Справа от нее послышались шаги Пура Сонаана и Вунзелеха Хета, вошедших в палату. Голос Пура Сонаана, обращавшегося к Вунзелеху, был резок.

— Найди для нее халат, пустая голова!

— Слушаюсь, джетах.

Вунзелех выбежал из палаты. Пур Сонаан какое-то время стоял молча, потом направился к Джоанн. Она почувствовала, как кусок материи, который он держит в руке, скользит по ее коленям, а потом по лицу, утирая слезы.

— Зачем вы сохранили мою форму? Зачем?

— Она принадлежит вам. Для того чтобы ее уничтожить, нам требуется ваше разрешение.

— Выбросьте ее! Выбросьте!

Джоанн резко задвинула нижний ящик и уронила руку на колени.

— Вы ведь драк, Пур Сонаан. Вы должны ненавидеть людей, не так ли?

В следующее мгновение с уст сорвались слова, так и не сложившиеся у нее в голове в связную фразу, ибо она запрещала себе додумывать эту мысль до конца.

— Дайте мне что-нибудь!

— Что именно, Джоанн Никол?

— Что угодно, что убило бы меня!

Она уловила, что джетах резко выпрямился. Он долго ничего не говорил, а только тяжело дышал. Наконец прозвучал его ответ:

— Вы полагаете, что просите о незначительной услуге? А ведь вы просите, чтобы я совершил грязный поступок. Никогда больше не произносите подобных вещей.

Она почувствовала, как он легко приподнимает ее под мышки и ведет к койке. Джоанн села на нее, не переставая плакать.

— Пур Сонаан!

— Да?

— Если я так важна для этого Торы Соама, почему он никогда ко мне не заглядывает? Пур Сонаан усмехнулся.

— Тора Соам — овьетах Талман-коваха. Ему трудно выкроить свободную минутку, особенно в военное время. Но он часто о вас спрашивает, как и Син Видак, тот ребенок, которого вы спасли. Знаете ли вы, что Син Видак уже проходит подготовку как новобранец тзиен денведах?

От удивления Джоанн перестала плакать.

— Он уже в армии? Такой малыш? — Выходит, она вытащила эту желтую задницу из огня только ради того, чтобы подбросить еще мясца в военную мясорубку драков? Теперь и он будет ползать по грязи в красном мундире и убивать людей... — Син Видак для этого слишком мал.

— Вам следует знать, Джоанн Никол, что драки достигают зрелого возраста примерно в пять раз быстрее, чем люди.

— Знаю, и тем не менее...

— Син Видак успел повзрослеть. — Пур Сонаан помолчал. — После Ве-Бутаана прошло много времени. Очень много.

— Сколько? По человеческому счету?

Гораздо позже Мицак ответил ей на этот вопрос. Двадцать месяцев. Двадцать!

Как же она умудрилась проболтаться здесь без малого два года?..

Ей в руки сунули большой ком материи.

— Вот халат. Помочь вам одеться?

— Нет.

Мицак вышел. Его сменил Пур Сонаан. Джоанн стерла правой ладонью влагу с лица.

— Я должен вам кое-что сообщить, — начал драк. — Ваша жизнь принадлежит вам одной, Джоанн Никол, и закончить ее — ваше право и дело вашего выбора. Но если вы решитесь на это, то знайте, что осуществление этого права — задача, которую вам придется решать только самостоятельно. Никогда никого не просите сделать это за вас.

Пур Сонаан тяжело заковылял к двери. Джоанн упала лицом на койку.

Она проклинала себя за плаксивость. Однако желтокожий ребенок, получивший право гордо носить красный мундир тзиен денведах, стоил слез.

На следующий день Джоанн расхаживала по палате и даже пыталась делать зарядку, а Мицак зачитывал ей новости.

— Вот странно!

— Что странно, Мицак?

— Комитет планирования Федерации Девятого Сектора отклонил при голосовании приглашение дракам и землянам вступить в Федерацию.

— Вы предсказывали, что так и будет.

