Кроме тебя, мне ничего не надо. И так будет всегда. Мы будем вместе всю оставшуюся жизнь. Начиная с этого момента.

— Ну что ж, миссис Маршалл, так с чего же мы начнем?

В своем зеленом укрытии Стефани вздрогнула, что-то невнятно пробормотала и заплакала. Затем голоса исчезли, и она, свернувшись калачиком, уснула.

Когда Сара улетела на Орфей, Билл с Риной рассчитывали, что их муки по поводу отношений Тома с дочерью Стефани временно прекратятся. Но не прошло и суток, как они поняли, что напрасно тешили себя этой надеждой. Отъезд Сары только усилил страсть Тома. Даже невооруженным глазом было видно, что он тоскует по ней.

— И можешь не сомневаться, она скучает по нему не меньше! — мрачно сказала Рина Биллу.

Их чувства, проявившиеся даже в обмене самыми, казалось бы, обычными фразами по телефону, не остались незамеченными Биллом. Вечером он все рассказал Рине.

— Больше тянуть нельзя! — сказала Рина. Несмотря на то что все сказанное им прозвучало как бы между делом, это не на шутку встревожило ее:

— Мы ничего не сможем предпринять, пока не узнаем, что со Стефани и Дэном. Сара из-за матери чуть с ума не сходит.

— Тогда нам необходимо рассказать Тому, пока их отношения не зашли еще дальше.

— Сара в тысяче километров отсюда. У нас есть еще время.

— Билл! — в отчаянии воскликнула она. — Ты только тянешь время! Ты можешь себе представить, что будет, если он узнает правду от кого-нибудь еще?

— От кого-нибудь еще? — с ужасом прошептал он. — Но это невозможно. Ведь, кроме нас, никто не знает, или нет?

— Я старалась не думать о том, что будет с ним, когда он узнает, — с горечью сказала Рина. — Почему мы с самого начала не были с ним откровенны?

— А как мы могли быть с ним откровенны? Ребенку не расскажешь половину правды. Всего же мы не могли ему сказать.

— Похоже, что теперь нам все-таки придется это сделать! — Подавленная, Рина отодвинула тарелку, так и не притронувшись к еде. — Хотя я боюсь, как бы уже не было поздно.

— Что ты имеешь в виду? Он же говорил, что еще не спал с ней.

— Да, говорил. Но… не знаю, что-то…

— Не делай поспешных выводов, дорогая. И так уже хуже некуда.

— Билл, факт остается фактом, независимо от того, жива Стефани или нет. Ты должен сказать ему, больше откладывать нельзя.

Билл встревожился:

— Помнишь, как он отреагировал в прошлый раз, когда мы попытались поговорить с ним об этом?

— Помню. Именно поэтому и нельзя больше откладывать. Я знаю, что это будет для него большим ударом…

— Не просто ударом. — Лицо Билла было серым. — Стоит нам сказать ему сейчас, когда он в таком состоянии, неизвестно, что с ним будет. Он ведь любит Сару, и, если мы каким-то чудом не найдем верного способа рассказать ему и в подходящий момент, мы испортим жизнь и ему, и себе.