— Я нахожусь там, где не хочу быть, и познаю вещи, которых не хочу знать.

— Как ты относишься к «мыслительному слиянию» как к способу прекращения войны на Амадине?

Я откидываюсь в кресле и делаю глубокий вдох. Можно многое обсуждать, избегая неприятных тем. Но на этот вопрос мне хочется ответить пространно.

— Пока что я не знаю, как подвергнуть слиянию население целой планеты. С другой стороны, благодаря этому методу я узрел в себе самом то, что иначе ни за что не разглядел бы. Однако перемена, происшедшая со мной, никак не связана с «мыслительным слиянием». Кроме того, мало кто на Амадине пожелает расстаться со своей болью. Большинство не сможет без нее обойтись. Боль рождает общность. На одного жителя Амадина, которого мы склоним к слиянию, придется десять тысяч отказавшихся. — Я пристально смотрю на Джеррибу Шигена. — Кое-что мне еще предстоит узнать. Но прежде чем задать вопросы, я должен убедиться, что мои вопросы и твои ответы останутся строго между нами.

Овьетах приподнимает одну бровь, обдумывая мое требование.

— Мы с помощниками обеспечим конфиденциальность. — Он наклоняется к экрану и что-то подстраивает. На экране появляется сообщение о кодировке. — Ты удовлетворен?

Я запрашиваю необходимые мне сведения. Овьетах глядит озабоченно. Когда я умолкаю, голос Шигена звучит необычайно холодно.

— Как только у меня будет перечисленная тобой информация, я немедленно ее передам.

— Благодарю, овьетах. Не откажи шепнуть Матопе, что мы приближаемся к миру на Амадине.

— Матопе?..

— Человек в кресле-каталке, с плакатом.

— Хорошо, передам. Будь осторожен на своем пути, Язи Ро.

В следующую секунду на экран возвращается солнце в облаке — символ «Тиман Низак». Я унимаю дрожь и соединяюсь с планетой Дружба. Вызов принимает Ундев Орин. Высказав все требуемые этикетом пожелания, я формулирую запрос. Он торопится прочь от экрана, а я помимо воли задаю древний вопрос Ухе: «Ааква, зачем ты так забавляешься со своими чадами?»

Ночью я теряю голову в объятиях Фалны.

— Почему ты так напуган, Ро? — шепчет он мне в ухо.

Я ничего не отвечаю. Что может сказать тот, кто чувствует себя невесомым листом, носимым по вселенной, тому, кто чувствует себя несокрушимой скалой? Фална рос в любви, в безопасности, в мудрости, царившей у Дэвиджа в пещере. Меня же воспитала ненависть, опасность, глупость поля сражения. Поэтому я твержу одно:

— Люби меня и ни о чем не спрашивай. Пожалуйста, подари мне любовь!

Выпуск из Ри-Моу-Тавии. Все гнезда, от низших до высших, собираются методом «мыслительного слияния», чтобы поучаствовать в выпускном соревновании и поболеть за участников. Дакиз формулирует угрозу, выпускники предлагают варианты ее отражения. Дакиз выбирает наиболее устраивающий его вариант, автору которого приходится тоже формулировать угрозу. Звание «'до Тиман» присваивается тому, кто формулирует угрозу, которую невозможно отразить. Высшая квалификация «ни'до Тиман» — достояние тех, чьи угрозы не может отразить никто, кроме них самих.

Задачи поставлены, решения предложены. Меня совсем не радует, что я придумываю правильные решения раньше самого дакиза. Для угрозы, которую предстоит сформулировать мне, нет ответа у меня самого.

Последний удачливый ученик по имени Приз формулирует угрозу: индивидуум в единственном числе. Пространство замкнутое, в нем только индивидуум-угроза и тот, кому угрожают. Возможность привлечения третьего лица отсутствует. Я проявляю желание участвовать, и выбор дакиза падает на меня.

— Познать угрозу, — начинаю я. — Опираясь на это знание, разделить ее сознание. Противопоставить ее интересы ее же привязанностям, привязанности — любви, мораль — реальности.

— Приведи примеры, — призывает дакиз.

Я смотрю на своих соучеников и указываю на автора задачи.

— Пускай угрозу представляет сам Приз.

