— О малышка, — хрипло сказал он, — мне тебя так не хватало!

Он жадно впился ей в губы.

Как мальчишка на первом любовном свидании, он нервно ощупывал ее тело, вытаскивая блузку из юбки и пытаясь прикоснуться к груди. Чувствуя, что тонкий шелк вот-вот порвется, Касси поспешно расстегнула пуговицы и выскользнула из бюстгальтера, освобождая груди. Деннис грубо сжал их, ощущая в руках их мягкую тяжесть. Она почувствовала, как все сильнее бьется у него пульс. Сама возбуждаясь, Касси вонзилась ногтями ему в плечи, потом потянулась к молнии на брюках. Его член уже отвердел, поднимаясь и вздрагивая, — это было потрясающе. Он весь дрожал в ее объятиях, и дыхание вырывалось у него как рыдание. Она все целовала и целовала его, и наступила полная эрекция. Деннис молниеносно опрокинул Касси на пол. Просунув ногу между колен, он сорвал с нее трусики. Потом расстегнул джинсы, освободился от трусов, вошел в нее — и сразу кончил. Она прижимала его к себе, испытывая неслыханную радость.

— Извини, — пробормотал он куда-то ей в затылок. — Вряд ли тебе так уж это понравилось.

— Но это же не в последний раз.

Он приподнялся на локтях.

— Ну разумеется, малышка, — сказал он, возвращаясь к своей обычной легкой манере. — Мама сказала, что цифры меняются с такой скоростью, что она нам может дать всего десять минут на возобновление знакомства.

В углу президентского кабинета «Харпер майнинг» беспрерывно стрекотал на ему лишь понятном языке телекс. Подобно апартаментам Стефани, эта комната была превращена в боевой штаб, где сведения об акциях выглядели как фронтовые сводки. Джейк сидел посреди всего этого организованного хаоса, просматривая последние данные. Он с трудом верил собственным глазам и с раздражением заставил себя вглядеться в бегущую колонку цифр.

Неожиданно резко распахнулась дверь, и на пороге показалась Джилли.

— Я же сказал Хилари, чтобы меня не беспокоили, — резко заметил он.

— А я сказала ей, что ко мне это не относится, — возразила Джилли и, закрыв дверь, прошагала к столу. Хотя она все еще была в черном, он саркастически отметил, что платье плотно облегало ее, а пуговицы были расстегнуты как раз настолько, чтобы привлечь внимание к груди, из чего следовало, что о вдовстве своем она думает в последнюю очередь. Джилли вызывающе посмотрела на него. Он отвернулся.

— Только не говори мне, что волнуешься из-за Стефани, — съязвила она.

— Джилли, на чьей ты стороне?

— Возлюбленная победителя, как всегда.

— Или на своей собственной? Как всегда? С ее лица сползла улыбка.

— Неужели нельзя найти другое время для ссоры?

— А мы разве ссоримся? — Он вдруг почувствовал усталость.

— Ну уж, во всяком случае, не занимаемся любовью!

— А ты думаешь, что секс — это все, верно?

Она ухмыльнулась:

— С тобой, во всяком случае, это всегда так было, сукин ты сын.

— Было. Это верно.

— Что ты хочешь сказать? — И он заметил, что в глазах у нее мелькнул испуг.

— С меня хватит, Джилли. И на сей раз навсегда. Я не хочу видеть тебя, ничего знать о тебе, спать с тобой — ничего и никогда.

— Что это вдруг? — резко спросила она, и глаза ее опасно загорелись. — Кто-нибудь другой появился на горизонте? — Он не ответил. — Стефани! — наугад закричала она и посмотрела ему прямо в глаза, ища подтверждения. — Ты ведь уже влюблен в нее, так?

Он не пытался отрицать.

— А что тебя, собственно, беспокоит, Джилли? — поинтересовался он. — То, что Стефани мне небезразлична? Или то, что кто-нибудь может по-настоящему влюбиться, а не просто трахаться, как ты?

— Стало быть, она благородная леди, а я сучка подзаборная, так, что ли? — Она буквально шипела, разбрызгивая слюну, и лицо ее превратилось в маску ненависти. — Так, ты попался! Стефани! Ведь она даже не в твоей лиге играет — трахаться совсем не умеет. Грег говорил мне.

Джейк потер глаза тыльной стороной ладони.

— Я начинаю думать, что Грег Марсден был просто дурак. А иначе он и не связался бы с тобой.