— Странно то, что предложение чуть не было принято. При голосовании воздержался один-единственный член комитета — Хиссиед-до' Тиман, делегат с Тимана.

Мицак надолго умолк.

— О чем вы размышляете?

— Не пойму, почему он воздержался.

— Вы представляете себе тимана, Мицак? Все они так погрязли в своих кознях, что сами чаще всего не знают, что делают.

При очередной попытке приседания Джоанн опрокинулась на спину.

— Есть ли новости о войне, Мицак?

— Есть, как всегда. — Помолчав, он продолжил чтение. — Хет Краакар, первый командующий Флота драков, сообщил через своего представителя, что планета Дитаар перешла в руки Соединенных Штатов Земли. Дальше идут данные о потерях среди военных и мирного населения.

Джоанн услышала, как он поднимается.

— Простите. — Он покинул палату. Она сидела в одиночестве, прислушиваясь к шагам. К ней явился уборщик. Джоанн села.

— Теперь тебе разрешено со мной разговаривать?

— Да, разрешено, — прозвучал голос, выдающий волнение и робость. — Я бы заговорил гораздо раньше, потому что у меня очень много вопросов, но здесь главное правило — молчание.

— Я понимаю. Как тебя зовут?

— Венча Эбан. Джоанн Никол, не могли бы вы на время уборки лечь на койку?

— Конечно. — Она встала, взяла халат, надела его и опять села, подобрав ноги.

— Венча Эбан, где мне можно принять душ? Вымыться?

— При палате есть особая комната. — Шаги, удаляющиеся вправо. — Но дверь заперта. Наверное, вам нельзя мыться, пока не подживет вся кожа.

— Мне бы хотелось отказаться от ночного горшка. Я уже нормально передвигаюсь.

Она услышала, как открывается еще одна дверь.

— Я открыл для вас туалет.

— Хорошо.

Пытаясь исследовать палату в направлении к самому дальнему ее концу, она уже поплатилась несколькими синяками и пришла к единственному выводу: там есть дверь, но она заперта.

— Джетах Пур Сонаан сказал, что разговор с вами — это очень важно. Вы хотите услышать что-то конкретное, Джоанн Никол?

— Нет, все что угодно. — Она вспомнила ханжеское высокомерие Мицака, с которым он реагировал на все ее вопросы насчет талмы.

— Ты знаешь что-нибудь про Талман?

— Конечно. Его пересказ — неотъемлемая часть права на зрелость.

— Пересказ? Всего, целиком?

— Да. Хотите послушать?

— Хочу.

— Какой кусок?

— Любой, Венча Эбан. Выбери на свой вкус. Мне просто необходимы звуки.

— Это не просто звуки!

— Знаю. Я не хотела тебя обидеть. Продолжай.

— Убирая, я буду рассказывать вам «Предание о Шизумаате». Это одно из моих любимых мест. Только учтите, рассказ ведется от имени Намндаса, изложившего историю Шизумаата.

— Понятно.

Под негромкий гул уборочного механизма Венча Эбан начал:

— «Я многое расскажу тебе о Шизумаате, ибо я — Намндас, друг Шизумаата, тот, кто стоял и ждал у рубежа.

Вот история моего учителя. Первенцем Синдинеаха Ну был Синдинеах Эй. После ухода его родителя из жрецов, при главенстве Синдинеаха Эя над жрецами Ааквы, был достроен храм Ухе.

Стены храма были сложены из обработанного камня и имели в высоту восемь синди; площадь храма была шестьдесят на девяносто шагов. Крыша из деревянных бревен и плит опиралась на квадратные каменные колонны, расставленные шестью четырехугольниками.

В центре наименьшего четырехугольника находилась накрытая камнем могила с прахом Ухе. Вместо восточной стены храм имел каменные колонны. В центре северной и южной стен было по двери шириной всего в два шага. В стене, обращенной на мадах, двери не было...»

«Опять мадах! — встрепенулась Джоанн. — Что это такое?»

— «Днем свет шел от Ааквы, Прародителя Всего, ночью же — от девятисот масляных светильников, свисавших с потолка храма.