Свернув на подъездную аллею к дому, она с ужасом увидела полицейскую машину, стоящую у дверей. О Господи! Нет! Что теперь? Деннис? Или Сара? Что-то оборвалось у нее внутри, когда она бежала к дому от машины. Сара распахнула дверь. Позади нее в холле маячила высокая фигура полицейского.

— Ма, ма, заходи быстрее! — закричала Сара. Стефани, шатаясь, переступила порог и едва не упала. Сара поддержала мать, и слезы текли по ее щекам, когда она объявила:

— Дэн, ма! Его нашли! И он живой!

Дом! Никогда прежде Стефани не могла оценить всю силу этого понятия, как в тот день, когда она перевезла Дэна в Эдем. Услышав о его чудесном спасении, она тут же вылетела на Орфеев остров со страхом и надеждой. Стефани боялась поверить в то, что он жив, пока не увидела его своими глазами. Произошла долгожданная встреча с морем слез и множеством поцелуев, со словами, сказанными шепотом, и так продолжалось все дни, которые Дэн провел на острове в той же маленькой больнице, где не так давно лежала она. Они были вместе даже ночью. Администрация больницы относилась с большим сочувствием к Стефани, помня о ее недавних страданиях и том потрясении, которое она испытала из-за предполагаемой смерти Дэна. Поэтому ей разрешили спать на раскладушке в его палате. Там в течение долгих ночных часов Стефани сумела восстановить в единое целое историю спасения Дэна из его отрывочных рассказов, переживая вместе с ним случившееся. Она узнала, как он получил контузию в результате взрыва; как целыми днями бродил по острову, куда его выбросило; как жил там, питаясь фруктами, ягодами и кореньями, пока наконец его не обнаружили с вертолета спасатели, которые занимались поисками жертвы совсем другого несчастного случая. Дэн по многу раз пересказывал каждый эпизод, и эти сведения заполняли в ней болезненную пустоту, вызванную его отсутствием.

Пользуясь ночной темнотой, Стефани набралась мужества и рассказала Дэну о своем незаконнорожденном сыне и о потрясениях, вызванных раскрытием этой тайны. Услышав это, Дэн долго молчал, в то время как Стефани тихо лежала на раскладушке рядом с его койкой, ни на что не надеясь, но зная только, что она должна была рассказать ему и попробовать в дальнейшем наладить все, что еще было можно. Но ведь Дэн пережил свои ужасные испытания не для того, чтобы погрязнуть в мелкой ревности и суетности мира. Он никого не обвинял, он только жалел Сару и Тома и сострадал им, а она держала его руку и чувствовала, что на сердце у нее легко и светло, так как, открыв старую тайну, тяготившую ее, она сняла груз со своей души.

По сравнению с этим все, что происходило в «Харпер майнинг», казалось не столь уж важным. Дэн спокойно воспринял известие о том, что попытки дозвониться до Стефани в связи с заседанием правления оказались напрасными. Не сильно обеспокоили его и всевозможные угрозы Джейка Сандерса. Перенесенные им страдания убили в нем ревность — он больше не ревновал Стефани. — Когда мысли мои прояснились и ко мне вернулась память, — говорил он ей, — у меня было много времени для размышления. Я понял, что мы… что я плохо распоряжался своим временем, И я дал себе слово, что, если у меня когда-нибудь вновь появится шанс начать жизнь с тобой, я сделаю это гораздо лучше.

Через несколько дней Стефани подняла вопрос о том, чтобы ей разрешили забрать Дэна в Эдем. Он не был ранен. Обследования показали, что повреждение головы не имело никаких последствий. Все, что ему сейчас было нужно, — это отдых, и Стефани убедила врача, что Дэн вполне может находиться в своей собственной постели под наблюдением опытной сестры и неусыпным взором самой Стефани. Врач понял ее и согласился. И вот частным рейсом в специальном гидроплане, переоборудованном под санитарный самолет, в сопровождении санитарного отряда Дэн вернулся домой. Стефани получила строгие указания от врача на Орфее, чтобы встреча Дэна дома прошла как можно спокойнее, дабы не повредить ему. Однако никто в Эдеме не мог скрыть своей радости, когда он вернулся. Для Сары возвращение Дэна с того света было единственным светлым лучом во мраке, который окутал ее жизнь после ухода из нее Тома. Деннис приятно удивился сам себе, обнаружив, как он обрадовался этому известию, и решил, что он просто не имеет права вести себя как мелочный ревнивый пасынок. Мейти, правда, не пришлось съездить в Сидней, чтобы закупить много ярдов материи для флагов и транспарантов и сделать въезд Дэна триумфальным. Но ничто не могло помешать ему время от времени крепко жать Дэну руку, постоянно околачиваться где-нибудь поблизости и бесконечно предлагать чай, кофе, пиво или сандвичи, к которым уже больше никто не мог притронуться.