— Вот-вот, дурак! — как завороженная повторила она. — Одно лишь удовольствие, и никакого воображения, только хер, и никакого сердца — в точности как у тебя!

— И почему это Филипу понадобилось так много времени, чтобы покончить с собой? — пробормотал Джейк, как бы сам с собой разговаривая. Он встал.

— Уходи, Джилли. Все кончено. Ты… от тебя тошнит. — Она тоже встала, тяжело дыша, словно пробежала длинную дистанцию. — Если придется выбросить тебя отсюда, я это сделаю. Даже с удовольствием. Но все-таки я бы предпочел, чтобы ты просто ушла.

— А пошел ты … — завизжала она и вылетела из комнаты. Джейк пошел за ней закрыть дверь. Хилари выпрямившись сидела за столом, едва дыша от страха и изумления.

— Прошу вас, Хилари, запомните, — мрачно сказал Джейк, — когда я прошу меня не беспокоить, значит, не беспокоить, и особенно это относится к миссис Стюарт.

К концу рабочего дня в центре не найдешь свободного автомата. Ругаясь на чем свет стоит и пробираясь через толпу людей, торопившихся с работы в час пик, Олив в конце концов нашла телефонную будку. Она нетерпеливо дождалась, пока телефон освободится, и тут же набрала номер, по которому давно должна была позвонить. На другом конце провода сгорбившаяся фигура распрямилась и потянулась к трубке.

— Олив! Ты где?

— Недалеко от биржи. Там бог знает что творится.

— Как насчет «Харпер майнинг»?

— Судя по последним цифрам, спрос продолжает расти. Цены тоже подпрыгнули.

— До?

— Почти восьми долларов. Но Стефани все еще скупает.

— Все или ничего?

— Да, но она приближается к цели. — Олив помолчала. — Мне очень жаль, Джилли.

— Побереги свои нервы. Тут кое-что новое появилось. — Голос в трубке задрожал от злости. — Мне нужно, чтобы ты кое за кем присмотрела. Раскопай все, что сможешь. Ты знаешь, что делать.

— Конечно. А кто это?

— Тот, кто только что из друга превратился во врага.

«Выезжаете на шоссе, едете, никуда не сворачивая, четыреста миль, поворачиваете налево, к Беркли, еще триста пятьдесят до Маунт-Иза, затем мимо кладбища, пересекаете ручей, поворачиваете у памятника Стюарту в сторону Бэрри-Кейвз, через Рэнкен-ривер, и потом, потом, потом…» Том вдруг очнулся и сразу же почувствовал облегчение; он заснул не за рулем, как с испугу ему показалось, это в его усталом мозгу всего лишь повторяются указания, которые ему давали на протяжении бесконечного путешествия. Он был в безопасности, хотя и совершенно изнемог, и нашел укромное местечко передохнуть в сени камедных деревьев.

— Молодой человек!

Повернув голову налево, Том сообразил, что разбудило его. Какая-то монахиня, легонько постукивая по стеклу, заглядывала внутрь со стороны пассажирского места. С трудом открыв дверь, он вылез из машины.

— Я приехал сюда за полночь, — запинаясь, произнес он. — Мне надо встретиться с кем-нибудь… Это по поводу ребенка.

Когда его привели к матери-настоятельнице монастыря Девы Марии, он уже мог более внятно рассказать о себе. Он спокойно объяснил цель своего путешествия, описав безумную двухтысячемильную поездку через мертвую красную пустыню континента к старому поместью Харперов на Северных Территориях. Там старая домоправительница рассказала ему, что нежелательного младенца увезли в Квинсленд, и он проехал еще шестьсот миль на восток, в сиротский приют на полпути между Маунт-Иза и Клонкарри, расположенный в отдаленном поместье на Кармелла-ривер. И так все дальше, дальше, дальше — сколько же всего дней?

— Должно быть, неделя, — растерянно сказал он, — в зависимости от того, какой сегодня день. Тут он внезапно сообразил, что совершенно оброс за эти семь дней, и смущенно провел рукой по подбородку. Он почти не ел, удовлетворяясь консервами, которые покупал на заправочных станциях, засыпал прямо за рулем, только когда уж совершенно изнемогал, до боли в глазах вглядываясь в дорогу. Ему стало не по себе. В этой светлой просторной комнате, освященной присутствием служительниц Божьих, он казался лишь мужской мышечной массой, сторонней и ненужной. Том со страхом подумал, что от него может дурно пахнуть.