Приз раскидывает мясистые руки, делает шаг в мою сторону и произносит:

— Сейчас я тебя раздавлю! — При этом он довольно выразительно рычит.

— Сделаешь еще один шаг, — отвечаю я, — и я переломаю тебе все кости.

— Что?.. — Приз смотрит на дакиза, дакиз — на меня.

— Насилие? — спрашивает дакиз.

— Нет, угроза насилия.

— Это не решение.

Я указываю на нижние конечности Приз.

— Видишь его ноги? Они не двигаются. Я создал конфликт между преданностью Приз его задаче и его интересом сохранить конечности в целости. Мораль Приз — правило, что тиману негоже прибегать к насилию, — приведена в противоречие с реальностью: я не тиман, и если он сделает еще шаг, я обязательно переломаю ему все кости. Приз верит мне. Итак, угроза отведена, хотя я не прибег к насилию.

Дакиз просит других вариантов. Вызываются двое, но их ждет неудача. Один прибегает к мольбам, другой пытается откупиться от угрозы, не собираясь выполнять свои обещания. Дакиз не просит их приводить примеры и теряет к ним интерес.

— Ставь свою задачу, Язи Ро, — обращается он ко мне. Я мысленно обвожу взглядом всех учеников.

— Угроза — непрекращающаяся война в замкнутой системе между двумя разумными расами, не способными забыть и простить друг другу причиненный ущерб. Цель каждой из сторон — полное уничтожение противника. Чтобы положить конец угрозе, требуется установить мир.

— Против кого обращена угроза? — спрашивает кто-то из учеников.

— Против всех жителей планеты.

— В чем первоначальная причина конфликта? — спрашивает другой.

— Не важно, — отвечаю я. — Первоначальная причина заслонена последующими обстоятельствами.

— В чем сущность последующих обстоятельств? — не унимается тот же ученик.

— В самой войне.

Ученик по имени Ойюан задает вопрос:

— Так ли велика воинственность противоборствующих рас, что воюют все до одного с обеих сторон?

— Нет. В каждый момент времени только от пятой части до четверти представителей обеих рас участвуют в боевых действиях. Скорее всего большинство с обеих сторон предпочло бы мир.

— Мир на менее радикальных условиях, чем уничтожение противоборствующей расы? — нажимает Ойюан.

— Не важно какой, лишь бы мир.

— То есть перемирие. Решить то, что поддается решению, и установить мир.

— Всякий раз, когда удается прекратить огонь, — начинаю я, — неконтролируемые группировки и отдельные личности с обеих сторон устраивают провокации и творят зверства, из-за которых война вспыхивает с прежней силой. Раньше перемирия длились неделями и даже месяцами, а теперь не превышают считанных дней, даже часов. Стороны конфликта не в силах обуздать свои неконтролируемые группировки, поскольку политическое руководство не способно преследовать своих за преступления, сводящиеся к убийству противника.

Меня засыпают вопросами, я даю объяснения, но ответов, которые выдержали бы проверку, не находится. На иное я и не рассчитывал. Я оказываюсь единственным, чья задача не находит удобоваримого ответа, поэтому оставляю позади остальных выпускников.

— Хвала тебе, Язи Ро'до Тиман! — провозглашает дакиз.

Будь у тиманов возможность изучать аналогичные задачи на протяжении веков, то от их ответов было бы больше толку. В действительности же решения, рождающиеся на Тимане, приводят к войнам среди других. Сами же тиманы не воевали со времен Бахтуо, царя Якса и принца Нубы, а война как таковая никогда не воспринималась ими как способ устранения угрозы.

Следующий день я провожу в постели. Вечером, пренебрегая обществом, я гуляю по садам, пока не отказывают ноги, потом возвращаюсь к себе. Там меня уже поджидает Фална, приготовивший особую трапезу со свечами.

— Мои наилучшие пожелания и искренние поздравления, Язи Ро'до Тиман! — Он указывает на накрытый стол. — Это подарок тебе.

— Кем надо быть, чтобы веселиться по случаю провала?

У Фалны такой вид, словно я отвесил ему пощечину.

— Провал? Дакиз присвоил тебе наивысший титул. При желании ты теперь можешь преподавать в Ри-Моу-Тавии в гнезде высшей категории.