Вскоре Стефани решительно выставила всех из спальни, заявив, что Дэну пора немного вздремнуть.

— Предписание врача, — объяснила она.

— Еще минутку, — попросил Дэн, сияя от удовольствия. — Разве ты не знаешь, что медики сами не всегда следуют всем правилам, как вы, простые смертные? — Но при этом глаза у него слипались.

— Я перепишу устав завтра утром. — Она опустила шторы и поправила ему постель.

— У нас были прекрасные каникулы до аварии, Стеф.

— У нас еще будет много прекрасного, — ответила она, целуя его. — А сейчас спи.

Осторожно прикрыв дверь, она на цыпочках вышла. За дверью ее ждала Сара. Она обняла Стефани и сказала:

— Добро пожаловать домой, ма.

День подходил к концу, и люди, молодые и старые, отходили ко сну. Но по улицам в Элизабет-Бей слонялся ночной странник, шагая размеренной походкой, словно он шел в ногу с невидимым отрядом солдат. Сейчас никто — ни коллеги, ни друзья — не узнали бы в этом осунувшемся, изможденном человеке Филипа Стюарта. Пока он так шел, перед его глазами стояла безобразная сцена с Джилли, после которой он был вынужден спасаться бегством из дома.

— Где ты была?

— У Стефани.

— Я звонил туда.

— Это что? Испанская инквизиция?

— Джилли, не лги. Я должен знать правду.

— Ты что, не доверяешь мне?

— Послушай, Джилли. Это больше на меня не подействует. Я встречался с Касси Джонс.

— Ну и что?

— Она показала мне документ по переводу акций. Ты отдала твои акции в «Харпере»… мои акции в «Харпере»… Джейку Сандерсу.

— Ну а даже если это так? Что, черт побери, ты можешь сделать?

— Джилли, ради бога… по-моему, я схожу с ума. Зачем? Зачем ты сделала это?

— Пошел к черту, Филип. Чтоб ты сдох.

Он вновь и вновь возвращался к этой сцене; от мыслей голова шла кругом; они иссушили его мозг. Он был беззащитен. Он поставил на кон все, что имел. И вдруг все лопнуло, все полетело к черту: все, что он поставил, — и стол, и кости — все! В голове Филипа все перепуталось, и он, как сомнамбула, вышагивал по мостовым. Он двигался, как маньяк, не останавливаясь и не имея цели.

Рассвет следующего дня был чистым и ясным, туманное золотое утро обещало отличный осенний день. Стефани казалось, что сама природа как в зеркале отражала ее настроение. Если день оправдает ее надежды, она выведет Дэна на час в сад. Она вместе с Сарой будет держать его под руки, помогая ему двигаться.

Стефани лежала в кровати, глядя, как солнечный свет играл на занавесках, и радовалась, что в мире есть кто-то, кто разбудит ее. Она повернулась и взглянула на Дэна. Он лежал на спине, закинув руки за голову, глядя в потолок.

— Ты проснулся? — спросила она.

— Конечно. Разве ты забыла, что я проспал больше пятнадцати часов.

— А мне кажется, что я могла бы проспать еще пятнадцать. Но я должна вставать и работать, пока ты в постели.

Последовала пауза.

— Должна?

— Я знаю, мы все решили на Орфее, — вздохнула Стефани. — Мы решили быть вместе и к дьяволу все остальное. Но пока я была одна, я поняла, что просто не могу уйти из «Харпера». Эта компания слишком долго была частью моей жизни. Ты не должен заставлять меня сделать выбор между тобой и компанией.